Как основательница AND The Brand Юлия Жукова запустила сверхсовременное производство трикотажа, провозгласив Петербург столицей кашемира?

Как взять и затеять целую трикотажную фабрику?

Это по любви. Были разные бизнес­планы: хотела открывать ателье, потом детскую парикмахерскую, затем дабл­-дрессинг-­бренд для мам и дочек. И на все получала вежливые отказы инвестора с одним и тем же аргументом: недостаточно высокотехнологично. И однажды на выставке я увидела японские вязальные машины Shima Seiki, на которых делают трикотаж главные мировые бренды, и влюбилась. А у инвестора кончились аргументы: что может быть технологичнее японских машин?

Только те барельефы, которые вы на них вывязываете! У вас же порой прямо текстильное панно, а не кардиган.

Мы стремимся переосмыслить понятие трикотажа. Это ведь не только костюмы из футера с вытянутыми коленями. Кстати, колени на наших вязаных брюках не вытягиваются! Там целый инженерный проект: в местах сгибов может быть другая плотность, особое плетение. Перед выпуском я тестирую все вещи на себе, мой главный инструмент для тест­ драйва — «Сапсан». Годами езжу — держат форму!

Что касается рель­ефных изображений, например наших объемных роз, то там технология в жанре пирожка с начинкой: вяжем несколько слоев. Машина, способная на такое, в России есть только у AND The Brand. Но, помимо машины, там и творческий замысел, и математический расчет, и руки — люди. У меня классный парк оборудования, но без команды это просто груда металла.

Почему вы назвали бренд союзом? Или конъюнкцией?

Это союз, заряженный на любовь. В AND A и D — первые буквы имен моих детей, Адели и Давида, а N в лого пишется по диагонали, и это еще и повернутая Z — первая буква моей фамилии. К тому же AND — анаграмма DNA, что в нашем случае предельно логично. Особенно эффектно эта игра слов и смыслов выглядит на этикетке, если ее повернуть изнанкой. Понимаете, от названия до изнанки этикетки — для меня в бренде не существует мелочей.

Расскажите про те самые драгоценные мелочи, из которых все складывается.

Тут можно с любой стороны зайти! Пряжа? Лучшая, зачастую та же, из которой вяжут в Loro Piana и Brunello Cucinelli. Фурнитура? Итальянская, выполненная на заказ, ждем месяцами. Бумага для этикеток? Выбираю часами. Вешалки в магазине? Сделаны в Европе по спецпроекту, ехали настолько долго, что пришлось отложить открытие. Посуда в московском бутике? ЛФЗ, мы же петербуржцы! Сахар к чаю? Орешки со сгущенкой из ресторана «Шаляпин»!

Чувствую перфекциониста и немного микроменеджера! Вы уже наверняка дессинатор и немного кеттельщица?

Да, я очень глубоко погружена в детали. И ведь пока все сама не попробуешь, никогда не поймешь. Адовый труд — это утюг, я вам скажу честно. И не просто утюг, а паростол. Из стола снизу подается пар на поверхность. На одну педальку нажимаешь — подаешь пар, на другую жмешь — всасываешь этот пар внутрь. И плюс у тебя этот тяжеленный утюг в руке, который тоже, собственно, работает паром. Пар формирует само изделие, посадку в том числе. Так вот, я взяла несколько уроков, обожгла все руки и стала еще больше ценить своих работниц.

Кеттель я торжественно пообещала освоить на новогоднем корпоративе. Это станок, на котором собираются детали. Важный маркер премиального трикотажа: детали не пришиты, а собраны на кеттеле. Он выглядит как огромный барабан на ножках, а сверху по всему радиусу торчат иглы, их сотни. Я только раза с десятого надела несколько сантиметров изделия на кеттель, исколов все руки!

Откуда в Петербурге берутся виртуозы кеттеля и артизаны кашемира?

Это вымирающий вид, уходящая натура, мастера старой школы. Среди моих сотрудников практически нет молодежи. Никто теперь не хочет работать. Мы приходим в учебные заведения, предлагаем практику, трудо­устройство. Никто больше не хочет шить, вязать, конструировать. Проще сесть дома, снять блог, влог или залог. Я считаю, это огромная беда. Быть швеей, вязальщицей просто не модно.

Зато модно быть стилистом! С кем вы работаете?

Работали с Ибрагимом Гатциевым, Юкой Вижгородской, Вадимом Галагановым. Интереснейший опыт, у всех свое видение. Лично мне ближе всех стилистика Вадима Галаганова — незамутненная феминность, здесь я, видимо, консерватор.

У вас есть личный чарт вещей AND The Brand?

Очень люблю наши кардиганы с розами на рукавах: вроде идешь такая скромно­ базовая, чуть повернешься — и расцвела! Обожаю наши трикотажные брюки, которые и сидят как надо, и не вытягиваются в стратегических местах. А следующей зимой будут пайетки и анютины глазки. Но с ними надо нежно, по чуть­-чуть, потому что если перебор, то всё, советская клумба.

А ваш чарт совпадает со статистикой бестселлеров?

Главный бестселлер AND The Brand — лиф, то есть очень короткий топ, он бывает в кашемире и в вискозе. Лиф так связан, что грудь в него идеально ложится, а если укладывать нечего, то за счет вытачек создается невинная оптическая иллюзия. Мы уже пару лет отказываемся его производить, но и байеры, и частные покупатели требуют, спрашивают. Все, пора остановиться.

Тем временем в AND The Brand не только вяжут, но и шьют. Видела в ваших бархатных жакетах артистку Нино Нинидзе и женщину-праздник Викторию Шелягову. Чего еще от вас ждать?

Ждите мужских и детских капсул, они и раньше случались, но очень тихо, в демо­режиме. А запрос есть, и самый острый — от моей семьи! К следующей весне ждите линию купальников и одежды для пляжа. Швейное производство расширится: будут пальто из дабл­кашемира, я для этого купила специальную машинку, полгода ждала.

Невероятно, но факт: Россия переживает кашемировый бум. А Петербург теперь — столица кашемира. Пока московские бренды заказывают неотличимые бадлоны на одном заводе в Китае, вы и Татьяна Затравина из Free Age совершаете производственный подвиг.

У нас свой путь: мы революционеры­ экспериментаторы. К тому же Петербург — северный город, здесь лето — это расстегнутый пуховик. В таком климате кашемир незаменим, его можно носить девять месяцев в году, нам даже не надо ничего про это объяснять. И если быть до конца честной: я недооценила масштаб собственной затеи. Думала — куплю станок, и он будет выплевывать идеальные свитеры, знай себе жми на кнопку. Теперь вязальных машин уже восемь, но и кнопок как в самолете.

Обилие кнопок — главный челлендж фабриканта? Или есть и другие сложности?

Сейчас, наверное, логистика. Но я по природе — вижу цель, не вижу препятствий. Еще в начале пандемии, когда AND The Brand только стартовал, в Монголии случилась эпидемия чумы. И все, груз встал, арестовали мой кашемир! Так вот, мы нашли команду бурятов­-альпинистов, которые принесли нам мотки пряжи пешком через горы в рюкзаках.

Кашемир — понятие растяжимое. Кашемир AND The Brand — кровный родственник и прямой конкурент Loro Piana и Brunello Cucinelli: одно сырье, пряжа и вязальные машины. AND The Brand — Брунелло дома?

Да — и нет. Действительно, сырье мы закупаем у одного и того же производителя в Монголии. А дальше так — Loro Piana делает из шерсти монгольских коз пряжу уже в Италии. Мы, бывает, покупаем нитки Loro Piana, а иногда как раз у того же производителя в Монголии — они тоже прядут. Пух один, а пряжа разная. Вообще кашемир до стирки и обработки — это мешок из­-под картошки. И у всех свои методы, как и с чем его стирать. Италь­янцы силикон используют — их кашемир скользит, почти скрипит, он не очень пушистый. У нас без силикона, собственная формула. Я свой свитер от итальянского мигом отличу на ощупь. Многое зависит от окрашивания. Вы замечали, что один и тот же свитер в черном и, скажем, бежевом будут тактильно довольно сильно разниться? Чем светлее оттенок, тем агрессивнее воздействие на пряжу — из­-за отбеливания.

Сложный характер у этого материала. С кашемиром так: или гиперопека, или принятие. То есть или с машинкой для удаления пиллей не расставаться, или уже принять свои катышки. Вы в какой команде?

Я — человек с машинкой. Моя позиция: любить, даже если речь о свитере, — значит заботиться. В Италии, в Европе действительно происходит иначе: люди не замечают собственные катышки, не видят в них проблемы — просто такие свойства материала, он пилингуется. И любить — значит принимать. Это разные жизненные философии.

Текст: Юлия Машнич

Фото: Виктория Ривьер

Стиль: Александра Сухоненкова

Визаж и волосы: Лада Романова

Свет: Павел Знаменский Skypoint 

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнеров премии

«ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024:

Эксклюзивного партнера, производителя премиальных украшений с российскими бриллиантами — ювелирный дом MIUZ Diamonds

Газпромбанк — Официальный банк премии

Торговый дом «Рятико» с брендом ReFa — роскошным уходом для вашей кожи

«Моменты. Repino» — клубный малоэтажный жилой комплекс от девелопера «Абсолют Строй Сервис»

ASKO — мировой премиум-бренд по производству бытовой и профессиональной техники