Художница, без всякого энтузиазма оказавшаяся в центре громких международных арт-скандалов на почве изображения обнаженной мужской натуры, рассказывает о том, как было дело, и строит догадки о глобальных причинах произошедшего.
Так уж получилось, что этот год оказался для меня урожайным на неожиданные и абсурдные истории, связанные с выставками. Я все время чувствовала себя как серфер, когда не понимаешь, накроет тебя следующая волна или нет. В январе мне предложили принять участие в выставке Музея современного искусства в Хьюстоне, организованной галереей Деборы Колтон. Я отправила картину службой DHL и без задней мысли написала в почтовой квитанции название картины: «Американский солдат в Ираке». Когда прошел месяц, а картина по адресу так и не пришла, галеристка стала разбираться и выяснила, что на границе США полотно задержали, открыли, посмотрели и никуда дальше не послали. Деборе передали официальный запрос: почему художник представляет американского солдата в таком виде и не является ли его задачей оскорбление флага и армии Соединенных Штатов? Я возмутилась, хотела было написать письмо о том, что США вели себя в Ираке как фашисты и именно поэтому в основу работы легла скульптура спортсмена муссолиниевской эпохи, но мой приятель-юрист из Миннесоты предупредил, что шутки с властями Соединенных Штатов опасны и дело может кончиться судебным решением не в мою пользу. Я сразу остыла, потому как не ставила перед собой задачу проводить время в судебных разбирательствах, и отправила им оду следующего содержания: «Этот образ пришел ко мне во время прогулки по Римскому форуму. Прекрасный античный герой с великолепным телом идеального спортсмена — простой солдат, несущий одиночную вахту. Он олицетворяет собой свободу, равенство и братство, демократию для всех народов третьего мира. Вышедший утром на вертолетную площадку, на минуту замер солдат, оглядывая просторы Персидского залива: не готовится ли провокация на доверенных ему территориях? Утреннее палящее солнце. Очень жарко». И тогда они прислали картину галеристу, но ровно через день после открытия выставки.
Вторая история произошла в Италии. Ко мне обратились известный куратор Вальтер Лива и мэр североитальянского города Сан-Вито-альТальяменто Анджело Ди Бисчелье с предложением провести в местном музее выставку моих фоторабот, созданных за двадцать пять лет. Они взяли на себя все расходы, оплатили печать ста произведений и каталога, экспозиция имела неимоверный успех, ее захотели показать у себя и другие города и музеи, в частности новый римский арт-центр Viziva площадью семь тысяч квадратных метров, который открывался в сентябре моей ретроспективной выставкой.
Организаторы обратились в российское посольство, чтобы получить для каталога его логотип, — у них так принято, особенно в свете проведения года туризма Россия — Италия. Каково же было их изумление, когда атташе по культуре прислала на бланке со штампом ответ, в котором говорилось, что посольство «не разделяет художественный взгляд и эстетическое содержание произведений Ольги Тобрелутс в связи с принятым законом о пропаганде». Итальянцы ничего не поняли, но мне не сказали. Как они потом объяснили, боялись навредить, потому что у них подобный отзыв государственной инстанции о творчестве художника был возможен только во времена Муссолини.
Когда один из депутатов парламента официально обратился за разъяснениями к нашему послу, тот прислал ему письмо с теми же словами, но уже за своей подписью. Начался скандал, на открытие выставки из посольства не пришел ни один человек, и никто не извинился.
Впрочем, такого рода скандалы случались и раньше, с проявлениями коллективного маразма я сталкивалась еще лет пятнадцать назад. В 1998 году в лондонской галерее Tate Modern прошла выставка, на которой были показаны мои работы с использованием образов Кейт Мосс, Наоми Кэмпбелл и Леонардо Ди Каприо. Они наделали много шума, репродукции картин появились на обложках Attitude, Dusseldorf Harity, Observer, и никто из этих звезд или их агентов не высказал по данному поводу неудовольствия.
Но когда известный британский критик и историк искусств Эдвард Люси-Смит хотел опубликовать в США работу «Святой Леонардо» в своей книге по истории искусств, от него потребовали разрешения на публикацию этой работы от Леонардо Ди Каприо, сославшись на авторские права актера на его лицо. The New York Times тогда напечатала огромную статью и опубликовала мою работу на первой полосе, разгорелась бурная общественная дискуссия о свободе выражения художника и его праве на собственное высказывание. И закончилось все признанием того факта, что художник в своем творчестве волен использовать образы популярных медиаперсонажей, окружающих его на каждом шагу, ровно так же, как он может изображать природу.
Сегодня я, как никогда, ощущаю, что обнаженное мужское тело становится табуированным. Женское можно изображать в любых вариантах, а мужчина не может быть голым. И это какая-то новая перверсия в сознании масс: если мужчина нагой, да еще и красивый, значит, он точно ненормальный. Если так пойдет дальше, в Сикстинской капелле снова будут рисовать на картинах с помощью трафарета трусики, как было в XVI веке.
1990-е годы после падения железного занавеса были периодом, когда вокруг нас существовало пространство, очищенное от какой-либо идеологии. А сейчас на глазах опускается полиэтиленовый занавес: ты вроде бы видишь отсюда все, что происходит в мире, но внутри этого парника начинают вырастать монстры, отличные от мировой популяции. И как только к нам приезжают Мадонна, Леди Гага или теперь вот Сильвестр Сталлоне, монстры тут же протестуют и возмущаются. А ведь полиэтилен, кстати, делают из газа — нашего «национального достояния».
Комментарии (0)