В воскресенье ироничный философ и двукратный победитель волгоградских поэтических слэмов, написавший семь заповедей книжного террориста, презентует свой сборник «Русский мрак» - о любви, войне и поисках ответа на вопрос «Кто такой?».
текст: Ирина Юркова
иллюстрации: Мария Онищенко
Стихи можно начать писать, как все — в семь лет. Ну а если не в семь, то в восемнадцать, но уж тогда по-серьезному. В принципе, со мной так и вышло. Сначала я вообще увлекался прозой: писал небольшие рассказы, экспериментировал. Но потом понял, что когда пишешь стихи — получается лучше: концентрация эмоций в соотношении с размером и формой значительно выше. Вообще, когда родилось самое первое стихотворение, то подумал — ну все, теперь я поэт. А вот уже потом надо было это доказывать.
Но началось все с «Крови поэта»:
«зелень в окне
или просто пьянство
семьдесят пять рублей
четыре семерки
повод увидеть ментов
или просто смеяться
ругая фонарь
за то, что видны новостройки...» ну и так далее.
Честно говоря, сначала стихи были баловством. Даже была такая мысль — а буду-ка я писать максимально плохо и посмотрю, зайдет ли это. А потом все как-то вышло из-под контроля, стихи рождались постоянно, вне какой-либо связи друг с другом, и это внезапно стало серьезным.
Конечно, все мы вдохновляемся чьим-то творчеством, и гнета подражания в той или иной степени не избежать. Я чувствую, что на меня, например, большое влияние оказывает Борис Поплавский, Владимир Набоков, как ни странно, - даже Марина Цветаева, ее конструкции с длинными строками и тире — вообще нечто потрясающее.
Если говорить о том, насколько меня в свое время впечатлили наши классики вроде Пушкина и Лермонтова — здесь я не стыкуюсь с тезисами школьной программы, потому что считаю золотым веком русской поэзии вовсе не их годы жизни, а скорее тот период, что назвали веком серебряным. Там же колоссальная сила эмоционального воздействия. И, кстати, сейчас есть тенденция такого возвращения к модерну: поэты серебряного века снова в моде, если можно так сказать. В первую очередь Заболоцкий, Хлебников, футуристы. Может быть, прямо сейчас кто-то пишет второго «Евгения Онегина», а мы и не знаем об этом.
Поэтом становишься тогда, когда слово вытесняет реальность и становится самой реальностью. Это уже тотальная зависимость от слова. Во всем. И я без этого уже не могу. Не помню, кто из американских писателей сказал, что поэт вообще не должен работать, достаточно сидеть на пособиях, поэзия — это двадцать четыре часа в сутки, даже когда ты спишь. Я с этим, конечно, не вполне согласен, потому что не понимаю, когда при таком раскладе успевать жить. В этом плане мне ближе Виктор Шкловский и его «Техника писательского мастерства», где он говорит, что поэт обязательно должен работать, потому что гораздо интереснее читать стихи кузнеца, а не человека, который невесть откуда взялся с текстом. Поэтому нам так интересен Буковски, который кем только не работал. А Бродский вообще был сантехником.
Формально «Русский мрак» - это мой второй сборник. Первый был чистым самиздатом, я его распечатал на принтере подруги, собственноручно сшил каждый экземпляр и раздал всем желающим. А сейчас — все, как полагается: тираж, в издательстве, с обложкой и иллюстрациями. Условно по содержанию сборник можно разделить на стихи и поэму. Между ними — иллюстрации замечательной художницы Марии Онищенко, которую я совершенно случайно нашел в социальной сети, еще до создания книги - внимание привлекла потрясающая эскизность ее работ. А когда уже планировал печатать «Русский мрак», понял, что очень хочу добавить в него иллюстрации, чтобы сборник открывали не только из-за стихов. У Марии была полная свобода действий, она сама выбирала стихи и образы. В этом и состоял интерес, чтобы она создала все по наитию без какого-либо давления.
Я пытался в этом сборнике сломать форму, даже поиздеваться над ней, завершая все в итоге все равно неким порядком, в чем-то даже армейским. И стихи есть — милитаристские, про отца и Чечню, нашу страну. Если разбирать по смысловой тональности, то сборник начинается с позитива: все хорошо и прекрасно. Потом что-то случается, и даже сперва не ясно, что именно. После причина проявляется, вместе с ней — злость, агрессия, а в итоге поэт должен умереть. Остаться в стороне, и именно поэтому все в конце концов приходит к порядку.
Параллельно с печатной версией создавался и аудиовариант «Русского мрака» в исполнении актрисы Анны Млечко. Если честно, я его в таком формате еще так и не дослушал до конца. Не поверите, мне страшно, настолько все иначе звучит, когда твои стихи читает женщина. Особенно, когда она делает это с некой наивностью, там же всякое есть, и арго, и ненормативная лексика. Слышать свои стихи в исполнении другого вообще очень непривычно. И не только мне. Кто-то даже сказал: «Ничего себе, да ты лиричный, оказывается!»
Пивоварня & Гастрономия «Альховски», 22 апреля
Комментарии (0)