Зачем идти на выставку фотографа Тины Модотти и причем тут Мадонна, Фрида Кало и Родченко?

Италия — Голливуд — Мексика

В 16 лет Тина — дочь бедных многодетных родителей — эмигрировала из Италии в Америку, вслед за отцом, в надежде найти работу. На новом месте Модотти трудится швеей и моделью, а в свободное время подрабатывает актрисой театра. Знакомство с художником и поэтом Рубуа де Л`Абри Риши (известным как Робо) открывает ей двери в Голливуд — благодаря таланту и яркой внешности она получает роль в популярном немом фильме «В тигровой шкуре». На вечеринке в их с Робо доме Тина встречает известного фотографа Эдварда Уэстона, он приглашает ее позировать, и вскоре они становятся любовниками. Тайные отношения с Уэстоном подстегнули былой интерес Тины к фотосъемке — ее отец и дядя профессионально занимались портретной фотографией. Девушка начинает работать ассистенткой в ателье Уэстона, но вскоре пара решает переехать в Мексику, где совсем недавно случилась революция. Страна переживала культурное возрождение: мексиканцы воскрешали свое забытое наследие — доколумбовое, колониальное и народное искусство.

Мехико 20-х, как и советская Москва, притягивает многих странствующих романтиков, ищущих революции как в жизни, так и в искусстве — Модотти и Уэстон были именно такими людьми. В мексиканской столице они заключают пакт: в обмен на уроки фотографии Тина помогает возлюбленному в делах, в коммуникациях с местными — Уэстон не владел испанским — и ведет домашнее хозяйство. При этом, Уэстон по-прежнему официально женат, но Тину это нисколько не смущает. Все ее романы никогда не соответствовали принятым нормам, за всю свою жизнь Модотти так и не обзавелась семьей, домом, детьми. Знаменательно, что в этот момент в Мексике как первая женщина-посол оказывается другая эмансипе — Александра Коллонтай. В ней Тина находит соратницу и подругу, а также убеждается в верности своих взглядов — это помогает ей выжить в консервативной мачистской среде Мексики.

Модотти-фотограф

Несмотря на удаленность Мехико от очагов развития фотомодернизма, Тина попадает в общую струю экспериментов течения «Новое видение», для которого характерны геометрические формы и необычные ракурсы. Это движение противопоставляло себя пикториализму — фотографии, подражавшей живописи. Считается, что на становление Модотти-фотографа повлияло несколько факторов: обучение у,экс-пикториалиста Уэстона, перешедшего в стан модернистов, советские режиссеры-авангардисты вроде Дзиги Вертова и Сергея Эйзенштейна, чьи фильмы Коллонтай отчаянно продвигала в Мексике, и движение Эстредентизмо — мексиканский вариант футуризма. Его приверженцы верили в новую Мексику турбин и поршней, электрических опор и мотоциклов. Тина была очарована их экспериментами, изучала возможности двойной экспозиции, использования камеры в качестве механического, промышленного глаза. Эти первые опыты отражены в работах «Телефонные провода», «Стадион», «Бокалы» — они представлены на выставке в «Росфото». В этом же стиле работали многие другие талантливые женщины-фотографы того времени. С Доротеей Ланг, Имоджен Каннингем, Консуэло Канага Модотти лично познакомится в Сан-Франциско.

Однако наиболее самобытными оказались кадры Тины в жанре социальной фотографии: ей удалось скрестить фотоформализм с идеологией мексиканского мурализма. В отличие от эстета Уэстона, который отворачивал свою камеру от нелицеприятного мира бедных кварталов, Тина пошла в народ: грязный, нищий, но воодушевленный мексиканской революцией. Она отрекается от постулатов Уэстона, убеждаясь, что не способна «решить проблему жизни, потеряв себя в проблеме искусства», как призывал ее возлюбленный учитель. Несогласие в этом вопросе — одна из причин расставания пары. Визитная карточка Тины — это революционно-символические фотонатюрморты, самый известный образец — «Патронташ, кукуруза и серп».

Кроме того вместе с Уэстоном она делает фото для для книги транснационального антрополога Аниты Бреннер. Это издание потом попадет в руки Эйзенштейна в качестве источника знаний о Мексике —в 30-е годы режиссер снимает фильм о стране. Тина продолжает фото-этнографические исследования: вместе с американкой Фрэнсис Тоор Тина отправляется в матриархальный район Теуантепек. Фотографируя местных женщин Тина миксует репортажную и постановочную съемку, а также использует «уэстоновские уроки» — применяет оптический баланс формы, резкий ракурс, контрастный фокус в приложении к натуре, наполненной богатым социальным и культурным содержанием.

Тина, Фрида и Диего

Модотти быстро сблизилась с представителями ведущего местного художественного направления 20-х годов — мурализма (от исп. «муро» — стена). С его помощью постреволюционная Мексика стремилась создать обновленное лицо нации. Из всех муралистов, Ривера, пожалуй, сыграл наиболее значимую роль в жизни Тины. Они познакомились еще до брака художника и Фрида Кало. Модотти позировала Ривере ню. Одновременно она  помогала молодой Фриде, только что перенесшей тяжелейшую аварию. В книге Кристины Буррус Viva la Frida! описано восхищение Фриды образом Модотти: «Красавица Тина, итальянка по происхождению и бунтарь по призванию, стала для Фриды идеалом женщины: она свободна в своих взглядах и выборе партнеров, честна с собой и окружающими, посвящает свое искусство народу». Фрида вслед за Тиной начинает одеваться как революционерка и носить рабочий костюм и брюки. Модотти в то время зарабатывает репутацию «femme fatal». Причины: резонансная выставка Уэстона в Мексике, где показали откровенные фото Тины, голливудские фильмами Модотти, которые крутили в Мехико. Некоторые достопочтенные мексиканские господа даже отказываются от заказанных ранее портретов в фотоателье Уэстона и Тины.  

Был ли любовный роман между Тиной и Риверой доподлинно неизвестно. Но Уэстона отношения любовницы и мексиканского муралиста, безусловно, задевали. Это, а также социальная активность его музы становится причиной разрыва – Уэстон возвращается в Лос-Анджелес, а Тина остается в Мексике. Модотти продолжает помогать Диего в работе: фотографии фресок Риверы, сделанные Тиной, расходятся по всему миру. В том числе благодаря этим снимкам, художника зовут в Штаты расписывать стены и участвовать в выставках крупные магнаты и музейщики. В ответ, а может и вполне искренне, Ривера пишет рецензию на ее работы, ставя их выше уэстоновских: «Для меня она более абстрактна, более интеллектуальна, более неосязаема, чем Уэстон. Уэстон всегда опасался отдаться живописному, но у Модотти не было такой проблемы. Она смогла быстрее проникнуть в суть Мексики, увидеть скрытое за безыскусной внешностью». Отношения с Кало и Риверой Тина оборвала по идеологическим причинам. После того как Диего был исключен из Коммунистической партии Мексики, Фрида вслед за ним вышла из партии добровольно. Пламенная коммунистка Модотти вынести этого не смогла, и больше они никогда не общались.

Любовь и коммунизм

Всю свою энергию Тина направляет на борьбу с фашизмом, торжествующим на ее родине. Так она оказывается в мексиканской компартии, наполовину состоявшей из художников. С этого момента ее избранники — исключительно фанатичные коммунисты. Наиболее трагическая история любви случается у нее с харизматичным лидером оппозиционного студенческого движения Хулио Антонио Мелья, бежавшим в Мексику от репрессий на родной Кубе. Тину и Мелью сводит вместе печатная машинка — они оба активно пишут и переводят статьи для оппозиционной прессы. Тина даже создает символический портрет своего любовника — «Печатную машинку Мельи» и вставляет туда упомянутую выше цитату Троцкого, к которому Мелья был очень лоялен.  Историю любви прервала смерть Мельи — покушение на него, организовал кубинский диктатор Херардо Мачадо. «Я умираю за революцию», — эти слова умирающий Мелья успел сказать Тине.

Полиция не сразу согласилась с политической подоплекой убийства. Были подозрения, что Мелью «заказал» итало-мексиканский коммунист Витторио Видали (Энеа Сорменти), влюбленный в Тину. Модотти допрашивают, но благодаря вмешательству Риверы и партии, с нее снимают подозрения. После этого Тина перестаёт быть rebel, она становится revolutionary. Однако вскоре ей придется уехать из Мексики. В 1930 году радикальный католик покушается на новоизбранного президента страны. Это становится поводом для гонений неугодных режиму оппозиционеров. Тину арестовывают и сажают в тюрьму, где она объявляет голодовку. Через две недели ее выпускают с условием: покинуть страну через 48 часов.

Москва и смерть

После отъезда из Мексики Тина оседает в Москве, где почти 5 лет проработает референтом  в Международной организации помощи революционерам. Кроме того она выполняет секретные поручения: ездит в Европу под вымышленными именами и помогает репрессированным коммунистам. Ее даже готовили к работе в составе группы разведчика Рихарда Зорге, но план был отменен в последний момент. В 1936 году Тина со своим новым любовником Видали отправляется в Испанию, где в это время бушевала гражданская война между сторонниками и противниками диктатора Франко. Там Модотти вела скромную жизнь медсестры и организатора помощи школам, госпиталям, эвакуации детей испанских республиканцев в Мексику и СССР. Вместе с последними защитниками Республики она покинула Испанию в 1939 году и через США нелегально добралась до Мексики. В январе 1942 года Тина скончалась от инфаркта в такси, что тут же породило бездоказательные разговоры о ликвидации слишком много знавшего свидетеля. Напротив, в защиту репутации Тины выступили политические тяжеловесы: чилийский поэт-коммунист Пабло Неруда, мать бразильского «рыцаря надежды» Леокадия Престес, испанские эмигранты Идальго де Сиснерос и Сантьяго Альварес, кубинский коммунист, писатель и политик Хуан Маринельо. Таков был неожиданный конец жизни необычной женщины — «Жанны д’Арк с фотоаппаратом», как метко назвал ее цюрихский ежедневник NZZ.

Стиль Тины Модотти

За свою жизнь Модотти научилась идеальному попаданию собственного образа в окружающий контекст. В среде богемы Сан-Франциско и Голливуда Тина носила расписанные батиком наряды, которые сама же и создавала вместе с Робо.В Лос-Анджелесе перед объективом Уэстона она позировала в изысканном шелковом кимоно. По иронии судьбы, 13-летней девочкой Тина сама работала на шелковой фабрике, где ее пальцы краснели и распухали от серицина, склеивающего нити шелкопряда. После сближения с мексиканскими коммунистами стиль Модотти становится строже и проще: одной из первых она начинает открыто носить брюки — это вызвало кривотолки среди консервативной части общества. Вслед за муралистами, которые отождествляли себя с простыми труженниками, она надевает рабочий комбинезон. Возможно, в матриархальном Теуантепеке в 1929 году она понимает, что не обязательно носить штаны для того, чтобы управлять своей судьбой. Здесь вместе с Фрэнсис Тоор  она перевоплощается в теуану. Эти традиционные наряды затем станут знамениты благодаря Фриде Кало. Что носила Тина в Москве — остается только догадываться, так как никаких документальных свидетельств этому пока не дошло до нас. 

Тина Модотти. Искусство. Любовь. Революция
Государственный музейно-выставочный центр РОСФОТО
20 сентября–17 ноября

Текст: Ольга Юдина
Благодарим Ольгу Юдину и «Росфото» за предоставление фотографий