Как открыть оленью ферму около мегаполиса?

Если хочется увидеть именно оленей — животных, начисто лишенных агрессии, а ранней весной, по заведенному природой графику, ещё и рогов — нужно доехать до станций метро «Проспект Просвещения» или «Парнас». Затем, если нет своего автомобиля, придется вызвать такси и отправиться за 16 километров от города: в поселок Верхние Мендсары. Общественный транспорт туда не ездит.

Конный клуб, на базе которого работает оленья ферма, находится на территории кордона лесничества, построенного в 1898 году. Несколько построек окружены стенами елей, черных от сырости. На стене главного домика висит пара неведомых старых черепов. «А там еще немного и Калевала» — напеваю я про себя и захожу в очень условные ворота. Вокруг меня горит костер, пасутся три оленя, а чуть поодаль на лошади тренируется наездница. Ко мне направляется Яха — дружелюбный полуторогодовалый пес породы ненецкой оленегонной лайки, слегка опечаленный тем, что пушистость его шкуры из-за дождя уменьшилась в объемах. Яха — единственный представитель своей породы на весь Петербург и Ленинградскую область вместе взятые. В его обязанности входит громко лаять, оповещая о том, что олень отбился от стада, и кусать животное за щиколотки задних ног, чтобы загнать обратно. А еще от ненецких оленегонных лаек произошли шпицы, как это ни странно.

Пока я жду прибытия хозяйки клуба и фермы — Екатерины Руран —  замечаю вдалеке, у самой ограды, еще и черную козу. Как выясняется позже, зовут ее Маша, и обособлена она неспроста. Тем, кто захочет завести оленей, следует знать, что мелкий рогатый скот переносит демо-вирус, с которым может жить, а вот если олень его подхватит — последствия будут печальны.

— Изначально здесь был и есть конный клуб. Первых оленей мы привезли в 2006 году — вспоминает Екатерина, одетая в спортивный костюм энергичная женщина, потомственная василеостровитянка — Долгое время держали одного оленя, потом привезли еще, а уже в статусе оленьей фермы работаем примерно с 2013-го. Оленей привозим из-под Мурманска, из поселка Ловозеро. Там живут последние представители малочисленного коренного народа Кольского полуострова — саамы или лопари. Оленеводов осталось мало, большинство из них пьют, основной способ дохода — торговля олениной. Покупает ее шведский мяскомбинат, работающий неподалеку, для реализации за границей. Зимой, когда оленей пригоняют на забой, я звоню в совхоз «Тундра», мне отлавливают животных по масти, потому что белые олени — это редкость, в основном они темно-серые, затем ставят их на карантин, делают прививки и оставляют до моего приезда.

Сам олень стоит недорого, основные затраты — на перевозку. Берут только оленят, потому что приручать проще — через неделю-две они уже ходят за человеком. Первое время животные кормятся с рук, сначала — ягелем, затем, постепенно, в меню трехразового питания добавляется лошадиный корм — концентраты с большим содержанием травяной муки, овса, ячменя, а также разные зерновые, сено, веники: ольховые, ивовые, березовые. Однако просто так олени все это есть не будут, потому что все вышеназванное — не ягель. Для адаптации корма его выдерживают в мешках со мхом. Кормить же исключительно ягелем возможности нет: за ним нужно специально ехать под Выборг и собирать в течение нескольких дней, чтобы на дольший период хватило.

— Сейчас на ферме находятся важенка (самка) и два самца — Тропинка, Умка и Крепыш. Еще четверо — Машутка, Дивная, Дымка и Сеола — живут в парке Лапландия на Крестовском острове. Рога почти все сбросили. Разбирают рог моментально — на вешалки. Привозим чаще самок, чем самцов, потому что те, когда взрослеют, начинают бодаться. Потомства на ферме пока не было. У самца должен быть гарем, ему одна важенка не подходит, и, ко всему прочему, нужен соперник, чтобы побороться за самку, а значит и пространство, которое тоже пока ограничено.

Оленей, живущих на ферме, можно заказать на какой-нибудь праздник. Но в данном случае спрос появился раньше, чем предложение. Слух о том, что под Петербургом живут настоящие северные олени, разошелся, и животные теперь желанные гости, преимущественно, на детские и зимние праздники.

— Привоз оленя на мероприятие стоит 25 тысяч рублей — рассказывает Екатерина — В эту сумму всё включено: транспортировка, корм и наша работа в течение одного-трех часов. Заказчик предварительно должен подготовить место, где будет находиться животное. Это может быть пространство как вне помещения, так и внутри. Мы ездили и на Казанскую улицу — поднимались в квартиру  одного художника пешком, на четвертый этаж, и в гостиницу, на террасу на крыше. За ягель олень и в машину запргынет, и по лестнице поднимется. Мох действует и как антистрессовый препарат: положишь рядом с оленем, и он не обратит внимание ни на шум, ни на большое количество людей, ни на светомузыку. Так как, в основном, олени востребованы в зимний период, то специально для катания мы приобрели в Финляндии лапландскую упряжь и антуражные сани, в которые стелим оленью шкуру. В остальное время животные находятся на ферме и, в общем-то, о них никто не вспоминает. В этот период к нам приезжают на экскурсии и фотосессии. Семейная эксурсия по ферме на трех-четырех человек, в которую входит фотографирование с оленем, кормление и катание на лошади, стоит две тысячи рублей.

У каждого волонтера-помощника на ферме есть свои олени, приглянувшиеся особенностями поведения и характера. Почти как там, откуда приехали животные. У коренных народов «свой» олень называется авка. Маленькому северянину из большого стада на день рождения принято дарить олененка, которого впоследствии нельзя забивать.

— У нас тут все прекрасные, я вот Манюню люблю. У нее есть свои фишечки, — рассказывает Елена, которая помогает Екатерине и каждое лето забирает одного оленя и одного пони в детский лагерь «Зеленый город», с последующим возвратом осенью.

— Сеолка — модель, красавица, со слегка стервозным характером — оценивает Владимир, единственный, кому удалось укротить строптивого Умку — Надо его еще чувствовать, понимать, что он хочет, в какой момент и как на него воздействовать ласково, чтобы получить желаемый результат. И не бояться, когда он нчинает прыгать и становится намного выше тебя.

— Ханты-мансийские олени крупнее —другой породы, ненецкие олени самые маленькие. Главный, Умка, достаточно крупный, почти хантыйский. Я вижу, что в свои три года он уже перерос оленей, которых я видела в стаде. Умка у нас лидер, потому что у оленей патриархат, но не самый старший: Машутке — четыре. Вообще они живут 13-15 лет, но на севере у них практически нет возможности умереть естественной смертью.

Екатерина признается, что одной с оленями справляться тяжеловато, помощников мало. Приручить оленя — дело крайне сложное. Эти животные у коренных народов считаются домашними, но стали они таковыми намного позже, чем остальной доместицированный скот. Кроме того, поучиться оленеводству тоже особо не у кого.

— Традиции малочисленных народов сейчас вырождаются. Они уже могут не помнить, как построить чум. Но могу отметить, что оленеводством начинает интересоваться наша молодежь. Сама я долгое время не понимала, как запрягать оленей, водила их на поводу. Один раз прокатилась, поняла, что это просто опасно для жизни. Олени — не лошади, которые намного интеллектуальнее, им нужно повторять одно и то же, вырабатывать условные рефлексы. Без ягеля в этом деле никуда: берешь ведро, пристегиваешь к саням, у оленя голова в ведре, и он идет вслед за ним.

Кроме корма, который, в данном случае, выступает «пряником», есть и «кнут»
— хорей, то есть погонная палка, которой заленившимся зверям можно придать ускорение.

— Не каждый олень подходит для приручения. На севере они выбираются из стада, но по какому принципу — я до конца не знаю. Если в упряжке несколько оленей, то должен быть обязательно один обученный олень — передовой, знающий все команды. Я всему этому всему еще не научилась безупречно и пока управляю оленем почти как лошадью. Запрягаю, обычно, двух самок. Они ведь еще должны съездиться друг с другом. Первое время начинали драться между собой: одна тянет, а вторая «говорит», что им туда не надо. Кроме того, олени могут отвыкнуть от человека. К новой зиме нужно напоминать о себе. Если лошадь помнит всю жизнь и может просто «сказать» «не хочу», то олень выражает что-то типа «не понял», «забыл». Раз пять повторишь —  «да-да-да, помню-помню, было такое».

Похрапывая, Умка тянулся к моей руке с зажатой в ней щепоткой ягеля. Он выхватил мох и стал размеренно жевать, уставившись то ли на меня, то ли вообще в одну точку. Как корова. В Индии корова — священна, попробуй ее пальцем тронь. Олень для коренных малочисленных народов тоже священен, только в другом качестве: источника еды, транспорта, тепла и мудрости самой северной природы. Сразу вспомнились строки из книги ненецкого писателя и шамана Юрия Вэллы: «Научись ориентироваться в море-океане и в космосе. Но никогда не забывай о своих оленях. Если наступит день, когда весь мир отвернется от тебя, — олень примет тебя, кем бы ты не стал. Он умеет прощать все. Он тебя вывезет».

Текст: Борис Конаков
Фотографии предоставлены Екатериной Руран