Актер, режиссер и худрук в одном лице объединил актеров разных театров города в «Центре ненормативной лирики». Лирика ненормативная - потому что не укладывается в рамки сложившегося театрального процесса, тяготеющего либо к классике, либо к балагану. У антрепризы нет постоянной труппы, финансовой поддержки, но есть концепция, задача и свой зритель. Автор проекта ищет по-настоящему хорошие современные пьесы и приглашает зрителей поговорить о том, с какого ракурса смотреть на современность, чтобы жить и выживать.
Как все начиналось
Мне давно казалось, что, если бы театр обратился к современной драматургии, он был бы ближе к зрителю. Большинство же считало, что классика – лучше, а современная драма – это грязь, мат и чернуха. Чтобы показать, что это не так, мы стали проводить в Молодежном театре читки. Это вызвало интерес, резонанс в городе. Скоро руководство нам сказало: можете заниматься этим сколько угодно, но ставить современную драматургию в театре всё равно не будут. Пришлось искать другую площадку. Каждый спектакль и каждая читка – отдельный проект. Для них приглашаются те исполнители, которые, с нашей точки зрения, максимально точно смогут исполнить ту или иную пьесу.
Вся суть
У нас дикое, странное название, которое выбрали зрители и с которым мы согласились. И, наверное, правильно, потому что оно фильтрует зрительный зал. У нас далеко не всегда употребляется ненормативная лексика в читках и спектаклях. Критерий другой: насколько внятно, интересно и точно пьеса говорит о нас и нашем времени. Главный критерий – правда. О нас сегодняшних, о нашем прошлом и, возможно, будущем. Верность автору – одно из наших обязательств. У нас нет необходимости придумывать, как бы поставить пьесу так, как ее еще никто не ставил, ведь часто мы – первые постановщики. Наша работа сводится к тому, чтобы угадать – а что же автор написал, и найти художественные средства выразительности, которые позволили бы зрителю это увидеть и услышать. Мы избегаем интерпретаций. Они, вероятно, возникают, но это не цель. Цель – как можно ближе подойти к правде, которую автор выражает. И если мы в какую-то сторону отклоняемся с этого пути, нам зрители строго на это указывают. Например, мы поставили пьесу «Сомнамбулизм» Ярославы Пулинович, а зрители говорят: «Это недостаточно жестко».
Зритель
К нам приходят люди в возрасте примерно от двадцати пяти до сорока лет. Поэтому, кстати, и появился «Сомнамбулизм» – там есть тема кризиса среднего возраста. А нам кажется, что, при всем сходстве, такой кризис сегодня отличается от того, что переживал Ива́нов у Чехова или герои Вампилова в его пьесах «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулимске». Мы решили затеять со зрителем разговор о том, как «жить не по лжи», и как во всеобщем вранье выживать каждому отдельному человеку.
После каждого показа практикуем обсуждения. Это не формальная вещь. Нам важно глаза в глаза встретиться со зрителями, услышать и понять – произошло или нет? Что из нами задуманного считывается, а что нет? Было такое, что мы делали про одно, а зрители увидели совсем иное.
Выбор
По своей природной сути мне ближе драма и трагедия. Но, как я уже сказал, критерий выбора пьес один – правда. Зрители предпочитают правду, выраженную через смех. Возможно, поэтому у нас много пьес Ивана Андреева – «Чихуахуа», «Моя жена – Сталин», «Гарпократия», «Веретеница». Еще две я пока не решаюсь ставить. Этому автору свойственно парадоксальное сочетание: смех и ужас одномоментно присутствуют на сцене. Мне кажется, сейчас уже не нужно кричать в театре о том, как плохо мы живем. Это уже известно. Нужно искать выход, намечать, предполагать. Или смотреть на мир под таким углом, чтобы нас это не лишало сил, а, наоборот, их давало. В пьесах Андреева это есть. Или Ярослава Пулинович – в ее пьесах очень точно сказано про нас. У нее слух на человека в наше время...
Вообще, сначала мне казалось, что мы будет работать преимущественно с уральской драматургией, но нет. У нас есть и москвичи, и тольяттинская школа. Мы ставили «Утопию» Михаила Дурненкова, «Хуманитас Инжиниринг» Марии Зелинской (она из Ростова). Обожаю Юрия Клавдиева – очень хочется прочесть его «Победоносца».
Андеграунд?
Существует точка зрения, что на обочину андеграунда театральные люди отходят, чтобы найти другие формы, поэкспериментировать. Я не считаю поиск нового театрального языка своей первостепенной задачей. Хотя, может, что-то такое у нас и проскальзывает. Но самый крутой эксперимент для меня – сделать спектакль, который приведет нас к современному зрителю, спектакль, который не стыдно смотреть, который смотришь взахлеб.
Я не знаю, пришел ли конец академическому театру. Думаю, нет. Ведь у него есть свои зрители. И слава Богу! Я не являюсь оголтелым противником академического театра. Другое дело, мне там скучновато, приходится развлекать себя чем-нибудь: думать, а как можно было бы сделать по-другому, или, наоборот, искать классные моменты, которые цепляют, вызывают реакцию. Но это околотеатральные вещи. Я же люблю смотреть спектакли непосредственно.
Текст: Екатерина Сырцева
Фото: Дмитрий Морской
Благодарим за помощь в организации съемки Челябинский Молодежный театр
Электронную версию журнала Вы можете посмотреть здесь.
Комментарии (0)