Эпоха травести: как Елизавета I и Екатерина II сделали переодевание мужчин в женщин нормой?

Первыми русскими травести были императрицы. Начиная со времен Петра I, они появлялись на парадах и торжествах в настоящих офицерских мундирах, а иногда, баловства ради, переодевались в светские мужские костюмы и танцевали на балах, не узнанными. Императрицы провоцировали дам на эксперименты со внешностью. Некоторые, подражая царственным проказницам, преображались в напомаженных тонких юношей. Месье Пикар, заметливый гувернер князя Александра Куракина, в феврале 1782 года посетил придворный маскарад, о чем сообщал своему подопечному в письме: «Было много публики; многие знатные особы были костюмированы, между прочим, граф Чернышев со своей дочерью; княгиня Голицына (Galitzin), рожденная Олсуфьева, с женой вице-канцлера были одеты в мужские платья».

Если верить мемуаристам, в России было немало дам, рядившихся мужчинами. Татьяна Пассек вспоминала особу, которая по утрам любила щегольнуть в мужском халате и выкурить чубук. Другой мемуарист писал о своей самоотверженной сестре, которая в 1792 году отправилась вместе с ним в театр, переодевшись в мужское платье. Восхищенный русскими амазонками XVIII века, историк Михневич уверял читателей в том, что «таких смелых живчиков нового поколения можно было встретить тогда всюду», а бытописец Пыляев, знаток петербургской жизни и анекдотов утверждал, что «иногда жена надевала мундир мужа и несла за него службу; в шведскую войну полковница Меллин заменила мужа, надев мундир и став перед полками».

В камзолы, кафтаны и кюлоты наряжались и смолянки, девушки, обучавшиеся в Смольном институте благородных девиц. Перед выпуском они устраивали театральные представления, в которых весьма убедительно играли мужские роли в соответствующих костюмах. Дмитрий Левицкий изобразил как раз одну из таких травести-сценок — Екатерина Хрущева, в образе ловеласа-пастуха Колы, нежно дотрагивается до подбородка простушки Нинетты в исполнении Екатерины Хованской.

Императрицы Елизавета Петровна и Екатерина Великая иногда позволяли себе похулиганить и устраивали увеселенья, на которые светская публика должна была являться в костюмах противоположного пола. Такие маскарады проходили регулярно, а осенью-зимой 1744 года устраивались каждый вторник при дворе в Москве. Императрица Елизавета сама составляла список приглашенных и строго-настрого запрещала им являться в «своих» костюмах. Дамы только ряженые господами, а господа — дамами. Исключений не делали ни для кого.

Публика, все князья да графья, многие в преклонных летах, должны были являться на эти императорские увеселения верными шутами — мужчины, как требовал сценарий, в платьях «а ля франсез» с декольте и фижмами, в париках и пудре. Дамы уминали свои телеса в узкие мужские кафтаны, их пухлые ноги в кюлотах и чулках становились похожи на белые античные тумбы. Все были злы как собаки, все нескладны, комичны до слез. Многие спотыкались с непривычки, падали.

Другой любимой забавой хохотушки Елисавет были театральные представления в кадетских корпусах, во время которых юные воспитанники переодевались барышнями для более убедительного исполнения женских ролей. И, как говорят, императрица сама придумывала им костюмы. Так, в 1750 году она «собственными руками одела кадета Свистунова, игравшего роль Оснельды в трагедии Сумарокова». И такой же трюк проделала позже с кадетом Бекетовым.

Императрица Екатерина II продолжила начатую Елизаветой традицию костюмированных забав. 10 декабря 1765 года, как сообщает «Камер-фурьерский журнал» государыня сначала «изволила кушать вечернее кушанье», а затем в Картинной зале Екатерининского дворца «вторично изволила забавляться в карты; при чем придворными музыкантами играно на скрипицах, а дамы и кавалеры танцевали контротанец, и некоторые придворные кавалеры для увеселения одеты были в дамское платье».

Но все это кажется милым баловством в сравнении с тем грандиозным балом, который императрица устроила 10 ноября 1790 года. Это был апофеоз русской травестии восемнадцатого века.

Екатерина лично сочинила сценарий. Ответственным за организацию действа был Александр Храповицкий. По заданию царицы, он разработал проекты платьев, в которые должны были переоблачаться ни о чем не ведавшие участники маскарада: «25 октября. Сказано по секрету, что намерены в Эрмитаже сделать сюрприз: переодеть мужчин в женское, а женщин в мужское <…>. 29 октября. Поднес рисунки разным платьям для сюрприза: выбраны для удобности в скором переодевании мужской и женский костюм des premieres ministres de l'Egypte (премьер министров Египта)».

Уже 31 октября оба варианта платья были готовы и представлены императрице. А на следующий день Екатерина лично их примерила, похвалила и приказала рассчитать стоимость каждого и подготовить 80 нарядов — по сорок на дам и на кавалеров. Но уже в начале ноября приказала сшить еще 14 пар. Пока Храповицкий занимался костюмами, князь Федор Барятинский сочинял проект лавок, которые, по задумке государыни, следовало установить в зале для продажи нарядов.

Этот бал явно отличался от предыдущих. Обыкновенно, приглашенные получали распоряжение о том, в каких костюмах им следует быть, и сами готовили платья. А если великосветская персона находила, что тема и маска не вполне соответствуют его желаниям и положению, она могла, к примеру, сказаться совершенно больной и не явиться в маскарад. На сей раз императрица подготовила сюрприз — о том, что нужно переодеться в платье противоположного пола, гости узнали только во время бала. И выбора, понятно, у них не оставалось. Екатерина поступила как истинно авторитарный правитель — пригласила гостей и заставила их, возможно того не желавших, переодеваться в наряды, да еще и покупать их в кредит, прямо на балу, и цена их, понятно была гораздо выше себестоимости.

Бал начался вечером 10 ноября. После чинного ужина приглашенные, следуя за императрицей, подошли к дверям залы и прочли распоряжение государыни, замаскированное под вывеску: «Здесь даровой маскарад, и маскарадные одежды в кредит; по правую руку для дам, по левую для мужчин». Войдя, гости увидели лавки с надписями «Мужское платье» и «Женское платье». И ничего другого не оставалось, как приобрести «в кредит» и тут же надеть эти костюмы. Роли торговцев исполняли специально приглашенные актеры и актрисы Французской комедии.

Екатерина все-таки проявила толику сочувствия — вместе с Храповицким она придумала платья в восточном вкусе, которое одинаково шло женщинам и мужчинам и даже скрывало недостатки фигуры. О том, как они выглядели, сообщает «Камер-фурьерский журнал»: «Оное состояло исподлинной белого гарнитура, а верх на подобие длинной мантии пунцового гарнитура же с поясом по исподнему платью, а на голову из белого флера челма, с некоторым разделением против дамских». Вместе с костюмами гости приобрели маски. В этом театрально-восточном туалете пребывали до половины первого ночи и разъехались домой, не переодеваясь. Зрелище, верно, было великолепным.

Благодаря Елизавете и Екатерине, травестия стала в России XVIII века излюбленной маскарадной забавой и даже больше — стала актом государственно узаконенным. Ведь носила же императрица «платья по форме», повторяющее военные мундиры. Носила и другим велела. Ведь жил же в елизаветинском Петербурге дипломат и военный разведчик Шевалье д’Эон, выдавший себя за девицу, и хохотушка Елисавет ему убедительно подыгрывала, потому что сама любила переодеванья и являлась в маскарады офицером.

Весь этот травестийный опыт, фантастические по своей смелости перевоплощения, сделали возможным то, что, казалось, могло существовать лишь в мифах. В России появились мужественные амазонки, целая рота, вооруженные и одетые как подобает военным.