Иван Миневцев

Москва

Из всей Москвы больше всего я скучаю по ГИТИСу, режиссерскому факультету. Там царит дух свободы, отсутствует страх ошибиться. Во всем чувствуется любовь к творчеству, к делу: в каждом человеке, поступке, стульчике. Самая удивительная атмосфера, которая была в моей жизни.

Челябинск

Челябинск на театр заряжен. Если точнее, здесь есть большая потенция к заряду. На ум приходят слова Высоцкого: «Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков». Театральные прорывы – это всегда риск. И к этому можно относиться по-разному: что для одних сумасбродство, глупость, для других - попытка вырваться из обыденности и зоны комфорта. Вот сейчас челябинский театр начинает выходить из своего комфортного состояния. И, возможно, наш грядущий фестиваль PULSE и станет тем самым прорывом.

PULSE

В этом сентябре мы делаем первый в истории Челябинской области фестиваль-лабораторию иммерсивного театра – PULSE. Челябинцам покажут спектакли в баре, эскизы в сварочном цехе, на колесе обозрения и в других непривычных для театра пространствах. В эпоху быстрого обмена информацией и клипового мышления театр по-другому чувствует себя на сцене, а зрители – в зале. Иногда им становится, как мне кажется, скучно. Искусство выходит за пределы зданий с колоннами. Современный театр хочет расширяться, вовлекать в действо зрителя, делать его непосредственным участником. Еще в программе будут представлены лекции о том, как смотреть новый театр; показы его лучших образцов; творческая лаборатория и создание эскизов. Приедет много гостей-экспертов из Петербурга и Москвы. С созданием PULSE в Челябинск заходит новый театральный язык.

Тоска и уныние

Пьеса «Иванов» - это, если можно так выразиться, неблагодатная материя, где нет игровой энергии. Когда на протяжении создания спектакля ты воплощаешь атмосферу русской тоски, среднестатистическую мещанскую жизнь, то потом из этого очень тяжело выходить в материю фантазии, потому что тебя затягивает, как в болото. Это чеховское уныние по итогу побеждает. Поэтому спектакль «Идиот» получился «ровный». И та же история у меня сложилась с моей первой постановкой – «Вишневый сад». Люблю работать с игровым и живым материалом, с искрометным, а Чехов невозможно тяжелый. Но для меня это вызов. Вызов себе. Когда я первый раз взял «Вишневый сад» – это было абсолютное безумие, но за него я получил все студенческие награды, которые только можно. С «Идиотом» - так же. Я знаю про себя, какой театр я могу делать, но я осознано пошел на риск: это первый спектакль в Челябинске, который вызвал такие противоположные мнения: начиная с того, что это вообще не искусство, и заканчивая тем, что это лучший спектакль, который сейчас есть в городе.

Код русского мужчины

В пьесу «Иванов» я добавил цитаты из Достоевского неслучайно, так как получилась общая история про один культурный код - код русского мужчины. Это что-то между Ивановым и Мышкиным, и сюда же можно отнести Алексея Каренина, Толстого, как самостоятельную фигуру, и много кого… Этот код - особая энергия, которую сложно объяснить, но я ее чувствую и понимаю интуитивно. 

Друг

Если бы я встретил Иванова, думаю, мы бы очень интересно поговорили и даже потенциально могли бы стать друзьями. Есть единственная проблема: Иванов не может пить, это послужило бы стеной.

Пальма и береза

С Чеховым у меня все-таки какая-то своя особая любовь. Я вибрирую с его персонажами. Этим летом я был в Ялте и целый день провел на чеховской даче, прошел по его дому три раза с разными экскурсиями. У меня было ощущение, что я пришел, если не к себе домой, то в дом моего дедушки, точно. Возле дома располагается сад, где Антон Павлович когда-то работал своими руками и посадил рядом пальму и березу. Конечно, с тех пор его пальма и береза не сохранились, но стоят новые, как и при Чехове. Этот человек мне близок, я могу понять, что он говорит, слушает, думает и как сажает деревья. 

Текст: Полина Бабушкина 

Фото: Григорий Сотников

Электронную версию журнала Вы можете посмотреть здесь.