Парторг артиллерийской тринадцатой батареи, участница обороны Москвы, могла не попасть на фронт из-за маленького роста: но желание защищать Родину оказалось выше.
В 1940 году я окончила среднюю школу, мечтала об институте. В то время была мода на индустриализацию страны, для этого требовались кадры. И вот я поступила в свердловский индустриальный институт имени Кирова на Химико-технологический факультет – на инженера-механика, аппаратчика. Но проучилась всего два с половиной месяца: в стране происходили изменения, нужно было экономить на всем – у границ России сосредотачивались враждебные войска. Было отменено бесплатное обучение, перестали давать стипендию. Многие ребята повсеместно оставляли учебу.
22 июня 1941 года, помню, я пришла на ярмарку в райцентр. Тогда промышленные товары были в большом дефиците. Не хватало самого необходимого: обуви, одежды, одеял. И вот организовали эту ярмарку: собрались люди со всех окрестных деревень – с вечера занимали очередь за товарами. Утром 22 июня мы с подругой и братом, недавно вернувшимся с трехлетней службы в армии, пошли на ярмарку. Она нас встретила музыкой, фотографами и шумным базаром. Настроение у нас было очень праздничное, на подкопленные учительские деньги купили мне пальто и ватное одеяло, сфотографировались: у меня до сих пор это фото сохранилось – первый день войны. Именно там, на ярмарке, по радио и услышали объявление о вероломном нападении, выступление Молотова: с того дня началась всеобщая мобилизация. Я, как и все мои знакомые, записалась на фронт, не задумываясь о последствиях.
Чтобы попасть на фронт, ехала в эшелоне в Москву. Я участница обороны Москвы. Дорогой в эшелоне нам давали паек: воблу и сухари. А матери наши собрали нам в дорогу выпечку из черной муки. И помню, как нам очень хотелось пить всю дорогу. На станциях тогда были будки с кипятком, его можно было набрать, но наша теплушка всегда была далеко от этой будки, и когда кто-то из нас бежал к ней, там уже стояла большая очередь. Железная дорога работала бесперебойно – по законам военного времени, не успевали даже воды набрать – с пустыми котелками бежали обратно, едва заслышав сигнал об отправлении нашего эшелона.
И вот приехали: вместе с командирами, поздними сумерками вышли на площадь Казанского вокзала. Там уже стояли большегрузные крытые брезентом машины, нас, девушек, разделяли на группы и отправляли на этих машинах по затемненным улицам Москвы. Ехали, сами не зная куда. Часа через полтора нас привезли в гарнизон недалеко от столицы, в знаменитые Чернышевские казармы – в них Кутузов проводил военный совет, когда армия Наполеона была вблизи Москвы. И вот, в наш первый вечер в казармах, мы зашли в клуб гарнизона - выступали командиры Красной Армии противовоздушной обороны, говорили, что нас рассматривают как пополнение рядов защитников Москвы. Потом до утра мы проходили военную комиссию: меня хотели отправить обратно – рост мал – я подтянулась, на цыпочках под стойкой измерителя стояла. Надо было достать до отметки в сто пятьдесят четыре сантиметра – я была ниже. Затем нас отправили на подготовку, и в течение месяца мы изучали военное дело и воинские уставы.
В мае 1945 года наша батарея находилась на боевом посту в девяти километрах от подмосковных Люберец, мы несли, как и прежде, боевую службу: защищали Москву. Я была парторгом батареи – это второе лицо после командира батареи – несла ответственность за боеспособность личного состава. Состав этот был пестрый: москвичи, уроженцы Вологодской, Ивановской областей, жители Кавказа и Украины. Незадолго до конца войны прибыл к нам после госпиталя азербайджанец, не владевший русским зыком. Моей задачей, как парторга, было поддержание высокого морального духа, я должна была следить за дисциплиной. Я раньше всех в полку была принята в ряды партии.
Конец войны я встретила в Люберцах, находилась тогда на расчете. Вечером 8 мая прошел слух, что ночью будет передано важное сообщение о подписании пакта о капитуляции Германии и окончании войны. У нас на командном пункте - на телефонах и рациях - дежурила Валя Грибанова, девушка из Губахи Пермского края. Она была такая на тело могучая, рослая, крепкая. Мы ей шутливо говорили: «Валя, если вдруг поступит телефонограмма о капитуляции, ты немедленно нам сообщи!» Мы размещались тогда в сарайчике, разделенном на две половины, в одной мужчины, в другой – девушки. И вот на рассвете, в районе трех часов, вдруг мы слышим игру баяна и песню – нам сообщили о Победе. Было что-то невероятное, столпотворение жуткое, одни плакали, другие смеялись, подпрыгивали, кричали. Командующие, несмотря на праздник, сказали, что служба продолжается, требовали сохранять бдительность. Скомандовали привести форму в порядок, подшиться, почистить сапоги. Вот так мы готовились к Победе – это был самый приятный приказ за всю войну.
Ольга Ивановна – деревенская девушка из крестьянской тайги. Когда отменили бесплатное обучение накануне войны, ей пришлось вернуться в дом матери – в деревню Чад, в сорока километрах от Красноуфимска. Ольга работала учителем истории и географии, а по вечерам учила грамоте колхозников из деревни Уршаги.
Текст: Анастасия Худякова.
Фото: Георгий Сапожников ZOOMZOOM FAMILY.
Комментарии (0)