«У нас рак, оставьте нас в покое!»: пациентка и врач — о том, как петербургский онкоцентр хотят перепрофилировать под коронавирус

Врач НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова на условиях анонимности: «Наш институт лечит тысячи пациентов — несколько тысяч в год. Из них 70% приезжают из регионов. Если центр перепрофилируют, они останутся вообще без лечения, им будет некуда обратиться. Для пациентов с местно-распространенными опухолями или с четвертой стадией рака это будет фатально. 

Нас проинформировали, что с большой вероятностью центр будет перепрофилирован. Никто не может предугадать, как будет развиваться эпидемия, количество заболевших в Петербурге будет расти, а значит коек будет не хватать. Из-за этого администрация ставит в план на реорганизацию не только городские клиники, но и федеральные институты. Но, я думаю, онкологический центр должен в этом случае идти в последнюю очередь, так как наши пациенты в случае лишения лечения окажутся под ударом. Некоторые федеральные институты уже перепрофилированы. Наши сроки неизвестны, но, скорее всего, если это и произойдет, то в мае.

Больные, конечно, возмущены, пишут петиции. Но наше дело лечить людей, а принимать административные решения мы не можем. У руководства нашей больницы есть свое начальство и, я думаю, у них тоже выбора не было. 

Чтобы принимать больных Covid-19, всех пациентов нужно будет выписать. Люди из Петербурга, наверное, смогут лечиться в онкоцентре в Песочном, но, возможно, что их тоже перепрофилируют. А что будут делать люди из регионов, я не знаю. Есть высокотехнологичное лечение, которое проводится только у нас. Так что у многих альтернативы просто не будет, и на выживаемость это может повлиять. Есть ситуации, которые требуют сиюминутного вмешательства, и такие пациенты должны получать помощь безотлагательно.

Настроение у нас боевое — мы работаем пока, не останавливаемся. Очень надеемся, что перепрофилирования не произойдет. Может быть, хватит коек не в таких узкоспециализированных да и лучше адаптированных для инфекционных болезней учреждениях».

Юлия Никифорова, 26 лет, пациентка НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, лимфома Ходжкина: «Я менеджер по продукту в айти-компании. У меня никогда не было хронических болезней, я даже простудой болела раз в несколько лет. Два года назад, в мае, я проснулась с ужасной болью в спине. Будто между лопаток вонзили нож. Как позже я заметила, боль увеличивалась, если сделать хотя бы глоток алкоголя. Позже я узнала, что боли в спине при алкоголе — это один из симптомов. Еще возник дикий кашель, у меня так было из-за того, что опухоль давила на легкое. Появилась ужасная слабость, отдышка, потливость. В январе я пошла на прием к терапевту, чтобы обсудить кашель, а оттуда меня увезли на скорой. Два месяца меня гоняли из больницы в больницу, мне даже «посчастливилось» лежать в туберкулезнике. Но в итоге я оказалась в НМИЦ Петрова, и считаю, что мне очень повезло. Сюда едут люди со всей страны, даже те, у кого есть деньги лечиться за границей. Как петербурженке мне довольно быстро сделали квоту, и я смогла начать лечение буквально через неделю после того, как узнала диагноз.

В больнице несколько отделений, мое — гематологическое. Именно оно и детское находится под угрозой закрытия. Нас в отделении 50 человек, занимаем два этажа. Обычно у нас спокойная обстановка. Меня поразила открытость и отзывчивость людей здесь. Наверно это связано с тем, в какой ситуации мы находимся: если тебе стало плохо или ты в чем-то нуждаешься, все соседи по этажу побегут оказывать тебе помощь. Очень добрая атмосфера, где все друг за друга переживают, делятся едой и пытаются друг друга подбодрить. Даже я, злой и противный интроверт, открыла новые грани своей личности, в которой я предпочту следить за сном соседки вместо того, чтобы спать самой, или способна танцевать под Монатика, чтобы поднять настроение бабушке, которая грустит от химии.

Пару дней назад по коридорам поползли слухи, стало очень тревожно. На сайте НМИЦ появилась новость, что мы попали в перечень учреждений, которые могут перепрофилировать. Началась почти что паника, врачи нам полностью это подтвердили. Да и у нас, глядя на новости, нет сомнений, что ситуация страшная. Мне пишут люди в Твиттере: «Да ладно, ничего с вами не будет, никто вас не закроет, там же написано, что такое произойдет, только если ситуация не улучшится». А чего нам ждать? И судя по тому, что происходит в мире и в Москве, ситуация не улучшится. Я против бездумной паники. Но нам нужны гарантии: просто уберите от нас руки, уберите центр из перечня.

Меня берет еще злость от того, что именно мы столкнулись с таким вопросом. Вы даже не представляете, как плохо людям с раком. Как плохо людям на химии. Как сильно наше эмоциональное состояние влияет на лечение. И нам сейчас приходится решать такие вопросы, из последних сил отвечать на сообщения, писать письма и самое важное — переживать. Нам есть о чем переживать. Пожалуйста, оставьте нас в покое!

Из-за карантина к нам ограничены посещения. Это и хорошо, потому что у нас очень низкий иммунитет и так меньше шансов заразиться. Но с другой стороны, теперь мы реже можем получать помощь. И не можем выйти в магазин, в аптеку. Вот уж у кого действительно режим самоизоляции. Поэтому очень грустно, что сейчас обсуждается вопрос, кому помогать: нам или людям, которые больны Covid-19. Мы делаем все, чтобы не заразиться, находимся в нелегких условиях. Почему нас списывают со счетов и выбирают других?

Если больницу закроют, все пациенты будут отправлены получать лечение по месту жительства. Это сложно даже для петербуржцев (большинство амбулаторных отделений уже закрыты). А что делать людям из регионов? Лечить рак не может обычная медсестра. Многие люди не получат свои операции. Кто сможет сделать пересадку костного мозга в Саратове? Что делать моим соседям по палате, которые находятся в тяжелом состоянии, например, не могут сами дышать, получают еду через трубочку. Куда они поедут и кто сможет поддерживать там их жизнь? 

При химиотерапии важен каждый день. Обязательно начинать лечение день в день, когда проходит курс, от этого зависит результат. Пока меня два месяца отправляли из одной больницы в другую, моя опухоль выросла на 4 сантиметра. Опухоль давит на легкие, сердце, помимо адской боли я могу просто умереть от того, что перестали работать органы. Есть люди с другими раками, которые дают метастазы в органы. Опухоль очень быстро растет, нам нужна неотложная помощь.

НМИЦ Петрова — уникальное заведение, от работы которого зависят жизни сотен людей. Его не то что «нужно трогать в последнюю очередь», его нельзя трогать вообще. Мне очень хочется уже получить ответ от правительства, увидеть, что нас убрали из злосчастного списка и вернуться к своему лечению». 

В случае перепрофилирования закроют детское онкологическое отделение и отделение гематологии и химиотерапии с палатой реанимации и интенсивной терапии. Пресс-секретарь онкоцентра имени Петрова Ирина Столярова рассказала «Бумаге», что решение о перепрофилировании федеральные власти приняли в одностороннем порядке. Руководству центра сообщили, что к 26 мая учреждение должно быть готово к приему пациентов с коронавирусом и работать как инфекционная больница. Ирина пояснила: «Мы предполагаем, что, возможно, нам удастся перепланировать нашу поликлинику, которая находится тоже в поселке Песочный. Она в нашей группе зданий, которая соединена с основным корпусом коридором. Вместо амбулаторных кабинетов врачей там, возможно, удастся поставить некоторое количество коек. Может, там удастся начать лечить отдельные группы онкологических пациентов, — но какие группы и сколько коек удастся поставить, мы пока не понимаем. В любом случае мест будет не очень много».