Дневники

Впервые публикуемые на русском языке дневники Джорджа Оруэлла раскрывают перед нами неизвестную, скрытую от глаз читателей его великих произведений историю обыкновенной жизни необыкновенного человека. Одиннадцать сохранившихся дневников, написанных им в период с 1931 по 1939 год, описывают его юношеские скитания среди шахтеров и странствующих рабочих, подъем тоталитаризма и ужасную драму Второй мировой войны.

Он записывал все — свои мысли, наброски стихов, наблюдения за погодой, вырезки из газет с рецептами и советами садоводу. Эти ежедневные записи сохранили бесценные «семена» событий и размышлений, из которых впоследствии выросли его литературные шедевры. В них также отразились и трагические моменты его личной жизни, такие как смерть первой жены и его собственное угасание в мучительной борьбе с туберкулезом.

Стилистически безупречные, дневники Оруэлла впитали в себя всю полноту его жизни и мысли на протяжении многих лет, являясь опытом автобиографии, которую он так никогда и не напишет.

Подготовлены к печати Питером Дэвисоном.

Переводчики Виктор Голышев, Леонид Мотылев,

Марк Дадян, Любовь Сумм

Редактор Роза Пискотина

27.4.42  [Множество догадок о значении вчерашней речи Гитлера.  В целом она производит пессимистическое впечатление. Речь Бивербрука в пользу вторжения толкуется по-разному, ее принимают и за чистую монету, и за ободряющую речь для американцев или за способ дать русским знать, что мы не оставим их в беде, а возможно, это начало атаки на Черчилля  (который может  оказаться вынужден воспротивиться активным действиям). Что бы нынче ни говорилось и ни делалось, сразу начинаешь искать скрытые мотивы и приписывать словам любое значение, кроме того, которое они, по видимости, имеют.]

Итальянское радио, описывающее жизнь в Лондоне:

«Пять шиллингов давали вчера за одно яйцо и £1 — за килограмм картошки. Рис исчез даже с черного рынка, а горох стал привилегией миллионеров. Сахара на рынке нет, небольшие количества его еще можно отыскать по недоступным ценам».

Можно бы сказать, что эта пропаганда нелепа, ведь если бы условия жизни в самом деле были таковы, Англия через несколько недель вышла бы из войны, и, когда этого не произойдет, слушатели, несомненно, поймут, что были обмануты. Но на самом деле такой реакции нет. Можно сколько угодно подавать одну ложь за другой, и при этом совершенно очевидную ложь, — даже если в нее на самом деле не верят, сильного отвращения она также не вызывает.

Мы все тонем в грязи. Когда я с кем-нибудь разговариваю или читаю тексты кого-то, у кого есть хоть какие-то личные пристрастия, я вижу, что интеллектуальная честность и взвешенное суждение попросту исчезли с лица земли. Мысль любого — «прокурорская», каждый только приводит свои доводы, умышленно подавляя мнение оппонента и, более того, с полной нечувствительностью к любым страданиям, кроме собственного и своих друзей. Индийский националист тонет в жалости к себе и ненависти к Британии и совершенно равнодушен к несчастьям Китая ; английский пацифист доводит себя до исступления, говоря о концлагерях на острове Мэн и забывает о таковых в Германии  и т. д., и т. д. Это замечаешь применительно к людям, с которыми не согласен, такими как фашисты или пацифисты, но на самом деле все одинаковы, по крайней мере все, у кого есть определенное мнение. Каждый бесчестен и каждый совершенно бессердечен по отношению к людям, выходящим за непосредственный круг собственных интересов. Более всего поражает, как сочувствие включается и выключается, словно вода из крана, в зависимости от политической ситуации. [Все розовые или большинство из них, кто перед войной места себе не находил от гнева против нацистских злодеяний, напрочь забыли об этих злодеях и, видимо, утратили былое сочувствие к евреям  и т. д., как только война им прискучила. Так же и с людьми, которые до 22 июня 1941-го ненавидели пуще смерти Россию, но вдруг забыли про чистки, ГПУ и т. д., как только Россия   вступила в войну. Я говорю не о лжи из политических соображений, а о реальной перемене личных чувств.]

Но неужели нет никого, у кого определенность взглядов сочеталась бы с уравновешенностью подхода? На самом деле таких много, но они бессильны. Вся власть в руках параноиков.

Текст: Валерия Рукавишникова