Матильда Шнурова: «Я не та женщина, которая будет находиться в услужении»

Прима новой русской кухни три года назад открыла ресторан «КоКоКо», который первым в стране поднял на щит локальные продукты. А этой весной сорвала овации оглушительнее прежних: ее заведение переехало в отель W и сразу стало сенсацией — в богатый интерьер вписались и культовый десерт «Мамин любимый цветок», и благодарная публика — от Валерия Гергиева и Ксении Собчак до мужа Матильды, лидера группы «Ленинград» Сергея Шнурова.

Вот уже больше четырех месяцев «КоКоКо» работает на новом месте. Как дела?

Прекрасно! Дикий успех, биток, все хорошо, учимся работать.

И над чем работаете?

Вот пример из последних. Гости начали жаловаться, что наш знаменитый десерт «Мамин любимый цветок» стал хуже. Заказываю его и понимаю, что повара сократили в рецепте количество сахара, он получился менее сладким — и потерял свою «фишку». А это наша «матрешка», наша визитная карточка. Я бегу на кухню: «Ребята, как же так?» А они мне в ответ: «Мы решили, что раз мы теперь ресторан при дизайнерском отеле, то и вкус у „Цветка“ должен быть тоньше, изысканнее». В общем, срочно вернули сладкий брауни — и опять комментарии «Вау» и «Невероятно!». Так что мы прислушиваемся к замечаниям гостей, а гости отвечают нам взаимностью — сейчас три часа дня, а в «КоКоКо» не сесть. Уже два года я живу публичной жизнью, так что и совсем незнакомые люди могут написать мне в личку замечания и пожелания. Отвечаю всем лично — мои подписчики не дадут соврать. Нам важно мнение каждого, а ведь к нам приходят совсем разные люди. Одни дико довольны, другие говорят, что ресторан при отеле не может быть успешным. Третьи появляются с установкой: «Так, что эта Шнурова о себе возомнила, ну-ка пойдем посмотрим, что у нее тут получилось?» Кому-то хочется хоть что-то раскритиковать, и тогда критикуют свет — но при этом ходят пять дней подряд, и все равно: «Свет у вас отвратительный!» Когда я в Петербурге, бываю в ресторане каждый день: хожу, смотрю, встречаю знакомых, интересуюсь, все ли понравилось, гости подходят сфотографироваться или сказать спасибо за это место. Все едят, выпивают, общаются, все довольны — и вообще хо-ро-шо!

Вы уже вошли в стабильный режим работы?

Здесь все как в спорте: ты пробежал дистанцию — и нужно время на отдышку. Мы еще только начинаем выравнивать дыхание. Сама подумай, каково было за шесть недель с нуля сделать абсолютно все: интерьер, ремонт, нанять команду, обучить, отработать кухню, на ней все тестировать, одеть персонал, распечатать меню, отгладить и разложить салфетки. И в первый же день, хотя мы специально открылись по-тихому, без объявления в соцсетях, у нас была полная посадка. Это было страшно так, что я ходила тут абсолютно бледная, понимая, что и кухня, и официанты работают на разрыв и находятся в состоянии военных действий. Мы были в шоке — но справились.

Наверняка ты не собираешься останавливаться на достигнутом?

Да, вот сижу над интернет-магазином — хочу поддержать традицию русского чаепития и обновить наш ассортимент: будем печь пироги на заказ, делать шоколадные конфеты и леденцы, продавать чаи, собранные в Ленобласти, — иван-чай, ромашку, мелиссу, липу, душицу, таволгу, а также свежее варенье. Кроме того, сейчас я думаю по поводу приложения для «КоКоКо». У меня есть одна коварная мысль, ведь «КоКоКо» — суперпосещаемое место, и проблемы с бронью неизбежны: гости бронируют стол — и не приходят, и трубку не берут, и опаздывают дико; а те, кто заходит и видит пустые столы, не хотят слышать, что они заказаны: «Вы специально раздуваете ажиотаж! Столы пустые, а нас не сажают!» И я подумала: было бы круто сделать приложение, в котором у тебя есть личный кабинет, введены данные твоей карты, и если ты хочешь забронировать стол, ты легко это делаешь, но за три часа до брони у тебя снимаются деньги за услугу, условно 500 рублей с человека. Уверена, ввод такой системы вызовет возмущение, но и дисциплинирует гостей.

Теперь ты публичная фигура — и в жизни, и в Сети. Что изменилось?

Во-первых, я стала больше ценить хороших людей — потому что раньше мне искренне казалось, что все люди хорошие, а тут неожиданно оказалось, что это не совсем так. Во-вторых, я всегда думала, что стратегия быть открытой всегда хороша. И Сергей такой же, и все, кто с ним знаком, знают, что и на сцене, и в жизни он естественный, честный, открытый и порядочный. И в этом смысле социальная жизнь на меня повлияла: я поняла, что не всегда и все можно рассказывать, не всегда нужно всем улыбаться, иногда нужно говорить «нет», позволять себе быть категоричной, может быть, чересчур требовательной. Это связано еще и с управленческой деятельностью: все-таки у меня есть два бизнеса. Так что мне пришлось быстро обрасти защитной кожей — ведь не просто привыкнуть к огромному количеству мнений и комментариев о тебе. Иногда это просто бьет по лицу грязной тряпкой, а иногда очень грубые и злые вещи оставляют абсолютно равнодушной, настолько далеки они от реальности. В таком повышенном внимании есть и плюсы: ты ставишь себе задачи посложнее. Кроме того, это работает как тренинг по борьбе со страхами: в такой ситуации ты, конечно, нарабатываешь больше бесстрашия, разбиваешь свои комплексы, потому что с ними ты дальше не уйдешь. Как только выходишь в публичную плоскость и начинаешь заниматься бизнесом, то понимаешь, что это тропа постоянных перемен. И это состояние постоянного марафона мне нравится — у меня еще пока что огромное количество невыработанной энергии и амбиций.

Ты продолжаешь учиться?

Периодически хожу на тренинги и обучающие курсы и обязательно читаю много книг по бизнесу — истории успеха компаний, например. А сейчас штудирую курс лекций «Бухгалтерский учет в РФ в 2016 году».

У тебя свое дело, свои увлечения — и ты не похожа на типичную жену талантливого и очень известного человека, которая обычно живет в тени гения.

Во-первых, я категорически не та женщина, которая будет находиться в услужении и в подчинении — это противоречит всей моей сущности. С самого начала наших отношений, у меня был какой-то свой путь: например, я училась в Техноложке на биохимика, и Сереже это очень нравилось. И я всегда его за это благодарю: я имею очень много свободы, и это необыкновенно ценно и дорого мне. Вообще у всех нас есть огромный потенциал — главное не ссать и делать свое дело, то, что нравится. Накануне знакомства с Сергеем я думала, что скоро уеду жить в Нью-Йорк, я думала, что мир велик и полон приключений. И борзота, которая была у меня с юности, никуда не исчезла — мне по-прежнему так кажется, и чем выше планка, тем мне интереснее.

Мне нравится слово «борзота»!

Ну, раньше я думала, что я выскочка, я все время понтовалась, и при этом получалось, что шла вперед. Борзота всегда себя оправдывает, я считаю! Если человек в тридцать лет не может встать с дивана, то с возрастом наступает катастрофа. Наверное, нужно очень сильно пообломать себе крылья и потерять мотивацию, чтобы остановиться.

А как у тебя выстроились отношения с Петербургом?

Я его обожаю — и я иду Петербургу, и он мне идет. Но мне все время хочется больше — не от него, а от тех людей, которые сейчас им пользуются. Хочется другого отношения: ведь добавь сюда хорошие дороги, убери эти сияющие салатовые вывески с Невского проспекта и уродливые мансарды — и, может, город начнет дышать легче. Я сделала здесь уже не один ремонт и не одну коммуналку расселила — наша балетная студия «Айседора», например, находится именно в такой квартире. И там сохранилась печь, которую мы и пальцем не тронули, хотя строители умоляли ее снести. И лепнина осталась, хотя пришлось покупать дорогое освещение и пропускать его сверху на тросах, чтобы не сверлить потолок. И даже двери у нас деревянные, исторические — хотя строители опять же предлагали поставить новую металлическую коробку. Это была борьба, но дверь я сохранила. И каждый раз захожу и думаю: вот, отвоевала дверь, кусочек настояшего Петербурга. Когда мы искали квартиру для себя, я повидала, как делают ремонт в прекрасных домах, которым больше века. Это ад — из одной квартиры в Толстовском доме, которую превратили в ужасный рыцарский замок, я вышла в слезах, реально расплакалась. Так что когда мы нашли нашу квартиру, я в нее абсолютно влюбилась и вцепилась — меня первый раз в жизни трясло от вещи: невозможно было от нее отказаться: старые оконные ручки, скрипучий пол. Конечно, обидно, что люди отсюда уезжают и что даже у петербуржцев к Петербургу отношение как к провинции. А те, кто начинает строить здесь бизнес, порой совершенно не понимают, в каком городе они оказались. Нет ни уважения, ни трепета, а только равнодушие. Они не делают ничего для того, чтобы как-то эту красоту поддержать, вот они не живут по принципу «не навреди», а хотелось бы.

Есть в твоей жизни петербуржец, знакомством с которым ты гордишься?

Да! Я невероятно горжусь знакомством с Людмилой Валентиновной Ковалевой, профессором Академии русского балета имени Вагановой, учителем Дианы Вишневой и мамой моей подруги Маши. Она невероятная! Когда мы приходим в гости — а она обожает Сережу, — Людмила Валентиновна встречает нас в красивейшем шелковом халате, с собачкой и с сигареткой в руке, и этот ее голос — просто потрясающий! Она выучила нереальное количество талантливых балерин — за ними в очередь выстраиваются все театры. А какое у нее жизнелюбие!

текст: Яна Милорадовская
фото: Валентин Блох
стиль: Вадим Ксенодохов
визаж и прическа: Мария Акимова
Благодарим за помощь в организации съемки «Группу ЛСР»