Испокон веков в городе привыкли доверять вкусу итальянцев — настало время восстановить связь времен, наладить мосты любви и дружбы, а также узнать, что делать и кто виноват. Художник и арт-директор Франческо Аттолини, чьи видеоработы облетели полмира, нашел в Петербурге идеальную среду для жизни и прочит Северной Венеции новое Возрождение, а Джулиано ди Капуа, режиссер и актер, докапывается до архетипов, что, как известно из курса психологии, полдела: главное — взглянуть проблеме в лицо.
Франческо Аттолини
Самая важная площадка Петербурга — это улица. Мест, куда принято наряжаться, практически нет, поэтому самые хорошо одетые люди встречаются на Невском проспекте или на улице Росси. Менталитет русского человека — себя показать, отсюда все эти навороченные машины, «Армани» и «Дольче», все самое дорогое. Но количество денег не пропорционально чувству стиля. Секрет — в умении миксовать. Правильно выбирать — закон элегантности.
Из местных меня впечатляет стиль дизайнера Игоря Гуляева. Ирена Куксенайте просто потрясающе одевается, все время удивляет. На мой день рождения она пришла в платье из пластика и выглядела как абсолютный арт-объект. Георгий Гурьянов был настоящим артистом, одной только обуви у него было несколько сотен пар. Я очень по нему скучаю. Уважаю людей, которые думают и выглядят по-другому. Не потому, что они оригинальничают или у них другие сексуальные вкусы. Любой свежий взгляд и отличный от моего угол зрения как минимум интересны.
Это миф, что в Италии бизнесмены похожи на райских птиц. Так кажется отсюда. Милан не Нью-Йорк, не Лондон и не Париж. Пришел на встречу без галстука — тебя никто не воспримет всерьез. Италия — страна католическая, очень привязана к традициям и правилам. В крупной компании тебе не будут доверять, если ты одеваешься не как пингвин. И там совершенно точно встречают по одежке: одет ярко — значит, совершенно точно принадлежишь к миру искусства, шоу-бизнеса или моды. И в этом мы очень похожи на русских.
Я всегда думаю, во что одеться. Я не только художник, иногда мне нужно вести деловые переговоры. В таких случаях безошибочно сработает черное и белое. Если у меня нет официальной встречи, то я абсолютно свободен в выборе одежды. Мне неважно, что обо мне подумают. Я могу надеть килт, фартук, все что угодно. Я агностик и не верю в жизнь после смерти, поэтому убежден, что необходимо жить настоящим, ничего не откладывая на потом. И в частности, непременно выражать себя посредством моды: живешь ведь один раз. Меня в Петербурге часто спрашивают, где я купил галстук, пиджак, ботинки. Почти все — в Италии, Англии или Бельгии, но не потому, что здесь нечего выбрать, как раз с этим проблем нет, а в сезон скидок еще цены хорошие. Мне, чтобы сделать выбор, нужно быть абсолютно расслабленным, никуда не спешить и быть одному. Здесь же я постоянно занят.
Джулиано ди Капуа
Раньше было принято одеваться как кумиры. А кумиры были крутые. Мой отец носил военные рубашки, как у Фиделя Кастро, Че Гевары, Мао Цзэдуна. А сейчас из-за беспрерывного потока информации кумиры измельчали и стали скоротечными. Если бы условный Элвис Пресли был популярен, я бы ходил в стразах. Одеваться же как Дима Билан я не хочу. В свои двадцать лет я сам шил одежду, рвал ее, пачкал, валял — из протеста. А потом на прилавках увидел такие же вещи для некреативных людей. Тогда я решил, что буду носить костюмы. И где бы я ни был — на стройке, в театре, в ресторане, — я ношу костюм, потому что последние реально крутые революции в мире делались людьми в костюмах-тройках.
Режиссер Пьер Паоло Пазолини в интервью 1973 года сказал, что шестидесятники, битники, студенческие бунты и движение хиппи лишили общество последних табу, связанных с семьей, нравственностью и социальными запретами, тем самым открыв маркетингу и рынку в целом ворота для взятия человека изнутри. Идея потребительского общества и успешное ее привитие сделали то, чего фашизм не смог за двадцать лет: драные джинсы Dolce & Gabbanа стали не лучше униформы рабов. Мне очень нравится русская шинель. И высокий пояс в женском платье мне напоминает итальянское Кватроченто. Я не понимаю, почему вы ходите в американских кепках и мешковатой одежде. Вы лишились индивидуальности. Поверили, что Hugo Boss создаст ваш собственный стиль. Поверили в самые банальные маркетинговые ходы. Вы — это петербуржцы и москвичи, потому что остальная Россия не может себе этого позволить. Вдобавок патриархальные порядки испокон веков лишают вас свободы. У вас вечный страх получить под дых за проявленную инициативу. Идею «не высовываться» озвучил еще Юрий Домбровский. Сегодня вы не ближе к Европе, чем при Петре I. Вы до сих пор комплексуете, что у вас были неотесанные мужики, вы их секли, а теперь постоянно играете в игры подавления и подчинения, а потом стесняетесь этого. Именно поэтому перепонтовать русского невозможно!
Погодные условия тоже играют роль. И в Литве есть лужи и сугробы, но обувь не портится, а здесь пары хватает на месяц. Я даже купил себе леопардовые галоши. Но одна утонула в Неве, а вторая пылится в шкафу. В них можно было пойти куда угодно — просто снимать у входа.
Мода модой, а в Петербурге мужчины на женщин не смотрят. И дело тут в элементарной невоспитанности. Да и все читали Пушкина: «Чем меньше женщину мы любим...» Вот женщины и воспитали в себе прилежных идиоток. Но они у вас очень красивые, особенно в белые ночи, когда снимают с себя как можно больше одежды. И факт, что они всегда ходят на высоких каблуках, так возбуждает!
Что будет дальше? Граффитчики и экстремалы прячутся от внешнего мира в капюшоны, за темные очки и в наушники. Они в своей скорлупе, ничего никому не доказывают. Возможно, в этом и есть свобода. И наверное, в этом поколении и есть сила. Потому что мне, человеку с открытым забралом, вечно надо сказать что-то умное. А они просто идут и делают.
Комментарии (0)