Тренд года: возвращение 90-х

Cоциальное неравенство

Постперестроечная эпоха покончила с советским относительным имущественным равенством: довольно компактная группа граждан сказочно обогатилась, в то время как материальное благосостояние большинства поначалу резко ухудшилось. После десятилетия заоблачных цен на нефть все вернулось к прежней вилке между самыми бедными и самыми богатыми: вторые всеми силами компенсируют финансовые потери из-за кризиса и санкционной войны, первым же не до излишеств: по данным социологов, около 60 % российских семей стали экономить на еде. 

Криминальные разборки

90-е были временем бандитских войн и постоянного передела коммерческих сфер организованными преступными группами, а самыми знаковыми отечественными фильмами десятилетия в том числе и поэтому стали «Брат» Алексея Балабанова и «Мама, не горюй» Максима Пежемского. Сегодня, после 15 лет затишья (во многом, конечно, поверхностного), в российскую жизнь вновь ворвались звуки выстрелов и взрывов: масштаб тут от стрельбы на московской улице из черного Infinity до вызывающе дерзкого убийства популярного оппозициционного политика в двух шагах от Кремля.

Забастовки

Согласно наиболее популярной мысли политологов, путинская эпоха «до Крыма» была временем, когда действовал негласный «социальный пакт»: народ не лез в политику и не боролся за расширение своих прав в обмен на социальную стабильность, экономический рост и неприкосновенность частной жизни. Судя по всему, в течение последнего года-полутора этот пакт окончательно перестал действовать. Если 1990-е начинались с массовых шахтерских стачек, то новый период в российской истории, у которого пока нет имени, открылся беспрецедентным для путинской России событием: массовой акцией протеста водителей-дальнобойщиков. 

Эмиграция

На протяжении 90-х страну навсегда покидало, по примерным подсчетам, по сто тысяч человек каждый год. Потом была эра более мягких форм эмиграции: от стихающей волны начавшейся еще в брежневские годы репатриации российских евреев и немцев до дауншифтинга. На момент 2015-го только усилилась тенденция, о которой мы писали годом раньше: количество уезжающих из России на постоянное место жительства лавинообразно возрастает с каждым месяцем. В текущем году эмигрировал много кто: от политических беженцев до небожителей хипста-сцены из группы Pompeya.

Макияж и прически

Героиновый шик 90-х внезапно воскрес прямо в чертогах бьюти-индустрии: коричневая подводка для губ, укладка волос гелем, толстые резинки для ворос и другие приметы гранж-декады в новейшем сезоне появились на показах и в лукбуках Saint Laurent, Marc Jacobs и Celine, а бренд M.A.C. объявил линейке помад, которая будет производиться совместно с эстрадной дивой той эпохи Мерайей Кэри.

Возвращение музыкального андеграунда 

Если говорить о музыке, то в 1990-е здесь расцвел великолепный ресторанно-эстрадный трэш и вместе с тем, в параллельном культурном измерении, существовала уникальная андеграундная сцена: к ней относились и группы, выступавшие в радикальном петербургском клубе «Тамтам», и бескомпромиссное московское подполье, группировавшееся вокруг «Соломенных енотов». В этом году изданы посвященные обоим явлениям книги: «Песни в пустоту» Александра Горбачева и Ильи Зинина и «Формейшн. История одной сцены» Феликса Сандалова соответственно. Что же до молодых музыкантов, то появились команды, отчасти наследующие этике и эстетике подпольных героев 90-х: «Фанни Каплан»,«Да, смерть» и множество прочих.

Рейвы 

Вхождение только освободившейся от советских оков России в глобальный культурный контекст наиболее ярко выражалось во вспышке рейв-субкультуры: начиная с первых нелегальных вечеринок в сквоте на Фонтанке и заканчивая техно-хаус-индустрией с теперь уже легендарными клубами «Тоннель»,«Планетарий»,«Титаник» и «Птюч». Затем последовал период буржуазных заведений и маргинальных гетто для окраинной молодежи. Этим же летом подпольные загородные рейвы, с тяжелой музыкой и соответстующими допингами, удивительным образом вернулись.

Радикальное искусство

Самое интересное, что происходило в рамках отечественного художественного процесса в ельцинском десятилетии, — лютый московский акционизм: Олег Кулик, перевоплотившийся в собаку, Александр Бренер, в одних трусах боксирующий на заснеженной Красной площади и бросающий вызов первому российскому президенту, Олег Мавроматти и Император Вава, горящими руками играющие в горящие шахматы, вопя от боли, и так далее. В 2015-м здешний акционизм уже лишен угарного веселья и является предельно серьезным высказыванием: символом года, безусловно, станет художник-мученик Петр Павленский, скульптурно позирующий на фоне подожженной им двери главного здания ФСБ на Лубянке.

Секс-рынок

Печальный симптом падения среднего уровня жизни и экономической депрессии во все времена — рост числа женщин, которые вынуждены продавать себя. Последнее десятилетие XX века в России ознаменовалось и небывалым расцветом рынка коммерческого секса: скажем, множество туристов из «первого мира» ездили сюда именно за дешевыми услугами проституированных людей. Характерной чертой уходящего года в Петербурге вновь стало изобилие самодельных объявлений системы «Отдых 24 часа» и «Кристина. Любовь в любое время» — на столбах, остановках, стенах и вообще везде, куда ни упадет взгляд.