Великая трагическая актриса, чье участие в спектакле делает его событием, в нынешнем сезоне занята в четырех премьерах. В Петербурге это постановка Константина Богомолова в «Приюте комедианта» — роль короля Лира.
Этой осенью вы уже сыграли две роли в премьерах: короля Лира в «Приюте комедианта» и Басю, мать героини, в «Шоше» Театра наций. И репетируете еще две — не много?
Я же провинциальная актриса! В Самаре я играла больше тридцати спектаклей в месяц. Это было ужасно. Но отказаться — это трусость. В какой-то момент, правда, не выдержала и тупо месяц сидела за закрытой дверью.
Вам нравится спектакль «Король Лир» Константина Богомолова?
Да! Очень! От начала до конца! Мне нравится всякое талантливое участие, а разделяю я или не разделяю такой взгляд — другой разговор.
Кого труднее играть — Лира-мужчину или Лира-женщину?
Не думала об этом. Режиссер ни мне, ни другим актерам этого не задавал. Он задал мне человека.
Вы строптивая актриса?
Внутри, наверное, строптивая. Но пытаюсь оправдать любое постановочное решение, не хочу тратить время на споры. И вопросов не задаю, чтобы мне все разъяснили и положили в рот, как кашку ребенку. Когда режиссер предлагает, я либо делаю предложенное, либо не делаю. Это как в любви: либо выхожу замуж, либо нет. Он предложил руку и сердце — и я пошла за него замуж. Все!
В каком возрасте вы стали востребованной актрисой?
В тридцать семь лет. Я нормально воспринимала это, как путь.
И каким был путь?
Я пятнадцать лет проработала в Казанском ТЮЗе. Там у меня была квартира, родные и близкие. Лишилась всего в один миг: брат был наркоманом, заложил квартиру, потом умер — квартира пошла за долги. В течение полугода у меня умерла вся семья, семь человек. Отец, мать и все остальные. Жизнь поделилась на «до» и «после», я осталась в «до». (Страха человеческого как такового у меня нет очень давно. Я не боюсь ни смерти, ни побоев, ни того, что может случиться со мной. Теперь можно отнять только меня у меня самой.) Потом я около года работала в Голландии. Затем переехала в Самару, работала в театре «СамАрт». А оттуда в Москву меня перевез Константин Богомолов, с которым в «СамАрте» мы репети-ровали «Олесю». Я очень рада, что в моей жизни по явился Костя Богомолов, который ставит мне голову на место. У него есть для меня какие-то секретные слова, которые помогают мне выживать. Он просто дает работу. Верит в меня. Толкает вперед, чтобы я совсем не умерла.
Каково вам в Москве?
Никаково. В Самаре или в Москве внутреннее ощущение — «каково тебе?» — все то же. Есть несовпадение с миром в целом. Сожаления по поводу того, что я вообще есть на свете.
Как же вы живете?
Не знаю. Сама себе задаю этот вопрос. Это ужасно. Я понимаю, что внутри какой-то трагический взгляд, такое мировоззрение, и иногда думаю: «Я не имею права выходить на сцену, потому что не несу людям радость».
И что тому причиной?
Часто творческая неудовлетворенность, собственное несовершенство. Суета человеческая. Гламур.
А сиюминутные радости?
Я, как японец, могу очень долго смотреть на голое дерево. Вот это мне доставляет большое удовольствие — красивый рисунок. Когда мне совсем кранты, я вспоминаю это или осенний дождь на асфальте, с листьями. Такая у меня жизнь. И слаще не будет. Я осознаю это все лучше и лучше. Иногда идешь по улице и понимаешь, что вот сейчас упадешь и сдохнешь. Наступил момент, когда на жизнь не хватает сил. Наверное, встречи с какими-то людьми как-то вытягивают из этого состояния. И фильмы действуют. И книги. И музыка. Вот сижу вчера в трамвае и вижу: на трамвайное окно упал листик и прилип к стеклу, — и я заплакала. От красоты мироздания. И от того, как все в природе гармонично. Когда надо — лето, когда надо — осень… А я не так совершенна, как природа.
Что вы делаете, когда лето?
Очень люблю деревню! Моя мама была ветеринаром, лошадей лечила. А я копалась в земле. Люблю ходить в грязи, это лучший отдых.
Какая роль была самым эффективным средством от депрессии?
Буратино! Я играла его шесть лет назад в Самаре и до сих пор жалею, что не доиграла эту роль. Думаю, зритель был не очень готов к такому. Первое, что Буратино попробовал в жизни, был репчатый лук. Потом он увидел избиение кукол, нищету и узнал, как его зовут. Пьесу написал Адольф Яковлевич Шапиро, ставил режиссер Георгий Цхвирава. Когда Буратино получал театр, он плакал: «Не хочу этого театра!» Потому что прошло сто лет — я играла его от мальчика до столетнего старика. Спектакль не был детским, но дети воспринимали его очень глубоко. Мне рассказывали, что один мальчик после первого акта плакал в туалете и говорил: «У нее сердца не хватит доиграть его».
Интервью: Светлана Полякова
Фото: Мария Савельева
Комментарии (0)