Зоя Петровна Добровольская

Расскажите о своей семье.

В феврале 1930 года, когда мне был год, всю нашу семью раскулачили и выслали на Север. Мы жили в деревне Воронино Челябинской области. Мой дед – Выдрин Андрей Ильич имел добротный дом на шесть окон, лошадь, две коровы, стадо овец. Когда нас пришли раскулачивать, маму с детьми и бабушку бросили в сырой подвал без еды и теплой одежды. Мы просидели там три ночи. Бабушка стала второй женой деда, она была сиротой, поэтому ей разрешили остаться, но она поехала с нами. Вначале на санях мы добирались до Миасса, затем в скотских вагонах до Тюмени и на баржах до пункта назначения, куда прибыли в апреле. Нас вместе с другими семьями вынужденных переселенцев высадили на берег Аксарки, недалеко от Салехарда, где мы оказались в полном распоряжении коменданта поселка. Работать заставляли всех, включая женщин и подростков. Климат на Севере тяжелый, особенно для детей. Наш барак находился рядом с больницей, и я видела, как родители выносили мертвых малышей. Первый год был особенно голодный, и остяки (Племя, живущее по Оби. – Прим.ред.) просили отдать меня, но дед наотрез отказался. Хотя детей было трудно поднимать.

А за что в 1937 году репрессировали вашего отца?

По доносу: рыбаки сушили бродни, кто-то высказался, что сапоги, мол, худые совсем, тяжело работать, поносило бы их начальство. Отец в это время спал у костра. Один из рыбаков донес об этом разговоре и всех арестовали. Отца осудили на десять лет по статье 58 УК РСФСР (Контрреволюционные преступления. – Прим. ред.), а остальных  одиннадцать человек - расстреляли. Шесть лет он отбывал в лагерях, а в 1943-ем вызвался добровольцем на фронт и участвовал в штурме Берлина. После демобилизации отец вернулся на Урал, устроился на пилораму и через год выхлопотал всю семью из ссылки.

Как в ссылки к вам относились?

Нас называли «детьми врага народа». Куда не кинься, нет-нет да упрекнут. Бабушке разрешили взять с собой кофты и юбки, и она сшила мне из сатина тапочки, а зимой-то не в чем было в школу ходить. Мама просила коменданта выделите нам хотя бы одни валенки – ни в какую: «Вы - семья врага народа, вам не полагается». Она плакала, упрашивала, потом он все-таки сжалился и выдал мужские валенки сорок третьего размера. Мы одевали их поочередно, я в первую смену, мой брат Павлик – во вторую. Я еле-еле ноги в них передвигала. (Смеется.) Но все подружки меня уважали, потому что я хорошо училась, скромная была и не навязывалась, знала свое место. Павлик тоже был кроткий и трудолюбивый, поэтому комендант отобрал его на фронт, знал, что он будет хорошо воевать. Чувство патриотизма, желание помочь Родине было в нас очень высокое. Мы с братом хотели стать партизанами и завидовали тем, кто живет рядом с фронтом.

Вы ребенок войны. Как на Севере помогали фронту?

Отец до репрессии и брат строили бараки и все время рыбачили, а весь улов отдавали на завод, мама трудилась в рыбацком затоне, бабушка – на рыбзаводе. Она топила рыбий жир, солила рыбу в бочках, от этой работы у нее были страшные руки. Маму заставляли, в том числе заготавливать лед, вязать и чинить сети с неводом. Женщины надевали сетку на лицо, но все руки были искусаны комарьем и мошкарой. Когда я подросла, стала помогать матери в затоне. Это была нелегкая работа, и я уставала, но моя помощь им была нужна. Работницы часто брали с собой маленьких детей, тогда я с ними нянчилась. Все обязанности по дому лежали на моих плечах: уборка, готовка, я ходила за водой к колодцу в овраге.

В военные годы нас, школьников, привлекали к уборке урожая на полях, сбору сена, прополке. Комендант приказывал в сезон ягод и грибов каждый день ходить в лес и сдавать по корзине для фронта. Именно дети заготавливали дрова для школы и дома. Я помогала госпиталю с уборкой и нашему соседу-агроному в теплице. В 1945 году после девятого класса я устроилась диспетчером на рыбзавод в Салехарде. Следила, чтобы нельму, муксун, пыжьян, сельдь доставили до баржи, говорили, что ее увозят солдатам. 

О том, что происходит на передовой, откуда узнавали?

В школе нам учитель математики рассказывал: где наша армия, какие города освободили. Он из эвакуированных был, из Ленинграда. Кроме того, редко, но приходили письма от отца и брата. Павлика мобилизовали в 1944 году, когда ему только исполнилось семнадцать. От него пришла всего одна весточка. В ней он рассказывал, что прошел курсы, получил младшего лейтенанта, возглавил роту, что они в Прибалтике… Там он и погиб. Отец же не часто писал. Я чувствую себя виноватой, что не просила рассказать его о войне.

Зоя Петровна, каково это быть женой ученого?

Это счастье! Мне с Иваном Поликарповичем (Добровольским. – Прим.ред.) очень повезло.