Ректор Гуманитарного университета профсоюзов выглядит строго, но заметно. Что лишний раз подтверждает известный тезис о том, кто кого красит. Александра Сергеевича классический стиль, правда, аранжированный деталями – запонками, часами и галстуками, красит определенно.
Костюм – это вынужденная мера, привычка или
наилучший вариант?
Безусловно, наилучший вариант. Один приятель,
мастер горнолыжного спорта, обучая меня, советовал
застегивать куртку. Это содействует собранности, точности в движениях. Я не люблю застегивать пиджак на все пуговицы, но в целом хороший костюм, классическая рубашка с высоким воротником и галстук повышают мою готовность к контактам с внешним миром.
Однако строгость вряд ли способствует самовыражению.
Я не пою песни в общественных местах, не размахиваю конечностями, стараюсь ограничивать мимику и без крайней нужды не говорить громко. В прическе мне тоже трудно что-либо выразить. Когда среди моих друзей появился один из крупнейших пластических хирургов мира, приятельницы, видимо в превентивных целях, начали меня убеждать не восстанавливать юношескую шевелюру. Дескать, потеряю прежнее лицо и вместе с ним – часть собственного бренда. Впрочем, менять прическу я и без них не стал бы.
Ваш выбор классического стиля имеет какую-то историю?
Я около пяти лет отработал в Смольном, в отделе науки обкома комсомола. А там не пускали на обед, если ты не в сером костюме, тем более – без галстука, в джинсах (страх-то какой!) или шортах. В джинсах, кожаном пиджаке или замше (униформа американских мусорщиков) мы имели право появиться только на комсомольских субботниках – носить бревна «а-ля Ильич» на замшевом
плече. В первые годы ректорства я иногда надевал на работу свитер. Но каждый раз, когда я так расслаблялся, меня или вызывал Анатолий Собчак на очередную презентацию своей книги, или в кабинет вбегала секретарша: «Александр Сергеевич, к вам тут солидные люди пришли, а вы не одеты…» Так что жизнь сама вернула меня в рамки костюма.
В повседневной, частной жизни меняете стиль?
Вне работы и официоза все равно предпочитаю костюм, только более экстравагантный, нежели деловой. Никогда не ношу подтяжки. Запонки предпочитаю золотые или платиновые, без бриллиантов, например, работы Андрея Ананова. Часы подбираю под костюм. Когда очень приспичит (в Москве или за рубежом), ношу Patek Philippe. Но больше всего люблю золотой «Полет» – память о дедушке, скромном директоре провинциального ресторана. Второй мой дед был председателем горисполкома, но все его часы я расколотил еще в совершенно невинном возрасте. О чем теперь горько жалею. Из галстуков мне дорог «Матисс» ручной работы – подарок Татьяны Парфеновой. Люблю и фантастически барский халат – дар Ирины Танцуриной. Особая реликвия – костюм от Танцуриной 2004 года, в котором я сопровождал свою невесту Наташу на церемонию бракосочетания.
Легко расстаетесь с вещами?
Тяжело расстаюсь. Я, видите ли, был ребенком того поколения жителей СССР, которое уже почти не голодало, но испытывало недостаток в вещах. В шестнадцать лет я носил папин лендлизовский пиджак, доставшийся ему от дедушки.
Когда покупаете что-то, прислушиваетесь к чужому мнению? Или все решаете самостоятельно?
Учитываю мнение спутницы. По этой причине одежда у меня очень разная.
А узел галстука, когда появляется такая возможность,
ослабляете?
Никогда. Наоборот, время от времени слежу, находится ли он на месте.
Комментарии (1)