В фильме об особенностях национальной свадьбы «Горько!» актер так убедительно перевоплотился в отчима невесты, экс-десантника из городской администрации, что многие до сих пор верят, будто смотрели хоум-видео, а не главную российскую комедию десятилетия.
Почему вы стали актером? Решили продолжить династию?
Действительно, мой папа, Юрий Викторинович Цапник, — народный артист России. В январе они со Львом Дуровым должны были играть новый спектакль, но не сложилось: папы не стало. Мама, Валентина Николаевна Цапник, — спортсменка. Вот мама и хотела, чтобы я стал актером.
А папа?
Папа говорил: «Иди лучше в спорт».
И как же вы сделали выбор?
Как-то само собой все произошло. Мы с родителями жили в Челябинске. В театре я лет с семи. Мне доверяли небольшие роли в постановках, в которых играл папа. И надо сказать, мне это нравилось: ездишь по гастролям, тебе платят зарплату и суточные, в школу не ходишь по полтора месяца. Играл класса до пятого, а потом мне это надоело, и я ушел в спорт. Учился в спецклассе по гандболу, профессионально играл в дубле Высшей лиги. Параллельно умудрился окончить музшколу по классу скрипки. После десятого класса надо было определяться с профессией и тут я снова вспомнил об актерстве. Поехал поступать в Свердловский театральный, на курс режиссера Ярополка Леонидовича Лапшина.
Вы ведь еще студентом начали сниматься?
Перед вторым курсом, чтобы не ехать в колхоз на турнепс, я отправился со Свердловским театром драмы на гастроли монтировщиком. Однажды кто-то из артистов выпил, и меня вместо него вытолкнули на сцену в роли глухонемого немецкого снайпера. Ну, вышел, меня заметили. А как раз в это время Михаил Иванович Ершов начинал снимать фильм «Ищу друга жизни», и искали актера на роль пескоструйщика Гоши. Я поехал на «Ленфильм», меня сразу утвердили на роль. Так я впервые оказался в потрясающем городе Ленинграде. По сюжету я был разгильдяем, меня брали на поруки, в конце фильма провожали в армию и начальник бригады говорил: «Наверное, Гошку возьмут в десантники». Как в воду глядел: призвали меня в разведывательно-десантную роту.
Понятно, почему ваш Борис Иванович в «Горько!» так убедителен в роли бывшего десантника. А песня «Синева» в фильме настоящая?
Настоящая, и ансамбль на свадьбе настоящий — Олег, его руководитель, прошел кучу войн. Сам я повоевать не успел. Сначала нас отправили в Польшу, потом в Германию, где я дослужился до замкомвзвода спецразведки. Демобилизовавшись, проезжал через Ленинград: мне в армию пришел вызов с «Ленфильма», тогда «Афганский излом» запускался. Проходил по Моховой, увидел театральный институт. Думаю: «А чего мне возвращаться в Свердловск?» И поступил в ЛГИТМиК на курс к Владимиру Викторовичу Петрову.
Чем завершилась история с «Афганским изломом»?
Ничем не завершилась. Я тогда был максималистом и, когда узнал, что нашего майора будет играть Микеле Плачидо, сказал: «Чтобы комиссар Каттани играл офицера десантных войск? Да никогда в жизни!» Сейчас бы повел себя по-другому.
После ЛГИТМиКа вы сразу пошли в БДТ?
Институт окончил в 1992-м. Игорь Петрович Владимиров позвал меня к себе в Театр Ленсовета. Потом наши пошли показываться в БДТ, и я с ними. В итоге меня, Игоря Лифанова и Татьяну Аптикееву пригласил Кирилл Юрьевич Лавров. Ребята согласились, а я сказал, что подумаю, — с моей стороны это было крайней наглостью, конечно. Летом поехал на гастроли с Театром Ленсовета, а 1 сентября был на сборе двух трупп: в БДТ устроился, из Ленсовета уволился, провернул все это в один день. И пошло-поехало! У меня было пять главных ролей, по двадцать спектаклей в месяц, так что о съемках в кино пришлось забыть. Зато играл на одной сцене с великими: Владиславом Стржельчиком, Евгением Лебедевым, Валентиной Ковель, Светланой Крючковой, Ниной Усатовой, Олегом Басилашвили, Алисой Фрейндлих…
Но в итоге вы ушли из театра.
Время было очень непонятное, зарплаты в театре — безумно маленькие. У меня родилась дочка. Вот и пришлось сделать выбор в пользу кино. Первые два года после ухода было очень тяжело, а потом боль притупилась. Я хотел получить школу великого советского театра переживания, и я ее получил. Этого у меня никто никогда не отнимет. Четырнадцать лет отслужил в БДТ, и за все это время у меня была только одна халтура — детская передача «Сказка за сказкой» на Пятом канале, где мы играли с Борисом Смолкиным, Андреем Ургантом, Сергеем Паршиным, Анатолием Равиковичем.
Какие свои роли в кино вы считаете самыми яркими?
Не могу смотреть на себя на экране, не воспринимаю. Диапазон ролей был самый разный — от раздолбая и ловеласа до обиженного жизнью «ботана».
Но в «Горько!» ваша роль, по сути, главная. Как вы оказались в этом фильме?
Один китайский философ говорил, что ничего в жизни не бывает рано или поздно, все бывает вовремя. В свое время я не попал в один очень интересный проект, а кастингдиректор меня запомнила и пригласила на «Горько!». Я как раз снимался в Москве и решил сходить. Жора Крыжовников послушал меня на пробах и говорит: «Какой замечательный у вас язык. Вы, наверное, служили?» Когда начали снимать, было довольно непривычно: каждое слово в сценарии на своем месте. Обычно ведь как? Выкидывай, добавляй от себя — ничего не изменится. А у Жоры что-то выкинешь — начинает рушиться конструкция. Еще поначалу мы не понимали его установку. Как это — ничего нельзя играть? И только на премьере я врубился, чего он хотел от нас: через десять минут фильма забываешь, что перед тобой на экране актеры.
А зачем вы сбрили усы?
Это не мои, а накладные. Усы нужны были, чтобы мой персонаж выглядел солиднее. И пополнеть для этой роли мне пришлось на двадцать килограммов. Вот и хожу как беременный медведь теперь: в мае мы снимаем «Горько-2». Там же, в Геленджике, и так же быстро, как и первую часть, — за двадцать три дня. Но вторая будет про поминки.
И по кому поминки?
По мне.
Как, Борис Иванович умирает?
Открою тайну: никто не умрет. Это снова будет фильм про наши слабости и странности. Это тоже мокьюментари, псевдодокументальный жанр. И в итоге опять окажется, что семья — это главное.
Текст: Вадим Чернов
Фото: Полина Твердая
Стиль: Вадим Ксенодохов
Визаж: Юлия Точилова
Комментарии (1)