Драмеди «Анора» Шона Бэйкера (в прокате — с 17 октября!), где Марк Эйдельштейна сыграл увлекающегося сына русского олигарха, получило «Золотую пальмовую ветвь». Актер встретил известие о награде в психиатрической лечебнице Кащенко: на следующий день после каннской премьеры он умчал на съемки к Роману Михайлову. С этим режиссером-математиком РАН у него профессиональная химия: в октябре выходит сновидческое путешествие «Надо снимать фильмы о любви», уже готова лента «Жар птица» и в производстве сериал «Путешествие на солнце и обратно» — Марк надежно поселился в (мета)вселенной кумира синефилов. И это понятно: он может и в сомневающегося внука настоятеля монастыря, и в школьника-супергероя, и в ранимого влюбленного подростка, и в мажора. Марк так разогнался, что уже снимается в роли пуделя Артемона в леденящей кровь сказке о взрослении и сепарации «Буратино» (Карабас-Барабас — Федор Бондарчук!) — квантовая запутанность в действии.
Марк — герой октябрьских обложек (да, их сразу три!) Собака.ru вместе с актрисой Марией Мацель: химия между ними прожигает экраны. Скоро сами увидите.
О пользе метафизических пинков и Марке Аврелии
Бродский как-то заметил, что есть только две поистине захватывающие темы, достойные серьезных рассуждений: сплетни и метафизика. В новом фильме Романа Михайлова «Жар-птица», прокатная судьба которого пока неизвестна, есть сцена: режиссер обращается за советом к продюсеру, которого играет главный редактор культового синефильского журнала «Сеанс» Вася Степанов. И тогда продюсер предлагает обратиться к философии Жиля Делеза, чтобы построить сюжет на трех китах: сновидении, документалистике и ритуале. Получается, этот совет Роман дает сам себе?
Вся «Жар-птица» — это ритуальное пространство, родившееся во снах у Ромы. Невозможно объяснить, про что этот фильм, он абсолютно непересказываемый. Это не совсем совет, а скорее свет, который дает Рома. Нам. (Загадочно улыбается.) Два года назад я прочитал его роман «Дождись лета и посмотри, что будет» — и пропал. Я знал, что моя любовь по фильму «Страна Саша» Маша Мацель вовсю снимается у Ромы, и попросил ее нас познакомить. Я так никогда не делаю, как будто это насилие над реальностью, будто все должно складываться само. Но моя интуитивная потребность в Роме была настолько мощная, что я решил ему написать. Маша скинула мне контакт, но предупредила, что с ним очень сложно познакомиться в целом, а уж посредством соцсетей или смс — вообще нереально. Но Рома ответил, а потом меня позвали к нему на пробы.
Я приехал в Москву, там в старом здании Дома кино собралась целая толпа талантливых подростков, многие были знакомы друг с другом. Мы должны были играть разные импровизированные ситуации из абстрактного мира историй Ромы. Например, затереть за разницу между зоной и психушкой с Федором Лавровым или выпросить деньги у Фрола Фролова, а тот должен был, например не дать (Лавров и Фролов — актеры, которые снимаются почти во всех фильмах Романа Михайлова. — Прим. ред.). Конечно, у меня совсем не получилось. Я был очень мимо и не понимал, что делать. Со мной пробовался Олег Чугунов (петербургский актер дебютировал в кино в 9 лет и стал известным после супергеройской саги «Майор Гром: Чумной доктор». — Прим. ред.). С Олегом в паре был какой-то пацан, который говорил что-то типа «блин, дай денег, нам очень надо, мы вернем», а Фрол ему что-то очень жесткое и по понятиям отвечал. Сцена шла около пяти минут, и Олег за это время не сказал ни слова. И был так точен и правдив, что его утвердили.
Михайлов тогда перед всеми меня спросил что-то вроде: «А что ты хочешь делать по жизни, Марк?» Не знаю, что на меня нашло, но почему-то мне показалось важным рассказать, что я вообще-то должен в Америку улетать, потому что прошел кастинг к Шону Бейкеру, но мне визу не дали и только поэтому я здесь, но, может, еще и дадут. И пока я все это произносил, то с ужасом думал, какой же я идиот. Какая-то глупая совершенно мною овладела гордыня. Почему это из меня вылетело? Зачем людям эта информация? И вообще, скорее всего, я никуда не поеду и ничего такого не произойдет. Слава богу, тогда Рома меня не утвердил, потому что для того меня нужен был пинок, чтобы чуть-чуть в сознание вернуться.
Выступила твоя субличность, которую ты не был рад видеть?
Да, тупая самая.
Тем не менее с Михайловым у вас в итоге все сложилось.
Хочется в это верить. В октябре выходит фильм «Надо снимать фильмы о любви», кино о том, как мы снимали кино «Жар-птица». А еще сериал «Путешествие на солнце и обратно» по тому самому роману Михайлова «Дождись лета и посмотри, что будет», он должен выйти в 2025 году.
Как будто Романа надо держаться.
Я и держусь конкретно.
То есть его метавселенная тебя все-таки поглотила?
Спасла, спасла. Я очень люблю задавать ему вопросы. Он как оракул, только наоборот. К оракулу нужно осознанно подходить, а к Роме чем более бессознательно, тем интереснее будет ответ.
Хочешь немного кислоты? Очень хорошая вещь — свежевыжатый лимонный сок добавить в горячую воду с чабрецом. Называю эту смесь «радость иммунитета».
Круто, давай чуть-чуть кислоты.
(Разливают напиток.)
«Мир — изменение, жизнь — восприятие», это еще Марк Аврелий придумал. Нет другой реальности, кроме той, что мы носим в себе, и то, что мы видим, есть отражение нас. Как будто смысл этого выражения начинает до нас доходить спустя две тысячи лет. В целом не самый плохой тайминг.
Все так, поэтому меня очень интересуют всякие парадоксальные штуки вроде ленты Мебиуса, бутылки Клейна и маршмеллоу, жаренные на костре. Но сразу скажу, я в этом не разбираюсь. Так, имею некоторое представление об идее, но глобально — полный лох.
Давай рассмотрим аспект метафизики в твоей профессии. Как она проявляется?
Я часто пытаюсь понять, почему именно ко мне пришел тот или иной проект. Раньше как было. Я получал сценарий и думал: только бы взяли, только бы взяли! Было интересно вписываться во все, ведь мне открывали новый незнакомый мир. Потом пришла стадия: не мой материал, но если возьмут — хорошо, а не возьмут — еще лучше. А сейчас появилась рефлексия: если ко мне пришла роль, почему пространство решило поделиться именно со мной, ведь множество фильмов меня обходят. Можно думать одним планом, типа, нет для меня персонажа или продюсеры меня не любят, но есть другая сторона ленты Мебиуса. Почему что-то с тобой совпадает, а что-то нет? Вот я пытаюсь понять каждый раз — почему и для чего меня приглашают в новое путешествие.
То есть ты закладываешь в свои роли еще и дополнительные смыслы?
Я стараюсь отыскать смыслы для себя, и если они срезонирут пусть даже с одним зрителем — уже хорошо. Недавно я был в Мурманске. Через этот город с красивым огромным портом мы ехали в заполярное село Шойна на съемки фильма «Космос засыпает» (дебют режиссера и сценариста Антона Мамыкина, дата выхода пока неизвестна. — Прим. ред.). И ко мне на мурманской улице подошел мужчина и сказал: «Марк, спасибо вам огромное!» Я думаю, ну, наверное, смотрел «Сто лет тому вперед» (фантастический блокбастер по повести писателя Кира Булычева. — Прим. ред.). И такой, да не за что. А он продолжает: «Понимаете, я преподаю в Мурманском арктическом университете гляциологию — невостребованную профессию, хотя она может вскоре стать ключевой для выживания человечества. Я всех спрашиваю на первом занятии, почему они поступили в этот университет. И одна студентка ответила, что так впечатлилась драмеди Натальи Кончаловской “Первый снег”, где один из героев был гляциологом, что захотела получить эту профессию. Я тоже посмотрел фильм, этого героя играли вы!» Гляциологи изучают ледники. Я тогда подумал, вау! Может быть, все и не зря.
О Каннском фестивале, клинике Кащенко и режиссере Сокурове
Еще одна суперожидаемая премьера октября 2024-го — фильм Шона Бейкера «Анора», «Золотая пальмовая ветвь» Каннского фестиваля этого года. Как получилось, что вас с Юрой Борисовым, тоже сыгравшим в ленте, не было на вручении наград? Вы не ожидали, что фильм может победить?
Если честно, мы с Юрой вообще об этом не думали. Приехали на премьеру, после чего Юра сразу умчал из Канн работать, а я — в Москву, в психиатрическую лечебницу Кащенко на съемки к Роме Михайлову. Конечно, когда я узнал, что у «Аноры» главный приз, то бегал по психушке и вопил: «Ребята, мы “Золотую ветвь” получили, мы “Золотую ветвь” получили!» Но никто, совсем никто в лечебнице Кащенко не обратил внимания на мои крики. А Рома пошутил: «Марк, тихо-тихо, сейчас тебя заберут в отделение на третий этаж, и мы реально никогда не докажем, что ты наш актер». Это было офигенно.
Обожаю! Променять вручение «Золотой пальмовой ветви» Канн на Кащенко — это просто гениально. Но неужели ни капельки не было обидно не разделить такой триумф?
Да счастливо вообще. Это фильм Шона и актрисы Майки Мэдисон. Если бы я был Майки, то, конечно, никуда бы не поехал до вручения. А так все справедливо.
На нашей съемке на Финском заливе, куда ты приехал прямо с поезда, мы придумали тебе новый телеграм-канал «Синяки Эйдельштейна». Что админ этого паблика написал бы про фильм «Анора»?
Поразительно, но метод режиссуры Шона Бейкера очень близок к манере Ромы Михайлова. Реально! По теории Ромы все люди делятся на нормисов и неноров. И Шон, конечно, классический ненор. Весь фильм он снимал на пленку. Как-то приходим мы на смену в огромный особняк на берегу Гудзонского залива. Обычно утром у всей команды завтрак, рэп какой-то играет, чтобы вся площадка потанцевала. А тут — никакого рэпа, суета и напряжение какое- то. У нас по сюжету поцелуй с Майки на балконе. Я даже не готовился, мы столько постельных сцен сняли, как будто в том, чтобы поцеловаться, уже ничего страшного нет. И Шон говорит: «Целуйтесь, пока я не скажу стоп». Ну мы стоим, целуемся, приятно в общем-то проводим время в халатах Versace с видом на небоскребы Нью-Йорка и мост такой странный, который закручивается как у Сальвадора Дали или у Кристофера Нолана, а машины по нему едут, как по ленте Мебиуса. Нормально! К такой жизни мы и шли. Смущает только то, что камеры нигде нет. И тут раздается страшный грохот «Т-Р-Р-Р-Р-Р». Мы актеры профессиональные, продолжаем целоваться, но глазом косим в сторону шума, и я вижу, как поднимается огромный вертолет, где сидит наш привязанный и загриппованный оператор с тяжеленной гигантской камерой. Они подлетают так близко, что у нас волосы начинают развеваться. Делаем несколько дублей. Потом я спросил Шона, а почему было не снять с коптера? А он: «Во вселенной нашего фильма их не может быть». Чувак потратил полсмены на то, чтобы снять четырехсекундный кадр с вертолета. Он великий. У него есть чему поучиться.
То есть ты бы хотел стать режиссером?
Ну да. Постоянно об этом думаю. Даже как-то снял для «Кинопоиска» короткий метр — мокьюментари «Надеждозаписывающая студия». Было здорово, я понял, что мне может хватить энергии, что у меня получается заражать идеей, что в режиссуре, наверное, самое главное. Так жаль, что у Александра Сокурова мастерская закрылась, я-то думал пойти к нему на курс. Однажды Александр Николаевич пришел на съемки сериала «Смычок» (сериал выпускали при поддержке некоммерческого фонда Сокурова «Пример интонации» для кинодебютов. — Прим. ред.), это была моя первая работа в Петербурге. Хотя нет, первая — показ Гоши Рубчинского в ДК связи в 2017 году, куда меня взяли моделью. На заработанные деньги я втайне от родителей — они были против того, чтобы я стал актером — сгонял из Нижнего Новгорода на свои первые кинопробы в Москву, которые, конечно же, не прошел. Так вот, Сокуров спросил меня, как мне Петербург, а я по глупости ответил что-то типа «он на меня давит, серый, улицы одинаковые, и я все время путаюсь». В свое оправдание могу сказать, что был конец ноября. Сокуров посмотрел на меня так, с сочувствием, и сказал: «Вы же сюда еще вернетесь». На окончание съемок мне подарили огромную книгу «Архитектура Петербурга», я ее открыл и на первой странице увидел надпись: «Марку от Сокурова: надеюсь этот город еще подарит вам много красоты». Я бы так мечтал еще раз пообщаться с Александром Николаевичем!
Как шахматиста Эйдельштейна разорили петербургские деды в рюмочной «Дружба»
Теперь ты много снимаешься в Петербурге, что-то тебе уже открылось?
Да и тогда уже открылось, на самом деле. Я сразу почувствовал, что это мощнейший город, сложнейший. Мы снимали «Смычок» из осени в зиму. Я еще был молод, и у меня хватало сил после смены пойти выпить, баров-то сколько. Больше всего я любил играть в рюмочной «Дружба» в шахматы с дедами на шоты водки: съели твою фигуру — покупаешь шот.
Выигрывал?
Проигрывал, конечно.
Разорили тебя центровые петербургские деды...
Это хуже казино, реально. Чтобы я не соскочил, они покупали мне утешительные шоты и такие: «Еще партию?» И вот после шахмат, проигравшийся, тащищься домой пешочком: холодно, промозгло, но состояние такое романтичное, что до фени вообще. В Петербурге искусство проявляется постоянно и максимально неожиданным образом. Вот только сегодня я наблюдал лютый перформанс. У меня был первый выходной за сто лет, я проспал полдня и решил прогуляться. Иду по Моховой улице, а там в окне стоит мужик в пиджаке, смотрит на меня — и вдруг начинает хлопать. Я залип. Что это, думаю, он мне хлопает. А тот продолжает, и на восьмом такте вдруг грянула музыка. И тут я понимаю, что это Театральная академия. А он, видимо, какой-то крутой педагог, спиной к оркестру отбивал вступление. Это было очень круто. Иду дальше — толпа несет мне навстречу античные бюсты. Сюр жесткий. Смотрю на дверь, а там написано «Художественная мастерская». Я даже пожалел, что все время в Петербурге провожу на съемочной площадке. И вот сейчас я снимаюсь в проекте «Ганди молчал по субботам». Это очень крутая пьеса Анастасии Букреевой, которую адаптировали для кино сценаристка Лиза Цыганова и режиссер-дебютант Юра Зайцев. В этой истории про развалившийся мир мой герой пытается понять, почему же мир сломался. А потом осознаёт, что понимание ничего ему не даст и чинить бесполезно. Что-то сломалось не для того, чтобы ты это чинил, а для того, чтобы научиться жить в новых обстоятельствах.
Теперь и музыкант: все о новом альбоме «Вечная искренность» Марка Э
Сейчас все смотрят сериал «Фарма» — и это еще одна твоя большая осенняя премьера. Он о чем?
Мой персонаж страдает синдромом Дюшенна — генетическим заболеванием, при котором обычно не живут дольше 22 лет. Постепенно отказывают все мышцы, а потом и сердце. Было рискованно, будучи здоровым человеком, играть инклюзивного. К тому же симптомы синдрома сложно передать документально. Я парился, а потом перестал: точность — не задача художественного фильма, для этого существует документалистика. Общаясь с пациентами с Дюшенном, я открыл, что огромное количество людей, проживая долгую жизнь, получают сильно-сильно меньше, чем те, кому отведено от силы два десятилетия. У них такая воля, юмор и жажда того, чтобы прожить это время максимально насыщенно! Поэтому это одновременно и грустно, и душеспасительно. А еще вместе с сериалом под именем Марк Э выходит мой первый альбом «Вечная искренность». По сути, даже два — еще я написал саундтрек к фильму.
Подожди-ка, вы с Марией Мацель родились в один день, сыграли вместе уже в двух фильмах, а теперь одновременно выпускаете собственные альбомы?
Да, когда мы ехали на съемку для Собака.ru, то слушали музыку друг друга. У нее получилось чудесно — такая хорошая музыка, знаешь, которая прямо меняет атмосферу.
А что она сказала про твой альбом?
Она сказала, что хочет спать, и уснула. За это я особенно люблю Машу.
Тогда скажи сам про альбом Марка Э!
Аранжировки мне сделали андеграундные талантливейшие ребята из «Правда Records». А стихи написаны в соавторстве с моим лучшим другом Гришей Мильштейном, он поэт, очень крутой. С Гришей мы с детства делаем рэп, где-то с шестого класса собираемся и записываем песни на диктофон. Назывались ПСУФ — «парень с улицы Фруктовой» — и XGM — «хороший гуманитарий Марк». С ним мы показали в нижегородской галерее Futura музыкальный перформанс «Бред¿»: читали под метроном заритмованные тексты — подслушанные нами разговоры людей. Такой протовербатим.
Откуда при твоей занятости и выходных в количестве ноль за полгода у тебя нашлось время еще и на два альбома?
Я столкнулся с тем, что время резиновое. Когда ты чего-то действительно хочешь, все находится. Я благодарен платформе Premier за то, что они поверили мне и дали такую возможность.
(Слеза благодарности.)
А кому из музыкантов нашлось место в твоем плейлисте?
Андрею Котику, музыканту и выпускнику мастерской Брусникина, актеру Театра Наций и МХТ им. Чехова. Люблю петербургского рэпера Friendly Thug 52 Ngg. Переслушиваю первые альбомы ЛСП, особенно песню «Метеоритный дождь»:
Но где-то гуляет беззубый ублюдок,
Который отучит вонючие рты
говорить не о том.
Просто выгнав под дождь,
Чтоб неспешно их побирал черт.
Такой он точный поэт! Еще XXXTentacion переслушиваю. Знаешь его?
Нет.
Ты угораешь? Короче, этот флоридский рэпер получил все возможные награды музыкальной индустрии. Он был одним из величайших рэп-исполнителей. Ему респектовали все — от Дрейка до A$AP Rocky. А в 20 лет, когда он ехал покупать себе мотоцикл, его застрелили и похитили сумку с деньгами.
Какой-то Артюр Рембо.
Он даже похож на него! Смотри!
(Показывает фото XXXTentacion.)
С этими татуировками он выглядит как дьявол. Вернее, такой фальшдьявол. Знаешь, как рисуют на себе обереги, чтобы дьявола отпугнуть. Но не получилось. Про него есть классный документальный фильм «Посмотри на меня: XXXTentacion». В 18 лет он написал песню со словами «Я разговаривал с дьяволом в Майами, и он сказал, что все будет нормально».
(Слушают песню.)
Просто откуда в нем для этого возраста столько боли невероятной. И ритм очень странный для английского.
Это же чисто ритм Бродского!
(Завывает, подражая манере поэта.)
Нынче ветрено и волны с перехлестом
Скоро осень. Все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
Чем наряда перемена у подруги.
Ну скажи!
Реально очень похоже!
Я обратила внимание, что ты очень внимательно относишься к слову.
Да, просто мои самые крутые педагоги всегда особенно вдумчиво работали со словом. Начиная с моей мамы — преподавателя сценической речи в Нижегородском театральном училище — и моих школьных учительниц литературы Софии Михайловны Бичуриной и Ольги Владимировны Хозиной до Мстислава Исааковича Шутана, важнейшего педагога в ННГУ. Он был мощный, абсолютный ненор. Я с премьерой «Ста лет одиночества» приезжал в Нижний, хотел с ним увидеться, но он, к сожалению, недавно ушел из жизни. У меня был гениальный Михаил Дмитриевич Мокеев, который еще Брусникина учил, а сам был учеником Ефремова. Он вел режиссерскую группу, где открывал нам миры Яна Фабра, принципы «жестокого театра» Антонена Арто, Вернера Херцога. Я тут недавно прочел книгу последнего — «Сумерки мира» — про японского солдата Хироо Оноду, где помимо поэтичности Херцога и вот этих всех «как я стал туманом», рассказывается история человека, который потерялся во времени и ходил спиной, чтобы следы оставались в другую сторону и его было невозможно найти. Попала она ко мне удивительным образом — мы были на съемках «Космос засыпает» на крайней северной точке России, в Шойне. Абсолютное безвременье, нет связи, нет дорог, нет никаких примет современности. И я как-то говорю великолепной художнице Злате Калминой, что, кажется, нужно набить моему герою карманы. И она что-то туда кладет. Я сижу где-то далеко-далеко на дюне, долго выставляют свет, становится скучно, я лезу в карман и нахожу там эту книгу. Вот так безвременье встретилось с безвременьем. Разве это не метафизика? Да, я же про преподавателей! Конечно же, величайший Дмитрий Петрович Бак. По субботам в 8:30 утра у нас стояла пара «Русская литература», хотя по субботам все учились с одиннадцати.
Неприятность.
Очень неприятно, но не пропустить. Моя теория в том, что Бак был крут и стратег.
То есть сразу ставил студентов на путь героя.
Да, да, если проснулся, ты избранный. И надо сказать, все очень хорошо усваивалось. Может, потому, что когда после этой пары ты падал спать, то содержание догоняло тебя еще и во сне.
Осознанные сновидения, как пропагандирует Дэвид Линч.
Максимально осознанные.
И теперь ты и сам блестящий рассказчик, у которого получается жонглировать смыслами.
Я думаю, что это защитная штука. У меня всегда была потебность в том, чтобы как-то провоцировать мир. Но если провоцируешь, быть готов к тому, что мир начнет тебе отвечать. Моей первой школой в Нижнем Новгороде была тридцать пятая. Там меня гасили за то, что я ярко одевался: носил узкие красные штаны, какой-нибудь желтый галстук, еще и просил маму, чтобы она что-то вышила на нем, например, смайлик, кастомизировал свои рубашки в студии печати принтов. В 13 лет мне казалось, что это привлекает внимание девочек. Но я привлекал внимание бонов, офников и скинов, метод диалога которых можно описать как «а ну-ка, зубы на поребрик». Ну и докапывались они до меня знатно. Позвали на коробку — площадку, где в футбол играют — и начали предъявлять за фамилию. Там я моментально научился рассказывать истории, просто чтобы не получить по лицу. Из той школы я вскоре ушел, но навык быстро придумать легенду остался. Думаю, что ценность таких историй именно в их фантазийности. А вот правда делает тебя уязвимым. Поэтому я совсем не ручаюсь за то, что все рассказанное мной про себя в разных интервью, чистая правда. Главное, в этих историях не потеряться. Со мной такое бывает, когда я сам начинаю верить в свои придумки. Но это не вранье. Я бы так сформулировал: ложь — разрушительна, а сказка — созидательна. Я пытаюсь рассказывать сказки.
О коварстве творческих профессий или как справиться с ловушками
Прямо сейчас ты один из самых востребованных актеров страны. Как это отражается на твоем образе жизни?
Не поверишь, но мы снова возвращаемся к Жилю Делезу и его ученику Гваттари, которые вывели концепцию номадизма — кочующих людей. Я осознал, что с моим ритмом жизни и перемещениями вещи меня утяжеляют, поэтому я стараюсь от них избавиться по максимуму. У меня даже чемодана нет, я их ненавижу и с рюкзаком езжу. Я все рассчитал: семь пар носков, семь пар трусов, футболки. Я стираю, и всего хватает. Но всегда с собой книжечка. Сейчас это маленькая-маленькая книга стихов Пастернака, компактная-компактная-компактная. Сидишь в аэропорту и спрашиваешь кого-то: «А хотите, погадаю вам на Пастернаке?»
С ростом проектов пришлось ввести режим и дисциплину, я бросил пить алкоголь. Когда я ходил на первые в жизни премьеры, мне сносило башку: прикинь, ты сбегаешь с пары из школы-студии МХАТ туда, где будут настоящие актеры, модные режиссеры. И помимо того, что тебе покажут кино и ты пообщаешься с интересными людьми, там еще разливают бесконечное количество шампанского. И ты, ошалевший от круглосуточной учебы, конечно же, не понимаешь, почему люди ходят с одним бокалом, когда можно выпить пять.
Прекрасно понимаю.
И я, кажется, бросил пить, потому что иначе не вывезти. Тебя сломает, ты потеряешься быстро. Это ловушка. Я много думаю про свою профессию. Это очень счастливое рабочее пространство, абсолютно уникальное. Возможность зарабатывать деньги творчеством — подарок судьбы. Но мне кажется, ни в одной другой среде нет такого количества коварных засекреченных ловушек.
И одна из них — медные трубы. Как у тебя с духовыми?
Я очень редко бываю дома и вообще часто не удается даже поспать. И мне хочется, чтобы, если на смене есть хотя бы 20 свободных минут, иметь возможность лечь в кровать. И продюсеры могут сказать: «Марк, попустись, такой гримваген реально дорогой». И я понимаю, что без кровати ведь тоже хороший и сильно дешевле. Но в сознании начинает что-то формулироваться вроде «вы совесть-то имейте, вообще-то я в “Сто лет тому вперед” снимался», ну и так далее. Вот это очень опасная штука. Меня один крутейший актер наставлял: «Научись говорить: “Вы осознаете ли мой масштаб личности?” Ничего страшного, что никакого масштаба личности у тебя пока что нет, главное — припугнуть, главное — блефовать. Потому что без этого никто этот твой масштаб никогда и не осознает». Но у меня так не получается.
Меня даже немного пугает, что я к таким уникальным вещам прикоснулся, столько уже повидал, а какого-то глобального изменения со мной не произошло. Меня это даже расстраивало. Что дал мне весь этот опыт? Что мне с ним делать? И тут я понял: все счастье, которое мне дарит пространство, все, что мне открывают и показывают, должно трансформироваться в благодарность. Это мое новейшее открытие. Очень непросто — довериться пространству. Но когда доверяешься, оно тебе помогает.
Фото: Юра Таралов
Идея: Яна Милорадовская
Креативный директор и автор текста: Ксения Гощицкая
Стиль: Эльмира Тулебаева
Визаж и волосы: Юлия Худякова
Продюсер: Дарья Венгерская
Фоторедактор: Екатерина Кузнецова
Ассистенты стилиста: Елизавета Фесенко и Милана Назар
Ассистент визажиста: Анжелика Манько
Свет: Федор Лебедев и Павел Знаменский, Skypoint
Ретушь и цветокоррекция: Софья Полякова
Комментарии (0)