Первое интервью Ксении Шойгу, идеолога проекта «Остров фортов»: как изменится Кронштадт, когда отреставрируют форты и сколько это стоит?

«Что я делаю? Собираю проект “Остров фортов” в единое целое»

Вот вы коптер и летите над Кронштадтом. Нарисуйте картину, увидев которую, сможете сказать: «Да, наш проект состоялся!»

Я вижу много людей — это кронштадтцы, петербуржцы, туристы... Огромное количество детей — они веселятся на детской площадке и на качелях у Финского залива… Вот гостиницы с постояльцами, которые приехали в Кронштадт со всего мира. Вижу канатную дорогу с кабинками, курсирующими между островом Котлин и фортом «Чумной» весь световой день — с 9 утра до 6 вечера. Нарядные люди приезжают в Кронштадт на концерт, например, джазовый. На веранде компания отмечает день рождения. По пятикилометровой — благоустроенной! — набережной бегут спортс­мены, встречая закат. Я вижу торжественную линейку — это дети пришли первого сентября в Инженерный лицей. А вот Музей военно-морской славы: здесь посетители с аудиогидами ходят вокруг старейшей атомной подводной лодки К-3. И, безусловно, я вижу себя. На эксплуатируемой кровле с ­бокалом шампанского. Я абсолютно счастлива, и я в желтых резиновых сапогах.

На «эксплуатируемой кровле» с шампанским — вот это профдеформация! Тогда давайте обсудим «комплексное развитие территорий» у Каботажной гавани: что нас ждет в Кронштадте и что Кронштадту ждать от вас?

Проект «Остров фортов» должен способствовать развитию Кронштадта как города-музея и — как следствие — туристической мекки. Это значит, что на упомянутых вами «территориях» — а площадь их больше 100 гектаров — появится туристско-рекреационный кластер: Музей военно-морской славы с конгрессно-выставочным центром, спортивный центр с ледовой ареной и площадками для стритбола и упражнений, лицей, жилые кварталы, яхтенная марина, морской порт, океанариум, гранд-отель и бизнес-отель, спа, поликлиника и парк. Всего 32 проекта с абсолютно разным назначением: и социальным, и культурным, и научным, и образовательным. Мы строим многофункциональную локацию!

И отреставрируете форты?

Реставрация фортов — это сфера полномочий Министерства культуры России. Министерство организует и курирует этот процесс — от начала и до конца. Мы, конечно, работаем в тесном взаимодействии и рассчитываем, что планы будут реализованы в срок: форты — важнейшая составляющая кластера «Остров фортов».

Какие амбиции на ближайший год?

За полтора года со старта проекта наша задача была проверить несколько гипотез и доказать сомневающимся инвесторам — в Кронштадт поедут. Сейчас мы закончили первый этап — открыли музейно-исторический парк «Остров фортов»: это Аллея Героев российского флота, яблоневый сад, пруд, веревочный парк, детская площадка, фудкорт, всесезонный учебно-спортивный комплекс «Лагерь настоящих героев», Маяк памяти и панорамные качели — помните, я вам рассказывала о них, когда мы дроном летали над Кронштадтом?

Сейчас наступает второй этап, и мы уходим в проектирование новых объектов. В их числе — Музей военно-морской славы, лицей, жилой квартал «Центральный», гранд-отель и яхтенная ­марина. Моя мечта — выйти в середине 2021 года на строительную площадку по музею, лицею, жилому кварталу и марине. Следующим летом, ко Дню ВМФ планируем открыть вторую очередь парка: еще одна детская площадка и качели, площадка «История Балтийского флота». В парке также появятся монумент морякам, новое здание ресторана и сцена. И вместе с городом построим первую очередь автомобильной парковки — на 260 машин.

Звучит так, как будто вы движетесь вперед со скоростью сапсана.

Очень не хотелось бы, чтобы был долгострой — мы намерены закончить весь проект за три-четыре года. И важно: первым этапом мы все-таки доказали: а) сюда поедут, б) Кронштадт — хорошее место для инвестиций.

Прямо сейчас вы становитесь лицом проекта «Остров фортов». Как, зачем и почему вы здесь оказались?

Может, я вас удивлю, но я почему-то всегда хотела быть банкиром. Да, вижу ваше лицо, но это факт! Мне нравится структурировать проекты! Мне интересна инвестиционная и кредитная деятельность! И поступив в МГИМО на специальность «международные экономические отношения», я параллельно пошла стажироваться в банк. А когда «Остров фортов» запускался, я работала советником заместителя председателя правления «Газпромбанка». Два года назад «Газпромбанк» начал рассматривать Кронштадт как инвестиционную площадку и меня назначили курировать этот проект.

И теперь вы — читаю с айфона! — «заместитель председателя инвестиционного комитета целевого некоммерческого фонда по развитию туристско-рекреационного кластера города Кронштадт». Разъясните: ваша роль — это?..

Моя роль — идеолог слэш фандрайзер слэш топ-менеджер. А моя задача — собрать весь проект «Остров фортов» в единое целое. Конечно, сейчас речь прежде всего идет о деньгах: такова жизнь, что именно финансы — ключевой фактор на первом этапе. Собственно, так «Газпромбанк» — совсем не чужой Петербургу — и стал центром этого проекта. В настоящее время во вселенной «Острова фортов» есть меценаты, инвесторы, кредиторы, банки и есть финансирование, которое нам предоставляет Санкт-Петербург, — и за это мы ему бесконечно благодарны. Я отвечаю за кредиты, инвестиции, меценатов. Ведь меценатам тоже надо объяснить, почему они должны вложиться в проект. И это тоже делаю я.

Модель финансирования «Острова фортов» кажется беспрецедентной. Такая вообще часто встречается?

Нечасто встретишь такое многофункциональное развитие территорий! Если строишь жилой комплекс, ты редко строишь рядом музей и уж точно вряд ли задумываешься о возведении по соседству океанариума. А вот «Остров фортов», исходя из набора объектов, территорий и инвестиций, потребовал компиляцию источников финансирования, которые надо по крупицам, по слову, по человеку, по обещанию, по документу собрать.

Меценаты, инвесторы, государственные субсидии, кредиторы — сложно балансировать между этими источниками финансирования?

Очень сложно. Очень. Во-первых, везде разные правила выдачи финансирования. Если мы говорим про федеральный уровень, это отдельная работа, свои законодательные нормы, особые принципы и подходы, которые бывают отличными в разных ведомствах и министерствах. Если мы говорим про администрацию города Санкт-Петербурга, то здесь свои правила и свое региональное законодательство. И поженить одно с другим тоже бывает весьма себе непростой задачей. Так же, как и собрать документы, которые необходимы, и получить информацию, которая нужна, и участвовать в рабочих группах, в которых надо участвовать. Усидчивость, немалое количество человеко-часов, заинтересованность в проекте — без горящих глаз это не поднять.

Уже на этом этапе нетрудно потерять баланс.

Да, а ведь у инвесторов тоже есть свои вопросы, которые очевидны с одной стороны, но сложны в ответе с другой. Например: какая будет проходимость у океанариума в Кронштадте? (Ксения издает рык тигра, который как бы задает вопрос «Доколе?» посреди пустыни, но ответом ему служит только собственное эхо. — Прим. ред.) Конечно, мы опираемся на мировой опыт, но суперточной цифры у нас нет! А ведь еще есть вопросы про сроки окупаемости, средний чек, гарантии и транспортную доступность. Вопросы не праздные, они важны — и их надо отработать, закрыть документами и потом (а лучше сразу!) подтвердить свои слова.

Что касается меценатов, здесь важно рассказать, что такое Кронштадт для Петербурга. Это сейчас я живу на три города — Москва, Петербург, Кронштадт — а раньше и мне это было непросто понять. Но за полтора года в проекте я четко усвоила, Кронштадт — это что-то очень особенное. Это невероятно чувствительная территория. С одной стороны, ее восприятие происходящего может быть болезненным. С другой, может искренне порадовать, и мы видим это по тому, как кронштадтцы приняли парк — первую очередь нашей работы.

Сложно представить себе эмоции кронштадтцев, выросших в закрытом (до 1996 года!) городе. Да, по сути, сейчас вы делаете искусственное дыхание Кронштадту — и готовите город к скачку в развитии. Но сложно вообще осознать опыт местных жителей. Как вы взаимодействуете с этой действительно чувствительной аудиторией?

Интересы кронштадтцев — это приоритет: такова стратегия развития проекта. Ситуация, при которой город превращается исключительно в мекку для туристов, а кронштадтцы остаются не у дел, невозможна в принципе. Я убеждена: если ты развиваешь территорию, там должно быть место всем — и в первую очередь, коренным жителям. The Locals! И когда мы говорим про парк, про лицей, про музей, про реставрацию фортов, про спортивную составляющую и про рабочие места (а их появится больше тысячи новых!) — это все для жителей Кронштадта.

Мы уже построили детскую площадку на 1000 кв. метров и сделаем все возможное, чтобы в городе появилась еще одна. Мы хотим установить уличные тренажеры, чтобы у кронштадтцев всегда была возможность заниматься спортом. В парке мы мерили расстояние от скамейки до скамейки, чтобы человек даже в очень пожилом возрасте мог там погулять. Мы задумали панорамные качели с невероятным видом на Финский залив, чтобы в парк приходили семьи.

Если подытожить, я должна сделать «Остров фортов» комфортным и для кронтшадтцев, и для петербуржцев, и для туристов. И сделать это аккуратно, плавно, согласовывая со всеми, слушая разные мнения и отдавая дань тому, что мы здесь приглашенные люди, которые помогают Кронштадту стать красивым курортным городом. Уверена, так и будет — здесь тихо, спокойно и свежо: это идеальное место для жилья и выходных.

«Построить то, что смотрелось бы как вставная челюсть, — не хотелось бы»

Вы действительно готовы слушать разные мнения?

Важно помнить: бог — в деталях. Очень бы не хотелось построить нечто, что смотрелось бы как вставная челюсть на фоне Кронштадта и Петербурга. Должно быть ощущение — это всегда здесь было. Да, тут важен контроль: если отдаешь инвестору объект под строительство, необходимо, чтобы его визуальный облик был согласован со всеми. Чтобы мы не получили крайне необычное здание, которое никому не понравится.

Стратегический вопрос — кто будет определять эстетическую ценность архитектурных проектов «Острова фортов»?

Мы плотно работаем с КГИОП (у нас на территории порядка 40 исторических зданий!), а также с Комитетом по градостроительству и архитектуре, с КРТИ и с Комитетом по имущественным отношениям. Мы собрали рабочую группу: главы всех комитетов будут оценивать то, что мы презентуем на общественных слушаниях. Мы работаем с Советом по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга: это и Михаил Пиотровский, и Александр Сокуров, с которым мы не раз обсуждали и которому не раз показывали наши идеи. Мы осознаем: все визуальные образы «Острова фортов» должны быть согласованы сначала культурным Петербургом и в первую очередь Петербургом. И только потом мы можем идти дальше.

Можем ли мы говорить о конкретных фамилиях конкретных архитекторов?

Сейчас мы проводим конкурс и в нем участвуют пять крупных бюро, три из которых — петербургские. Все на стадии визуализаций, финал — в октябре.

Тогда поговорим про романтичные вещи. Реализация такого проекта — событие не только российского, но и мирового масштаба. Форты уникальны, Петербург — третий город в Европе...

И в ЮНЕСКО его называют одним большим объектом охраны...

Да, и, конечно, то, как все это будет выглядеть, нас всех очень волнует. Не могу говорить за кронштадтцев, но петербуржцы, с которыми я обсуждала «Остров фортов», надеются на появление в Кронштадте архитектурных шедевров планетарного масштаба и реставрацию мирового уровня. Но мы не знаем — какие амбиции и задачи вы перед собой ставите?

Моя задача — чтобы этот проект состоялся: найти деньги, подписать все необходимые документы, проверить все до запятой, обосновать привлекательность «Острова фортов» для инвесторов, согласовать внешний облик части проекта, расположенной на острове Котлин, — и сделать ее приятной и понятной для Кронштадта и Петербурга.

Что касается того, будет ли это гениальная новейшая архитектура, контекстная застройка или реставрация с приспособлением, я думаю, мы стремимся к компиляции. Кронштадтские Арсеналы уже имеют просто невероятный вид — их не надо трогать, буквально протереть аккуратно тряпочкой, даже где-то мох оставить. Да, сделать ту самую эксплуатируемую кровлю — потому что вид с Арсеналов просто нереальный.

А вот между ними есть пространство, где может найтись место новой архитектуре. И слияние нового и старого должно стать символом преемственности и уважения к гению места: все-таки Кронштадт — это колыбель российского флота, флот — это традиции, а Петербург — это тотальный арт-объект, который, без сомнений, достоин лучших архитектурных решений.

Хотелось бы верить!

Мое личное эмоциональное наблюдение: в Петербурге фасады исторических зданий неприкасаемы. И дизайнеры реализуются в интерьерах: я обожаю петербургские рестораны и таких красивых мест, как в Петербурге, я не видела нигде. Я мечтаю, чтобы Кронштадт это отчасти перенял — в тех проектах, которые мы будем курировать.

Я видела визуализацию Музея военно-морской славы и еще нескольких объектов, которую сделало бюро Speech Сергея Чобана.

Думаю, частично этот проект мы увидим реализованным — команда Чобана прочувствовала и учла стилистические особенности Кронштадта. Что касается музея, Speech предложили построить арт-объект в виде корабля-гиганта — а у нас есть ограничения по высоте, и мы не можем позволить себе 32 метра — только 12, при этом если корабль уменьшить, вся прелесть предложения теряется.

«Министерство культуры уже работает с ЮНЕСКО по фортам»

Что будет происходить с фортами?

Как я уже говорила, форты — это сфера полномочий Министерства культуры. Работа ведется профессионалами с учетом мирового культурного значения этих объектов. «Император Александр I», «Кроншлот» и «Петр I» находятся под охраной ЮНЕСКО. Насколько я знаю, Министерство культуры уже сейчас взаимодействует с ЮНЕСКО по фортам. И нас это сильно успокаивает — значит, форты будут приняты мировой общественностью.

Важно понимать, что форты навсегда останутся федеральной собственностью. И никто, кроме Правительства Российской Федерации, Министерства культуры и администрации Петербурга, не имеет права влезать в процесс реставрации и говорить: мы бы хотели здесь то или это. А мы, как инвестор и как команда, которая развивает часть, расположенную на Котлине, ратуем за то, чтобы реставрация фортов состоялась.

На фортах откроются музеи, общественные пространства, гостиница, рестораны. А на «Александре I», он же «Чумной», появится музей борьбы с вирусами и создания вакцины от чумы. А что бы вы предложили «для приспособления» фортов к новой жизни?

Если спросить меня, как практика и как финансиста, я бы предложила, чтобы внутренний двор на «Чумном» был закрыт: тогда его функция расширится и, например, это было бы невероятное место для концертов. Но я могу мечтать или ратовать. А профессионалы решат, как будут выглядеть форты.

Достаточно ли этой информации по реконструкции для инвесторов?

Честно могу сказать: сам факт того, что форты будут отреставрированы и частично музеефицированы, — это такая грандиозная новость, что она является огромным подспорьем в переговорах.

Говорят, вы сделали подводное исследование на фортах?

Да, и впервые с момента их основания. Это наш вклад в работу по реставрации уникальных фортификационных объектов. Например, надо было понять, что происходит с фундаментами, — мы видели, что трещины в стенах буквально увеличиваются, и естественно переживали. К счастью, ряжи, на которых строились форты, оказались очень качественными. Кроме того, подводные археологи обнаружили обломки маломерных железных и деревянных судов: специалисты из Института истории материальной культуры РАН заключили, что они не имеют историко-культурного и археологического значения.

Мы также делаем геологические, геодезические, экологические и исторические исследования — например, заместитель директора ИИМК РАН Наталья Соловьева предполагает, что форт «Кроншлот» был первым гидротехническим сооружением в мире, построенным на воде — а значит, Петр I предложил и реализовал беспрецедентное инженерное решение, аналогов которому в 1704 году не было.

Как петербуржец сможет узнать, что будет происходить на фортах?

8 октября состоялось заседание Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга — ФГУП «Центральные научно-реставрационные проектные мастерские» представили проект реставрации и приспособления фортов. А Министерство культуры, Министерство обороны и администрация Петербурга в рамках этого проекта закрепило тот объем реставрации, тот объем приспособления и тот внешний облик, который бы они хотели там видеть. Итоги опубликованы на нашем сайте кронштадт.рф.

Сколько стоит реконструкция одного форта?

Еще не завершена работа Главгосэкспертизы — и, хотя уже сейчас есть определенные цифры, Министерство культуры говорит о том, что это еще не финал. Цифра может колебаться в 2,5 раза.

Как пандемия повлияла на проект?

Мы ничего не откладывали и не переносили. Но пандемия повлияла на объем денег, которые нам были обещаны инвесторами: значительную сумму придется добывать заново, потому что, конечно, все режут бюджеты. Часть удалось вернуть уже сейчас, часть надеемся вернуть к концу года.

В каком состоянии вы нашли территории, когда пришли в Кронштадт?

Если говорить о той части, что расположена непосредственно на острове Котлин, то это были чистые и пустые территории, без завалов и мусора — спасибо за это Министерству обороны и администрации. Мы только выровняли и приподняли землю — очень близко расположены подземные воды. А вот форты находятся в плачевном состоянии — и реставрация эта очень своевременная: медлить нельзя — если не сейчас, то, может, и никогда. И я очень благодарна Министерству культуры: уже в этом году они начинают противоаварийные работы, чтобы осушить форты зимой и выйти на реставрационные работы летом следующего года. Кроме того, у нас есть транспортная проблема — и без ее решения развитие Кронштадта невозможно. Мы стремимся ускорить развитие транспортной инфраструктуры и сети коммуникаций. Расширение и реставрация дорог были запланированы профильным комитетом и до нас, но мы хотели бы приблизить эти события — уверена, получится это сделать.

Какой мировой опыт вы изучали и какой оказался полезным?

У шведов и норвежцев мы учимся подходам к мультифункциональным территориям и тому, как они умеют обращаться с морем, — они знают, как его правильно развивать. Мы также изучали опыт американцев и японцев: мемориальный парк с музеями у бухты Перл-Харбор и национальные парки Окинавы.

В последние два года Петербург вспомнил, что он стоит на воде, и теперь намерен развиваться как «водный Петербург» и как морской кластер. Кронштадт будет способствовать этому развитию?

Сегодня мы открыли vip-зал международного терминала Пулково, который забрендирован Кронштадтом, и большое спасибо группе компаний «Дело», которые являются меценатами этого проекта. Как раз вместе с ними мы обсуждаем возможность переформатирования морского грузового терминала «Моби Дик» в туристический порт, чтобы там могли останавливаться лайнеры на пути в Петербург — как торговый порт «Моби Дик» не загружен ввиду большой конкуренции. Также мы прорабатываем сейчас проект возвращения легендарных петербургских метеоров в Кронштадт — они опять будут курсировать из центра не только до Петергофа, но и до острова Котлин.

Какой будет ваша команда, когда проект войдет в полную силу?

Около десяти тысяч человек — если говорить про всех-всех-всех, кто вовлечен в «Остров фортов», со всеми подрядчиками. Строителей — несколько тысяч человек, операционный офис — 80 человек. И ядро — шесть-семь человек, десять — к началу следующего года.

Нужны ли команде петербуржцы?

Конечно, да. Делать проект на территории Петербурга и не привлечь местных специалистов было бы беспечностью. У нас уже в команде есть петербуржцы, и кстати у нас всего два человека из Москвы, остальные — приехали со всей России, как и я, например, ведь родилась я в Красноярске. Должна сказать: мы очень болеем проектом и научились быстро понимать и кронштадтцев, и петербуржцев. Мы уже точно понимаем вас лучше, чем среднестатистический россиянин, и, вероятно, научимся взаимодействовать с вами, петербуржцами, лучше, чем иногда вы сами друг с другом взаимодействуете.

«Это история про то, что я бы очень хотела быть похожей на отца»

Какой ваш личный челлендж в этом проекте?

Мне важно его сделать. Мне просто важно, чтобы это состоялось. Тогда я пойму — чудеса бывают. И невероятный проект в невероятные сроки и с невероятным количеством инвестиций можно реализовать. Да, сейчас я решаю задачу за задачей: сложность, еще одна сложность, успех, пошли дальше. Но когда ты делаешь это буквально руками, ты не видишь общую картину.  Моя мечта — посмотреть через четыре года на «Остров фортов» глобально. И издать вопль восторга: вот это да! А челленджей здесь миллион — ты все делаешь в этом проекте первый раз, потому что никто не делал ничего подобного до тебя.

От чего вы испытываете самые сильные эмоции в своей жизни?

Меня очень мотивируют люди. Наверное, поэтому я начала заниматься «Гонкой героев»: это тоже социальный проект, и здесь я развиваю и популяризирую любительский спорт. Когда я вижу лица людей, которые не ожидали, что они могут преодолеть такое количество препятствий, когда они горды собой, и ты поздравляешь их с победой на финише — это гигантская мотивация. Когда я увидела лица счастливых людей в Кронштадте, которые пришли на открытие парка и говорили мне спасибо, я испытала именно те эмоции, о которых вы спрашиваете.

Вчера я шла на встречу в ресторан. Забегаю в лифт — и комичная ситуация! — я небольшого роста, а вместе со мной в лифте едут трое очень высоких мужчин, все примерно два метра ростом. От неожиданности я говорю: «Вы знаете, я как-то неловко чувствую себя в вашей компании». И абсолютно незнакомый мне человек отвечает: «Ксения Сергеевна, да вы что! Скажите, а Кронштадт будет? Продолжение будет? Я был в парке, мне так понравилось!» И потом с такими горящими глазами: «Ну, удачи вам!» Все это — бесконечная мотивация.

Как вам живется на три города?

Ты просто спишь в поезде — и все!

Когда вы понимаете: все, нужно позаботиться о себе и взять выходной?

Когда я присыпаю во всех местах, в которых могу, я понимаю — мне просто надо выспаться. Но вообще я очень давно живу жизнью кочевника. Столько интересного можно сделать, что совсем неинтересно тратить время на отдых! Поэтому я думаю так: если ты упал — тебе надо передохнуть. Если ты еще на ногах — тебе точно нужно еще поработать.

Если мыслить стереотипами, можно сказать, что это подход спортсменки. Это и есть вы?

Это подход моего отца. Он мой самый любимый человек на планете. Я никого никогда не любила и никого никогда так не уважала, как его. И я всегда поражаюсь тому объему проектов и задач, который он уже сделал и продолжает делать. Тому уровню заинтересованности, который у него есть. Уровню концентрации. Поэтому здесь, наверное, история про то, что я очень сильно хотела бы быть на него похожей.

Чем вы не похожи, но чем вы безусловно в себе гордитесь?

Мне очень нравится быть женщиной, да. Во-первых, это красиво!