Довелось мне побывать на одной из предпремьерных репетиций спектакля Александра Морфова «Сон в летнюю ночь» в Комиссаржевке. Прогоняли финальные сцены. Разобравшаяся, наконец, в своей любовной чехарде знать во главе с Тезеем и Ипполитой, лениво прихлебывая шампанское, размышляет, «чем сократить им вечность трех часов от ужина до сна». Услужливый распорядитель предлагает целый список разнообразных увеселительных представлений – и тебе то, и тебе се, только пожелай. Те морщат нос и на афинского евнуха, и на вакханок, растерзавших фракийского певца (вот, должно быть, жесткое шоу!), и слегка оживляются лишь, когда очередь доходит до «короткой и длительной драмы, веселой трагедии в стихах».
В свое время, будучи студентами ЛГИТМиКа, мы с однокурсниками тоже играли «Сон в летнюю ночь» – в качестве дипломного спектакля. Тогда волею богов доставшийся нам по обмену гамбургский режиссер и педагог Хайнц Люкк решил эту сцену не уходя далеко от шекспировского первоисточника – рассадил знать по краям сцены, предоставив им вдоволь хихикать и издеваться над стараниями артистов-ремесленников. Зрители заходились от хохота, наблюдая за «трагической» историей любви Пирама и Фисбы – поставлено и сыграно было действительно смешно, хотя эту гениально сочиненную сцену вообще трудно испортить. Морфов пошел дальше, чуть сместив акцент, продолжил и ужесточил шекспировскую мысль. В его версии, как только актеры появляются на сцене, сильные мира сего тут же теряют к ним всякий интерес, начинают заниматься собой и в результате покидают зрительские места еще до того, как заканчивается пролог. Артисты в растерянности, режиссер убитым голосом произносит: «Молодцы, можно переодеваться…» и, отойдя на авансцену, обреченно закуривает. Зритель, предвкушавший свою положенную порцию хохота, разочарован. Однако show must go on, черт побери! Чтобы не расстраивать своего лидера, да и самим получить, наконец, удовлетворение (через какие только жернова не пропустили их Шекспир с Морфовым!), артисты хором затягивают что-то на удивление красивое и стройное. Режиссер оживляется, мгновенно включается в процесс, зритель ликует – вот сейчас, сейчас восторжествуеттаки справедливость, искусство победит! Но какой-то растяпа не вовремя дает занавес, режиссер мечется, пение расстраивается, зародившееся было таинство провалено.
Как это про нас! В Петербурге, культурной столице страны с богатейшими культурными традициями, культура, не попавшая в парадные маршруты власть имущих, задыхается в нищете и обречена на медленное умирание. Мизерные гранты и спонсорские подачки приходится выцарапывать, вырывать зубами и вылизывать из труднодоступных интимных мест. Но если это и удается, сил создать что-либо мало-мальски культурно ценное после такого не остается практически ни у кого. Равно как и после унизительных, отупляющих корпоратов (слово-то какое мерзкое, брр!) и прочих халтур, которые являются для многих единственным способом не загнуться. А если у тебя, деятеля культуры, еще сохранились интеллигентность, скромность и гордость, не позволяющие тебе паясничать, выпячиваться и попрошайничать, – засунь их себе куда хочешь и… Ты никому не нужен, властям во всяком случае. У них для галочки есть Мариинка и Эрмитаж, про который, кстати, многие вспомнили только после того, как оттуда умудрились что-то спереть. По циничной логике сегодняшнего дня можно предположить, что это был хитрый PR-ход, сработавший, между прочим, на все сто. Ну да я не о том. Культурная столица – это ведь не только господа Гергиев и Пиотровский, дай им Бог здоровья, но еще армия артистов, художников, музыкантов, библиотекарей, музейных работников и многих прочих, вынужденных, как шекспировские артисты-ремесленники, затягивая пояски, петь сами для себя, не помышляя удостоиться внимания Тезея и компании, занятых исключительно шампанским и своими подругами.
Скоро мы, правда, придем к тому, что и простым смертным ты, скромный деятель культуры, не будешь нужен нисколечко, так тщательно СМИ промывают людям мозги глянцевыми идеалами, но может все-таки на наш век хватит еще хвостов в Русский музей и театральных аншлагов? Так что молодец, можешь переодеваться, завтра репетиция в двенадцать.
Комментарии (0)