Где бы ни жил автор романов «Библиотекарь» и «Pasternak», лауреат литературных премий «Русский букер» и «Нос», — в Ганновере, Берлине или Москве, на ужин у него всегда один проднабор — тот, который он открыл для себя на родной Западной Украине.
Я родился в Ивано-Франковске, а школьные и студенческие годы провел в Харькове, где учился в классе классического вокала музыкальной школы и на филологическом факультете университета. В детстве я в основном ел дома, с общепитом был знаком мало. Но мне кажется, что какой-то особенной украинской кухни в те времена просто не существовало. Была — особенно в городах — только советская кухня, которая сводилась к определенному набору блюд. На обед мама сварила борщ — да, его можно отнести к украинской кухне, вечером приготовила плов или шашлык — их можно включить в кавказскую. Все это с тем же успехом можно отнести к общему советскому меню. Вот есть, допустим, русские пельмени и украинские вареники: сегодня у нас на кухне одни, завтра другие. Какая разница, какое у них происхождение? Это же просто тесто с начинкой. Национальные истоки еды — спорный вопрос, давайте оставим его для историков. У нашего бефстроганова наверняка французские корни, несмотря на русское название, ну и что?
И в Харькове, и в Ивано-Франковске присутствовал весь необходимый проднабор, чтобы приготовить нормальный советский завтрак, обед или ужин. Я в детстве и юности не жил нигде, кроме Украины, и не знаю, что там было в Воркуте или Вильнюсе. Но никогда не поверю, что в советском Ленинграде якобы ели одну вареную свеклу, пока мы утопали в сале и свежих овощах. Когда речь идет о том, что было на кухнях в 1970–1980-х, надо понимать, что это зависело только от того, к какой снабженческой категории относился город. В почти столичном Ленинграде говядины или картошки могло быть больше, чем в провинциальном Харькове. Какойто ажиотаж вечно устраивался вокруг колбасы, но тем не менее ощущения, что чего-то не хватает, не было. Существовала, конечно, категория праздничной еды. К ней относились, например, шпроты. Просто так их было нельзя трогать, нужно было дождаться какого-то красного дня календаря, дня рождения или Нового года, когда это все открывалось и поедалось. Или какая-нибудь банка красной икры выстаивала весь свой срок годности, ожидая, пока ее откроют. Родители до сих пор считают, что нужно корячиться несколько часов, чтобы приготовить к празднику торт «Киевский», — во-первых, не самый вкусный, во-вторых, продающийся почти в любой кондитерской.
Кухня с действительно выраженными национальными традициями — это никакая не украинская, а итальянская. В определенный период жизни я часто бывал в Италии — мои книги продавались, меня приглашали, так вот там что-то, кроме итальянской кухни, сложно даже найти. Есть, конечно, «Макдоналдс», но в основном везде макароны и пицца. А в остальном мире давно смешались все виды гастрономии — украинской и азиатской, северной и южной. Ты можешь пойти в японский или корейский ресторан и взять там вовсе не настоящую этническую еду, а просто заплатить за ерундовую наклейку, за псевдовосточный бренд. В украинском ресторане в России или за рубежом я никогда не был: места с национальным колоритом или душком мне вообще очень не нравятся. Глупо строить свое меню на том, что в каком-то регионе двести лет назад жрали только то-то и то-то, потому что другой еды там просто не было. Да и вообще я не большой поклонник общественной трапезы. Момент принятия пищи — он интимный, на мой взгляд, разделять его с кем-то так же неприятно, как ходить в общественный туалет.
В застольях на Украине я, конечно, участвовал. Когда в них бывает заложен определенный смысл, день рождения или чей-то праздник, тогда я бы назвал это не едой, а питьем. Если ты сидишь с близкими людьми, страна и место не имеют значения: в гостиной, на кухне или в сквере. Мы можем просто сесть на лавочку и говорить о чем-то интересном друг для друга. А вот фуршет с дорогим алкоголем и толстыми неприятными бюрократами радости никакой не приносит. Я скорее предпочту самое обычное пиво или арманьяк, но только в хорошей компании.
Конечно, я помню, куда мы с ребятами ходили в студенческие годы. Только у этих мест не было каких-то красивых названий. Просто «Пельменная» или «Вареники». Или просто «Пивная». Мы им сами придумывали прозвища. Пиво пить ходили, например, в «Стояк». Там торчали столы на одной ноге, помните такие? А сидеть можно было на деревянных ящиках. Еще остались в памяти многочисленные лотки с пирожками. Сейчас чтото подобное встречается, но то, что на них продается, небезопасно брать в рот. В СССР все же были стандарты качества пищи, и их в основном придерживались.
Какая-то проблема у меня со вкусовыми рецепторами: трудно привыкнуть к изменениям и сложностям сегодняшней еды, я поглощаю все, что ел двадцать лет назад в Харькове, но украинским этот набор определенно не назовешь. Счастлив, поедая жареную картошку, малосольные огурцы, котлеты, кабачковую икру, оливье. Мне этого достаточно. Больше того, все это я могу приготовить себе сам. Ну разве что кроме шпротов или кильки в томате. Хотя ты же сам пошел, купил их, открыл, поставил на тарелку — ты, значит, сам и приготовил. А фрукты и овощи моей юности — да, были зеленее. Мандарины были оранжевее, не было бананов, но поскольку я до сих пор не ем эту траву африканскую, то и не переживаю.
В Харькове я был недавно, как раз перед тем, как началась эта омерзительная война. Надо просто подождать, когда это все закончится. Тогда украинцы вернутся к своей якобы украинской кухне, если они уж так настаивают на том, что она существует.
Комментарии (1)