Главной современной арт-тенденцией стал раскол художников на два лагеря: формалистов, создающих всяческую «красоту», и социально ангажированных леваков.
Основной сюжет художественной жизни последнего времени — бурное вторжение в нее разнообразных новостных инфоповодов — оставил равнодушными нескольких авторов, на глазах превращающихся в классиков и олицетворяющих респектабельное музейно-галерейное искусство. Так, Ольга Тобрелутс, самая тонкая и рафинированная художница из круга неоакадемистов, теперь явно выделяется кураторами и музейщиками из числа других последователей Тимура Новикова: ее масштабную зрелищную ретроспективу показали в Московском музее современного искусства, а выставки устраивались повсюду, от Екатеринбурга до Хьюстона. Представитель московского романтического концептуализма Вадим Захаров разместил в российском павильоне на Венецианской биеннале эффектную и программно аполитичную инсталляцию «Даная» с дождем из золотых монет. С большим успехом выставляется Виталий Пушницкий, автор красивых, загадочных и очень холодных картин и объектов.
В последние два года социально ответственное искусство прочно встроилось в арт-систему, появилась очевидная мода на левые идеи. Этим ситуация кардинально отличается от положения дел 1990-х и 2000-х, когда левое искусство в нашей стране практически отсутствовало и лишь отчасти было замещено радикальными жестами московских акционистов. В апреле 2013 года главную отечественную арт-премию «Инновация» в категории «Лучший кураторский проект» получила собравшая критическое искусство выставка российско-болгарского куратора Ярославы Бубновой «Самое себя глаз никогда не видит», основной проект 2-й Уральской индустриальной биеннале. Наиболее яркая звезда новых левых, Арсений Жиляев удостоился персоналки в Третьяковской галерее, создав там утопический музей победившей революции. Громким успехом пользовались обе выставки «Феминистский карандаш», для которых Виктория Ломаско и Надя Плунгян собирали документальную графику художниц разной степени известности на широкий круг феминистских тем. Совершенно нетипичными для отечественной сцены вещами занимается петербургская художница Ольга Житлина: международная премия Henkel Art.Award была вручена ей за работу «Россия — страна возможностей», настольную игру-пособие для трудовых мигрантов. В шорт-листе премии Кандинского оказался лишь один автор из Петербурга — Анна Желудь, выставляющаяся преимущественно в Москве. В пронзительно исповедальном проекте «Упражнение», показанном в XL-Галерее, сошлись символический формализм и понимание личной опутаннности социальными нитями. Знакомые по предыдущим работам Желудь абстрактные фигуры из железной проволоки дополнились фотографиями исцарапанной и избитой художницы, а также письмом, в котором Аня рассказывала, откуда взялась каждая из травм. Вызвавшая истерический резонанс акция Петра Павленского, прибившего мошонку гвоздем к брусчатке Красной площади, — жуткая и предельно доходчивая метафора кризиса и душевного опустошения, наступивших после эйфорического гражданского подъема.
Формалисты беспокойного толка пытаются подвести под свое творчество некую идеологическую базу, переходя в другое агрегатное состояние — правых патриотов. Несколько молодых петербургских художников основали движение «Новая эстетика»: крайне невнятно экспонированные работы таких разных авторов, как Стас Багс, Игорь Пестов, Дима Мишенин и присмиревшая перформансистка Елена Ковылина, были, согласно лихому кураторскому слогану, призваны «сбросить гнилую шелуху псевдополитических высказываний и ярмарочного акционизма». Очевидно, что в период реакции неизбежно происходит ее эстетическое обслуживание, как правило, посредством искусства мифологизированного, доступного понимаю лишь «жрецов духа» и самопровозглашенных эстетов.
Текст: Артем Лангенбург
Комментарии (0)