Вардкес Авакян

Расскажите, как вы стали скульптором?

По несчастью. (Смеется.) Я родом из села Гемур Нахичеванской автономной республики. Однажды в нашей деревне появился бетонный памятник Сталину. Это так подействовало на меня. Я увидел его и думаю: «Надо же, есть люди, которые создают произведения». Тогда и решил, что должен попробовать заняться этим делом. Мой отец был против. Он не хотел, чтобы его сын работал в подвалах, где постоянная сырость. Я все равно поехал в Ереван и поступил в художественное училище на скульптурное отделение, которое окончил с отличием. Но после защиты диплома провалил экзамен в институт. Несмотря на это, ректор хотел меня принять, а я гордый, сказал, что мне его подачки не нужны, и решил уехать. Я считаю, что тогда сделал правильный шаг. Вместе с приятелем Антоном Шекояном мы сначала прибыли в Москву, затем в Ленинград, где бродили по музеям, а потом отправились в Челябинск. Друг, испугавшись морозов, вернулся обратно, а я остался, и до сих по работаю.

Почему выбрали именно Челябинск?

Из-за мрамора в Коелге и Баландино. Кроме того, мне понравился народ. Я ездил по области, лепил портреты передовиков производства: металлургов, шахтеров, работников сельского хозяйства. Культурная жизнь города в то время была бурной. Мне тогда улыбнулась удача и я попал в Театр оперы и балета, где стал работать скульптором-бутафором. Трудился на износ, иначе не стать художником. Сначала мне выделили бомбоубежище в сыром подвале, воздуха там вообще не было, а потом повыше подняли. Всегда, проходя мимо, вижу окно той мастерской. (Улыбается.)

Что для вас значит работать с мрамором, как вы его еще называете – божественным камнем?

(Задумался). Это творческий процесс – от начала и до конца. Материал требует подхода, чтобы сделать его более выразительным, добрым, человечным. Камень тебя даже воспитывает, и тут нужна огромнейшая выдержка. Если снял лишнего, потом не добавишь, поэтому надо быть сверхвнимательным, он не прощает небрежностей. Часто бывает такое: высек фигуру из мрамора, а плинт не нравится. Думаешь, сейчас приведу его в порядок, ударяешь и ... статуя пополам. Или почти закончил работу, вдруг – звук, и появляется трещина. Камень же очень нежный. Кладешь зубила, идешь умываться и выходишь на улицу. Потом все ломаешь, выбрасываешь и заново начинаешь.

Кого считаете своим главным учителем?

Лучшего скульптора Армении – Гукаса Чубаряна. Я у него в мастерской трудился на протяжении двух лет. Он всегда мне говорил, что каждую работу надо «солить». Высек, закрой тканью и не смотри, но вернись к ней уже со свежим взглядом.

Каждый день вы закрываетесь в своей мастерской и творите. Над чем сейчас трудитесь?

Работ много. (Весь первый этаж заставлен десятками скульптур из белоснежного мрамора. – Прим.ред.). Сейчас создаю поэта Аветика Исаакяна. Он всю жизнь страдал из-за неразделенной любви, и у него много произведений, посвященных этой теме. Мне нравится одна его работа – «Абу-Ала-Маари». Это известный арабский писатель и поэт, с детства слепой. Он взял свой караван и ушел от людей, считая, что лучше спать рядом с дикими животными, чем с человеком. Я прекрасно понимаю это произведение. Оно очень современное и всегда будет таким, поэтому решил создать его автора. Как он спускается с гор, о которых любил писать. Как получится, не знаю.

Чье мнение для вас важно, к кому прислушиваетесь?

Мой самый главный критик – это жена. Я ей доверяю. Бывает, кто-то хвалит из друзей, а я все равно недоволен собой. Видимо, такой дурацкий характер.

Вы делились однажды, как мечтали поставить в городе конную скульптуру «Свобода» …

Я о многом мечтал. Думал, пока живы дети военного времени, показать к ним особое отношение. Вот Вечный огонь горит, а через дорогу - сквер, который я хотел завершить памятником «Последнее письмо». Конную композицию «Свобода» в полете с фигурой женщины, держащей в руке солнце, установить перед парком Гагарина, а внутри строения сделать фонтан. (Показывает на двухметровую рабочую модель на фотографии. – Прим.ред.). Это стало бы любимым местом для прогулок.

Почему вы назвали ее «Свобода»?

Хочу быть свободным. Я сейчас не свободный. Не чувствую. 

Текст: Кристина Высоцкая, фото: Роман Зуев

Текст: Кристина Высоцкая, Валерия Рукавишникова