Режиссер-постановщик, сценарист спектаклей и перфомансов Ирина Павлова: "Создавать новые оболочки для давно известных форм – еще одна рабочая грань режиссуры"

Как пришла идея объединить двух таких разных авторов?

И Пазолини, и Довлатов – в списке любимых творцов, которым, на мой взгляд, удалось выйти за рамки социального мышления. Меня завораживают мощные архаичные образы фильмов гениального итальянца, их визуальная яркость. В его фильмах и текстах, как и у Довлатова, чувственная, балаганная стихия сосуществуют с тонкостью мысли и «грустной улыбкой разума». Мне очень нравится, как эти две совершенно разные литературные традиции начинают играть при сопоставлении. Поэтому и родился сценарий ярмарочного, грубоватого, зазывающего, ироничного действа «Вид на Землю с Луны».

Приоткройте завесу – что увидят зрители?

Полтора часа яркого зрелища с попыткой интеллектуального отстранения. Человек приходит в этот мир, начинает говорить и попадает в уже существующую систему мышления. Он повторяет кем-то придуманные слова, в нем прорастают кем-то сформулированные мысли, он надевает чьи-то личины. Мне, вслед за Пазолини, захотелось взглянуть на эти заданные схемы «с Луны» – в формате балаганного шутовства, но и не без грусти, ибо схемы-то очень жесткие. В то же время это попытка понять, что же может эти рамки  ослабить. Герои новелл Пазолини – марионетки венецианского кукольного театра – разыгрывают классический сюжет Шекспира, а у Довлатова зеки на зоне репетируют «идейно зрелую» пьесу к юбилею власти. Закат Европы и закрытие советского проекта предстают как веселый карнавал, где маски пляшут, рыдают и хохочут на костях исчезающей культуры.

Для кого эта постановка?

Актеры в этом спектакле не «вживаются» в роль, а надевают «социальную маску», собственно, как мы зачастую проделываем в жизни. Но свобода актера в том, что он понимает, что играет, поэтому вовремя эту маску снимает. Как театральный прием, такая игра – это и зрелищный спектакль, и ирония по поводу этого действа. Будет много достаточно раскованных, но не пошлых шуток, грубоватые дель артовские маски, яркие метафоры и острые высказывания. Надеюсь, что и театралы, и неискушенные зрители в этом слоеном пироге получат свою радость.

По-вашему, режиссер должен быть «многопрофильным»?

Художник, в том числе режиссер, слышит время. И при этом не всегда ему следует. А иногда может и противостоять. Чуткость и устойчивый взгляд на мир – это залог своего творческого пути. Что касается моих постановок, то они разные по стилистике. Открывать для себя новые миры, строить временно-пространственные модели в связи с требованиями времени или душевными запросами, создавать новые оболочки для давно известных форм – еще одна рабочая грань режиссуры. Поэтому в моем репертуаре есть и тургеневские «Вешние воды» в формате киноспектакля с джазовым аккомпанементом, и чеховская «Чайка» с совершенно новыми ракурсами и мотивировками для происходящего. Реакция зрителей бывает разная – кто-то припадает к стулу, другой через пять минут выскакивает с криком: «Я ненавижу современный театр». И это нормально. Не все жаждут свободы. 

Говорят, актеры – счастливые люди, потому что многое проживают на сцене. Значит, режиссер в сотни раз счастливее, если ставит все эти «жизни»?

Вероятно. Счастье – это когда попадаешь в себя. В этом смысле я больше ни о чем не мечтаю. У меня в раннем детстве обнаружили музыкальное дарование, и мне было велено мечтать о карьере музыканта. Я честно пыталась вообразить себя пианисткой, даже в консерваторию поступила. Но мне не нравились эти мечты. Пока не оказалась в студенческом театре, где четко поняла, что я внутри – режиссер.

Задача режиссера – управлять актерами?

Нет. И актеры, и режиссеры иногда заигрываются. Это упоительно – забыть себя и быть на сцене кем-то другим. Но я вообще не дрессировщик. Стараюсь ко всем относиться уважительно, тем более к актерам. Я всегда прихожу на репетиции с радостью. У меня нет мучительных поисков решения. Когда собираются актеры, сразу вижу, как и что делать. В жизни я, как и большинство, наверное, сомневаюсь и боюсь, а в режиссуре такого нет. Проблемы выгорания или отсутствия вдохновения мне неведомы.

Что вас «зажигает»?

Вкусная драматургия. Жан-Люк Лагарс, например, с его смыслами между строк. И Чехов – он роскошный. Я, например, смотрела на «Чайку», как на математическую модель – там девять действующих лиц, которые разбиваются на антагонистические тройки. Еще была задумка поставить пьесу, где мужчины бы сыграли женские роли и наоборот. И это было бы не комикование, а попытка глубокого психологического проникновения с доскональным сохранением текста Чехова. Это в жизни мне хочется ситуаций поспокойнее и полегче, а в режиссуре окрыляют необычные, трудные решения. Театр – он для того, чтобы остановить время, быть здесь и сейчас, быть вместе, заполнить вакуум подлинного человеческого общения. 

Текст: Наталия Каплун Фото: Римма Мазур