Яна Фесик и Марина Денкевич

Почему Челябинску нельзя существовать без современного искусства?

Яна: Современный город проникается новыми технологиями, открываются оригинальные кафе, концептуальные магазины. Культура подтягивается за этой самой современностью: ставят новые спектакли, показывают актуальное кино, проходят концерты топовых музыкантов. Сюда же включено и современное искусство, в поток идей, смыслов и дискурса. Мне, как представителю арт-мира, хочется самой смотреть на современное искусство, говорить о нём и развивать местный контекст. Существовать можно и без современного искусства, это потребность не первой необходимости. Но у жителей мегаполиса есть запрос и на эстетическое удовольствие, в том числе на актуальное, трендовое.

Марина: Я часто сравниваю интерес к современному искусству с общим и гармоничным развитием человека. Можно родить ребенка и заниматься только им, забывая о себе. И так жить вполне можно, это совсем не преступление. Но читая только детские сказки, можно утонуть в суждениях «хорошо/плохо», то есть, если красиво — то хорошо, если некрасиво — плохо. Но это не рассуждения зрелого человека. Когда говорят, что Челябинск и так серый, тут нужны яркие краски, я понимаю, что городу нужно современное искусство, как взрослому человеку нужна серьезная литература для чтения и размышления, а не упрощенная раскраска.

Зрители приняли всё, что авторы привезли на фестиваль «Белый квадрат»?

Яна: Я слышала разные отзывы. Кто-то осуждал технику авторов, кому-то не нравилась «серость», кого-то больше тронуло само пространство выставки, например, магазин багета на втором этаже. (Смеется.) Были и положительные отзывы, которые брали за живое. Работы не обязательно должны быть всем понятны, это нормально — прийти в галерею или на фестиваль и что-то не воспринять. Гораздо важнее — себе в этом признаться. Это первый шаг к пониманию. Чтобы выстроить диалог с авторами, спросить у них напрямую, мы проводили artist-talk — это формат свободной беседы с художником, где каждый желающий может задать вопрос и поговорить с самим автором произведения.

За что готовы себя похвалить сейчас, когда эмоции улеглись, а за что поругать?

Яна: Конечно, мы подметили для себя многое. В следующем году будем уже более подкованы.  Сейчас кажется, что всё прошло хорошо, и до сих пор не верится, что фестиваль состоялся.

Что говорят художники, которых вы собрали, о своих впечатлениях?

Яна: Мы видим, насколько художникам важно участвовать в актуальных процессах, общаться с людьми искусства на одном языке. И конечно, им приятно приезжать в новые места. Авторы из Тары гуляли по Челябинску каждый день, фотографировали здания, даже съездили с Мариной на ЧМЗ, чтобы посмотреть на застройку в стиле сталинского ампира, так называемый Соцгород.

Готовы сделать фестиваль ежегодным?

Яна: Да, мы изначально задумывали его как повторяющийся. Сперва рассчитывали, что будем делать раз в два года, но сейчас твёрдо уверены: надо фестивалить каждый год!

Организаторам сложнее всего оценить свой проект. Но есть факторы исчисляемые. Расскажите о «Белом квадрате» в фактах и цифрах.

Марина: Еще перед проектом мы с Яной сели за обсуждение, как бы мы сами охарактеризовали задумку фестиваля, не будь мы организаторами. Мы всегда даем оценку происходящему вокруг, но тут нам было действительно сложно. Пришли к выводу, что сам фестиваль является продолжением линии, которую мы гнем в нашей галерее — качественное искусство, в меру контемпорари, в меру коммерческое.

Мы заявляли, что на фестиваль к нам придет тысяча человек, когда планировали, что фестиваль будет проходить семь дней. Позже сократили его до четырех дней. В итоге пришло около шестисот человек, и, я думаю, поставленную задачу мы практически выполнили. Кое-что не получилось, но маркет нас очень порадовал. Одна художница продала восемь (!) своих работ, кто-то меньше. Самое главное, что посетители были очень заинтересованы в покупке искусства.

Вы работаете с большим количеством молодых художников. Что им сегодня интересно? Классическая школа живописи с ее законами света и тени, композиции и так далее лежит в основе их работ или сегодня художником может стать каждый? Есть мнение, что новые авторы идут по пути упрощения, предпочитая эффектность или утрированную небрежность в ущерб мастерству, скандальностью заменяют глубину мысли, ситуативную перформативность ставят выше культурной и исторической ценности.

Яна: Молодому художнику сегодня интересно продавать свои работы, становиться известным и участвовать в значимых проектах в мире искусства. Как и сто лет назад. Художником может стать тот, кто найдёт в себе силы разобраться с тем, что сейчас происходит в искусстве, философии, политике и культуре. Ремеслом же овладеть гораздо проще. Мастерство Веласкеса, кажущееся нам неповторимым, сейчас доступно любому реставратору исторической живописи. Быть может, реставратор пишет даже лучше Веласкеса. Но он не создаёт уникальной идеи, он копирует, в этом и заключается его работа — идеально совпасть с рукой автора прошлого. Но сделает ли современный автор, владеющий тем же мастерством, что-то оригинальное? Вряд ли. Это уже сделал Веласкес.

Если художники – это индикатор социальной жизни, стремлений общества и его потребностей, то какой вывод можно сделать по работам сегодняшних творцов? В каком мире мы живем? Чего хотим? К чему стремимся или куда катимся? В работах больше оптимизма или пессимизма?

Яна: Художники сейчас пишут действительность без романтизации, без сарказма, без ругани. Используют взгляд стороннего наблюдателя. Смотришь на работу Русакова или Куприянова, Уманец или Циркиной и думаешь про себя: «Да, так всё и есть. Какой домик хороший! Как в моем дворе в Екатеринбурге». А работа написана, например, в Уфе. И понимаешь, что эту честность нельзя оценить как плохо/хорошо, пессимистично/оптимистично. Это, скорее, про ностальгию, про воспоминание, про тёплое и немного щемящее чувство случайного кадра, который завалялся на жёстком диске ещё с 2013 года. И вот он всплыл в этой работе на поверхность и вызвал неповторимое чувство, чуть ранящее, но приятное.

Марина: Искусство сегодняшнего дня затрагивает вопросы, связанные с экологией, эмиграцией, экономической отсталостью некоторых регионов и прочими темами, которые волнуют неравнодушное сообщество. Так называемый арт-активизм — это исторически новая установка, основанная, как пишет Борис Гройс (Советский и немецкий искусствовед, философ, писатель и публицист, славист. – Прим.ред.), на способности искусства служить ареной и медиумом политического протеста и социального действия. Арт-активизм уже больше не критикует политическую систему и не меняет художественную систему, как это было ранее, а пытается изменить саму реальность.
Раньше верили, что искусство обладает силой изменить мир, но потом разочаровывались в этой идее и признали искусство бесполезным. Сейчас художнику не обязательно отказываться от искусства и заниматься чем-то «нужным», художник начинает делать полезным само искусство. Это явление трудно называть оптимистичным или внушающим пессимизм, скорее, можно задаться вопросом, почему современное искусство занимается тем, что вскрывает несостоятельность существующего порядка вещей (чем оно, в общем-то, занималось и ранее). Можно сказать, что все идет своим чередом, мы катимся туда же, куда всегда и катились, только если раньше мы двигались на паровозе или автомобиле, то сейчас отказались от средств передвижения, развернулись на 180 градусов и повернулись к будущему спиной.

Текст: Валерия Рукавишникова

Фото: Татьяна Капустина

Электронную версию журнала Вы можете посмотреть здесь.