Художник Сергей Бондарев превратил свой дом в музей-квартиру, где среди обжедаров и мебели mid-century прохаживаются смотрители — коты Букля и Капитон. Вот такой он, ДК Бондарев!
Дизайн квартиры я придумывал под коллекцию mid-century мебели, которая собралась за годы, что я вел разные мои бизнесы — парикмахерские «Букля», бар и магазин одежды. Много всякого добра я покупал по всему миру и привозил сюда. Что-то нашел в комиссионках Финляндии, что-то, например, диван цвета охры, — в петербургском магазине винтажа Maison Оsin. Все самое красивое я использовал в этом проекте, вдохновленном интерьерами НИИ и АЭС конца 1970-х — начала 1980-х из сериала HBO «Чернобыль». Увидев его, я решил, что построю ДК им. Бондарева.
Вся мебель здесь, в основном, безымянная: что попадалось, то и брал. Есть, конечно, стулья Artek, но я охочусь не за предметным дизайном, а за искусством.
При этом пространство задумано как рама для моей коллекции — и собственных работ, и вещей других художников. Мне было нужно минималистичное решение в скандинавском стиле — доминирующий белый цвет, но оригинальные детали: например, отделка окон панелями из фанеры и шпона, деревянные вставки, таблички из эмали, стеклоблоки, дубовый паркет и плитка-терраццо с мраморными камушками, как это и было принято в советских ДК. Модерновый ковер с символикой московской Олимпиады 1980 года произведен в какой-то из бывших союзных республик и найден, разумеется, на «Авито».
Моим холстом стала убитая коммуналка из четырех комнат в 113,5 метров общей площади. Сначала я отремонтировал маленькую часть, сейчас она служит гостевой квартирой с отдельным входом и возможностью автономного функционирования — в ней есть вся бытовая техника, санузел и душ. Думал, если настанут сложные времена, можно будет гостевую сдавать. Сейчас обычно здесь останавливается моя мама или друзья.
С техническими моментами и чертежами мне помогала петербургская студия Akme Works. Я оставил анфиладную планировку: гостиную соединил с мастерской, потом идут спальня с кабинетом, место для хранения картин и гостевая квартира. Зонировал пространство не дверьми, а тканью — любую часть можно зашторить, спрятать мольберт и холсты, сделать все очень чистенько и без визуального шума.
В квартире почти нет верхнего света: он почти всегда неуютный, поэтому я искал светильники и бра по аукционам вроде eBaу: одна из ламп — копия той, что снималась в «Заводном апельсине» у Кубрика. На потолке сохранилась историческая розетка с лепниной, я долго думал, что делать с ней и крюком для люстры — и в итоге там оказался диско-шар. По концепции подходит: во-первых, в советских ДК часто проводили дискотеки, а во-вторых, такой прием я видел в альбоме про студию дизайнера Мартина Маржелы.
На ремонт всего пространства денег сразу не хватило, я копил и постепенно доделывал. Казалось бы, работы было не так много: все сломать, ободрать и отделать. Но все получалось только на десятый раз, и то потому, что я стегал плеткой. Из русских строителей, мебельщиков и паркетчиков не могу посоветовать никого, хотя и делал разные позиции на заказ: отделку окон, стол, шкаф.
Единственный светлый момент — на производстве в Екатеринбурге мне изготовили очень красивую плитку с ручным обжигом, которая в итоге стоила в два раза дешевле фабричной итальянской. Я думал было заниматься дизайном интерьеров, но ремонтный период вынимает весь мозг — у меня к концу был практически нервный срыв, хотя процесс занял около десяти месяцев.
Я ведь закончил художественную школу, потом училище по направлению «графика» и Уральское отделение Академии художеств как художник-монументалист. В общей сложности тринадцать лет обучения на художника в итоге отбили у меня все желание быть художником. Тогда я занялся модой — что-то вроде каникул. А когда набрался тем и нашел свою эстетику, вернулся, кхм, к истокам. Сейчас понимаю, если бы начал сразу после академии, то стал бы совсем другим художником. Но почти 10 лет «отдыха» от живописи — и вот уже 8 лет занимаюсь только искусством и ни о чем не жалею.
Конечно, я подумываю про отдельную мастерскую, но сейчас не до этого и я пока справляюсь — вообще люблю работать дома, могу по три дня никуда не выходить. Когда-то эта квартира казалась огромной, но теперь здесь все так завалено искусством, что я пробираюсь в гостиную по каким-то тропинкам, и кажется, что все это меня скоро выселит из дома.
Я потихоньку начал коллекционировать искусство: просто покупаю, что нравится, безо всякой генеральной идеи. В основном, графику, но есть и живопись, и скульптура, например, известного уральского графика 1960-х Виталия Воловича. Работ Бориса Свинина, автора монументальных композиций для Российской национальной библиотеки на Московском проспекте, у меня две: деревянная и бронзовая, одну купил у внука скульптора, вторую — у коллекционера. Имеются две резиновые летучие мыши Дениса Прасолова — красная и черная. Еще в моей коллекции есть Андрей Бартенев, Шишкин-Хокусай, Андрей Андреев, скульптор Андрей Антонов, Роман «Рамона» Якубсон и другие. У меня даже есть работа целительницы Джуны, которая в 1970-х лечила своей энергией Брежнева. Оказывается, она занималась живописью и написала около 700 работ. Мне досталась одна — у нее, правда, слишком активный цвет, нехарактерный для моего интерьера, и я все думаю, куда ее применить, а пока просто прикладываю к себе, если что-то болит.
Но конечно, квартира, в первую очередь, галерея моих работ — я часто приглашаю в гости коллекционеров. Здесь есть мои работы из эпохи увлечения модой, например, сложное вышитое вручную пайетками панно «Первое свидание» и доминанта гостиной — огромный триптих «Змеи» 2016 года, на который ушло 200 часов ручного труда моих вышивальщиц.
Хотя в основном я занимаюсь живописью, любая выставка смотрится цельнее, когда в ней есть объекты. Поэтому когда я как-то делал выставку про китч, придумал свою версию знаменитых стаффордширских фаянсовых собак: такие в Англии есть почти в каждом доме. Эти объекты получились крайне живописными, у меня, кстати, еще осталось несколько штук.
Недавно я стал работать с бронзой, но сделать из нее что-то большое нереально, потому что стоить будет как самолет (и весить так же!). Тогда я попробовал стеклопластику и родилась «Жа Жа» — оммаж актрисе и светской диве Жа Же Габор. Эта скульптура с выдающимися формами может быть матово-белой или покрытой разноцветной эмалью и лаком. У меня живут уже три, а скоро приедет стеклянный журнальный столик, основанием для которого стала «Жа Жа коленопреклоненная» — он сделан по мотивам скандальной работы 1969 года британского поп-арт художника Аллена Джонса.
Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Константин Рассохин
Комментарии (0)