Архитектор и дизайнер бренда M_U_R Аня Дружинина показывает свою дачу с садом, где в тени орешника спрятаны мастерская и домик дочери Майи

Бренд домашней одежды Rose Nude мы с моим партнером Ксенией Карлецкой запустили весной 2022-го. Мне стало тяжело придумывать концептуальные коллекции моей марки M_U_R и захотелось сделать что-то понятное, близкое и родное. Что сейчас помогает? Пирог с яблоками. Плед. Любимая книга. Семейный альбом. Воскресный обед на даче. Семья, дом и друзья — ничего важнее в жизни на самом деле и нет. Вот про это Rose Nude. Наша героиня роза — домашняя, обнаженная, беззащитная, как в «Маленьком принце». Пижамы, халаты, сорочки — это то, что прилегает к твоему телу первым слоем, практически нижнее белье. Первую же коллекцию Rose Nude мы сфотографировали на даче во Всеволожске: моя мама недавно ушла из жизни, но оставила после себя дом и сад. Мы решили не городить воображаемую усадьбу, не строить павильон в студии, не брать в аренду чужую дачу, а показать родное гнездо, почестному. Мои родители, Ольга и Андрей, купили этот участок, когда я училась в первом классе. Тогда это был совсем другой Всеволожск: на центральном проспекте еще стояли красивые резные дома, была историческая железнодорожная деревянная станция, не было заборов, только невысокая сеточка-рабица. Теперь уже так никто не живет. С годами заборов становилось всё больше, а заборы эти — всё выше. В округе стали появляться многоэтажки — наш самый большой страх, что город нас поглотит. Мы как будто в мультфильме Миядзаки: живем в маленьком оазисе, а вокруг разрастается мегаполис.

На участке уже был фундамент, он и определил масштаб будущего дома. Я помню, как мама с папой сидели, 1 к 1 чертили на листиках планы, спорили, ругались и приходили к совместному решению. Они оба выпускники ГАСУ, Архитектурно-строительного университета, который позже ­закончили и я, и мой муж ­Александр. ­Сложилась династия, только родители — инженеры, а мы — архитекторы. В итоге дом получился очень удачным по планировке. Он небольшой, всего 9 на 9 метров, но вместительный, без слепых зон, бессмысленных коридоров и холлов — такая функциональная шкатулочка. Первое, что в нем появилось — камин из Финляндии. Его — страшно тяжелый — везли кусочками.

Сундуки и фарфор от прабабушки, антикварные куклы — с Удельной

Кстати, это сейчас можно построить дом с садом за месяц, раньше этот процесс занимал целую жизнь. Так у нас и получилось: постепенно появлялись мебель, картины, посуда — мы ужасные барахольщики, поэтому захламились довольно быстро. Многое привезли от прабабушки, которая жила в деревне под Тихвином — прялки, расписные сундуки, корзинки и лукошки, фарфор с фабрики в Вербилках — ей все это было не нужно, валялось на сеновале или во дворе, а мы забирали, чтобы не пропало. И каждый такой предмет — часть семейной истории.

Потом мы с родителями открыли для себя барахолку на Удельной, у нас появилась традиция ездить туда по выходным, причем даже зимой, когда от мороза снег скрипит. Это называлось «что-нибудь спасти». У нас не было конкретной цели или погони за редкими вещами с клеймами. Скорее, случайная встреча, любовь с первого взгляда. Так из ностальгии мы стали покупать советских кукол — они валялись на земле никому не нужные и стоили копейки. Мимо было невозможно пройти — жалко. Так мы «наспасали» целую коллекцию: целлулоидные пупсы протягивали к нам ручки, а мы их забирали. В какой-то момент их стало даже слишком много, что не помешало мне потратить всю первую зарплату на ­антикварную немецкую фарфоровую куклу, ее я заприметила в антикварном магазине на Васильевском острове.

За зеркалами и буфетами мы иногда заглядывали в винтажные мебельные магазины на Школьной улице. Коллекция живописи тоже собиралась хаотично, поэтому я не помню многих фамилий, путаюсь, где чья работа, надо как-то сесть и навести порядок в своей голове, кто здесь и что нарисовал. Развеска в гостиной получилась шпалерной, многие картины — петербургских художников, что-то найдено на «Авито», что-то на блошиных рынках. Расскажу про самое первое мое приобретение. Я проводила лето у бабушки, и мне нужно было к сентябрю сдать практику для художественной школы. Я сидела и целыми днями рисовала то кабачок, то смородину. В окно было видно поле, и я заметила, что там появляется фигура в капюшоне и неподвижно стоит. Мне стало немного страшно, а бабушка сказала: «Пойдем разберемся!» Мы пошли разбираться и обнаружили художника с мольбертом и этюдником, который маслом делал наброски. На нем был холщовый капюшон для защиты от солнца. Мы разговорились, и выяснилось, что бабушка училась с ним в одном классе — и они узнали друг друга! Спустя много лет он вернулся в свою деревню писать этюды. Художник пошел к нам пить чай и предложил мне какую-нибудь из его работ на память. Я выбрала «Стог сена» — считаю, что это мое первое приобретение как коллекционера.

Домик для Майи, белочки, кот Федор и как появился M_U_R

Когда родилась моя дочь Майя и мы стали проводить на даче почти все время, я намекнула: «А давайте обои поменяем?». Но родители без энтузиазма восприняли идею: когда дом очень долго строится, в какой-то момент устаешь и не хочешь уже ничего менять, тебя все устраивает. Яблоки есть, орехи есть, камин горит, какая разница, какие обои и какого цвета пол? Я поняла, что надо брать инициативу в свои руки, и как-то мы с Майей отодрали все обои в моей комнате. Маме так понравилось, что на следующий день мы вместе сделали то же самое во всем доме — в детской, спальне, гостиной, на веранде. Купили красивые бумажные английские обои — ждали их два месяца, потом решили покрасить бордовой краской пол в гостиной и освежить потолки. Это был самый большой косметический ремонт за много лет.

Майя стала катализатором появления сразу двух новых объектов на участке — мастерской и маленького домика. Я всегда что-то мастерю или рисую, поэтому мне нужно было место, где я бы могла работать. Так появилась мастерская, которая сначала была разделена на две части — мамину, где она собиралась шить, и мою, она называлась «грязная», где я собиралась делать непонятно что. Сейчас они объединены, там стоит большой стол и даже есть кровать — получился полноценный летний гостевой дом. Расписную керамическую раковину в стиле майолики для него мы привезли из Италии. Детский домик — это моя мечта, у меня такого не было. Поэтому дело было за малым — выбрать самое подходящее место. Строительство доверили моему мужу Саше — он как главный архитектор и плотник справился блестяще, теперь это украшение сада и отдельный мирок, который скоро превратится из кукольного в чайный или читальный — Майя постепенно подрастает.

Школьницей я очень любила в своей комнате на втором этаже сидеть на широком подоконнике и наблюдать, как белочки прыгают, птицы прилетают, ели колышутся. Я заметила, что давным-давно этого не делала. Недавно вижу: сидит Майя, смотрит в окно, что-то там думает или книжку читает. Подоконник работает! Одно время у нас на чердаке жили летучие мыши, прямо как домашние питомцы — они каждый вечер вылетали в сумерки ловить мошек. И однажды одна залетела к нам в дом: какая она страшная, какой у нее размах крыльев, какие кривые зубы! Она металась, мы все вопили: «Лови ее!», — но ловить никто не хотел. В итоге Саша как-то схватил мышь полотенцем и выпустил на улицу. Зверья тут хватает! В первый же год строительства дома из-под досок вдруг вылез котенок. Я с ним проиграла весь день, в итоге он прожил с нами пятнадцать лет, на этом участке и похоронен. Федор был наполовину домашним, наполовину диким лесным котом. В честь него я придумала Fedor Toy — сшитую вручную игрушку с мордочкой и ушами-кисточками Федьки. Его патент хотела у меня купить французская фабрика, но Федя не стал массовым производством, может, ему и не надо было — он бы упростился, возможно, потерялся бы шарм ручной скрупулезной работы, сшитой маленькой одежки. Это была бы другая судьба. А так я для себя создала эту историю и прожила ее в своем сердце. Она закончилась, и родился бренд M_U_R.

Северные гортензии, тихвинский орех и южные рододендроны

Наш сад — отдельная история. Изначально здесь на голом песке росли сосны, ели и какие-то травинки — всё. Сколько всего было вскопано и перепахано, страшно представить. У папы в руках всегда была лопата. Еще у нас хранится лопата, которую сточила мама: у нее была идея сделать не забор, а живую изгородь, чтобы никого не было за ней видно. Из-за нескончаемого полета маминой фантазии растения перемещались по участку раз тридцать. В 1990-х во Всеволожске стоял старый заброшенный питомник, абсолютно никому не нужный. Неленивые дачники приезжали туда и выкапывали растения — нам достались боярышник, сирень, жасмин. Еще ездили в лес: «Ой, какая рябина симпатичная, давайте привезем», — или: «Верески красивые, нам такие нужны» — все это тащилось, сажалось, что-то приживалось, что-то нет. Удивительно, но на нашем тенистом участке южные рододендроны выросли в огромные кусты и весной умопомрачительно цветут. Разрослись гортензии, правда, не такие яркие, как итальянские или французские, а зеленоватого болотного цвета, северные, но мне все равно они очень нравятся.

Мама свое детство тоже провела в деревне у бабушки и очень любила все полевые цветы. Каждый раз, навещая мою уже прабабушку, мы собирали во все корзинки и ведра дикие лесные фиалки, полевые ромашки, колокольчики, тысячелистники, иванчай, мышиный горошек. Концепцией был метод проб и ошибок: пускай растет то, что выживает. В основном справились многолетники. Самое интересное, что какие-то сорта распылились от нас по всей улице — мы оказались такими экотеррористами в позитивном смысле. Рос себе под Тихвином дикий орех, мы его откопали — и раз! — он уже во Всеволожске. В какой-то момент мама пошла в ГАСУ на курсы ландшафтного дизайна, хотя по сути она самоучка, все делала по журнальным статьям, книгам, собственному вкусу и наитию. На курсах ее хаотичные знания немного структурировались, она знала названия всех растений. Три года назад мама сообщила: «Слушайте, я довольна: и никого не видно, и густо и зелено!» Кстати, почти на всех участках вокруг нас так и остались сосны, ели и песок. Теперь пришло мое время ухаживать за всем этим, хотя я пока только начинающий садовник: режу ветки, учусь подстригать яблони. Все это требует колоссального труда. Оказывается, само ничего не растет.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото: Аня Дружинина