Это оперная дива Елена Стихина – ей прочат славу «второй Нетребко»

Крайне редко бывает, чтобы можно было точно зафиксировать тот день и час, когда зажглась новая оперная звезда. В случае с Еленой Стихиной этот момент известен, что уже само по себе делает ее карьеру экстраординарной: шквал восторгов обрушился на молодую певицу 9 февраля 2017 года. Это произошло сразу после премьеры в Мариинке оперы «Саломея», которую композитор Рихард Штраус написал по драме Оскара Уайльда на библейский сюжет о чудовищно аморальной иудейской царевне. Отзывы о сопрано, исполнившей главную партию гибельно-манящей Саломеи, варьировались от экстатических: «Феномен этой премьеры… мощь и красота голоса которой до мурашек передают трагедию девушки-полудитя», «Стихина стала открытием и главной удачей спектакля; нечасто вот так, вдруг в оперный мир врывается сверхновая, доселе никому не известная звезда» — через умеренно хвалебные: «Главная дебютантка вечера вела нешуточную игру, властно захватывая густотой драматического вокала» — до конспирологических: «Ее приметили уже давно, ждали лишь момента, чтобы доверить ей значительную партию». При этом Елена, в полном соответствии с законами жанра об истории Золушки, была скромна и счастлива: «Это первый Штраус для меня, первая опера на немецком, первый раз я на сцене Мариинского театра, первый раз я выступаю с маэстро Гергиевым, для меня это просто какой-то „день икс“».

Хотя новейшая история оперы знает подобные примеры: в июле 2002 года Анна Нетребко спела на Зальц­бургском фестивале Донну Анну в моцартовском «Дон Жуане» и положила начало «нетребкомании», захлестнувшей мир. Харизматичная и по-голливудски эффектная Нетребко быстро изменила представление о том, как должна выглядеть и вести себя оперная суперстар, — сложно вообразить себе страдающую Марию Каллас или грузную Монсеррат Кабалье сбрасывающими туфли и принимающимися кружить по сцене. Конечно же, мир оперы за прошедшие с тех пор пятнадцать лет заждался появления еще одной певицы, которая могла бы претендовать на статус дивы — яркой и ни на кого не похожей.

Кстати сказать, Стихина уже заменила Анну Нетребко — это случилось 31 мая, на последнем из серии спектаклей «Евгений Онегин» в Парижской опере. Елена «страховала» главную оперную примадонну современности на всех представлениях знаменитой минималистичной постановки режиссера Вилли Деккера 1995 года, возрожденной на сцене Оперы Бастилии. Она вспоминает, как спела тогда Татьяну: «Анна заболела, и когда в зале перед поднятием занавеса объявили, что вместо нее буду выступать я, публика начала букать. Я думала: только бы не зареветь. Но после арии „Я к вам пишу — чего же боле?..“ просто физически ощутила, как зрителей отпустило, и меня вместе с ними. Однако на финальные поклоны выходить было все же не просто — ты полностью отдал свою энергию, но ведь не можешь отвечать за эмоции других людей, не знаешь, как они отреагируют. Раздался шквал аплодисментов, и они были долгими».

Стихина отдает себе отчет, что это был еще один знаковый момент — ее приняли, хотя очевидным образом весь спектакль сравнивали с мегазвездой, которую ожидали услышать. А в инстаграме @elenastikhina тем временем появились фото героини вечера в компании Нетребко — лидер топ-10 наиболее известных в мире российских деятелей искусств журнала Forbes и единственный за всю историю представитель мира классической музыки в Time 100, списке сотни самых влиятельных на планете людей еженедельника Time, пригласила свою «дублершу» составить ей, ее сыну и подругам компанию в поездке в «Евродиснейленд».«Анна так проста в общении, что с ней хочется говорить бесконечно. Она — женщина-солнце, от которой идет свет», — говорит Елена.

Знакомства с известными всему миру коллегами становятся для нее сейчас довольно регулярным явлением: «Когда прошлым летом я приехала на конкурс „Опералия“ и мимо на расстоянии вытянутой руки проходил Пласидо Доминго, у меня было абсолютное ощущение, что я попала внутрь телевизора. Ведь и его, и Хосе Каррераса, с которым пела в январе в Будапеште, я видела еще на концертах „Трех теноров“ — совсем маленькой сидела дома перед экраном вместе с родителями».

Но нельзя сказать, что дочь работника торговли и инженера из города Лесной Свердловской области с детского сада мечтала о вокальной карьере — она даже не помышляла о ней лет до пятнадцати. Более того, от культпохода с одноклассниками в Театр оперы и балета Екатеринбурга у нее осталось стойкое убеждение, что там «толстые тетеньки и дяденьки катаются по сцене, это очень скучно и нудно». В свое время ученицу гуманитарного лицея отдали в музыкальную школу, семь лет обучения в которой по классу фортепиано она вспоминает теперь как годы страданий, впрочем, очень полезных. Когда период разучивания этюдов благополучно закончился, у Лены появилось свободное время, и отличница решила его срочно чем-то заполнить: «Мне сказали, что в нашем Доме культуры есть то ли кружок по пению, то ли ансамбль. Я решила попробовать, тем более что всегда пела — и на елках, и на утренниках, но при этом на хоре в музыкальной школе ласкового слова от его руководителя не слышала, а все ребята говорили, что я их заглушаю. Ольга Сергеевна Хрулева занималась серьезной постановкой голоса, и через два года занятий с ней я полюбила классическую музыку. К моменту получения аттестата в 2004-м я каким-то волшебным образом поняла, что не хочу заниматься в жизни ничем, кроме пения. Как всякий человек с периферии, я считала, что учиться нужно ехать только в столицу — у меня даже не закралось мысли о том, что есть на свете другие консерватории, кроме московской».

Естественно, 17-летняя провинциалка поступила в главную консерваторию страны, по окончании которой в аспирантуру на платное отделение не пошла: «Материальных возможностей не было, и я считала, что если не можешь учиться бесплатно благодаря своему таланту, то и не должен этого делать». А вот в Центре оперного пения Галины Вишневской место нашлось — как раз в это время преподавать там начала выдающаяся солистка Большого театра Маквала Касрашвили, ставшая еще одной важной фигурой в жизни молодой певицы наряду с ее консерваторским педагогом Ларисой Борисовной Рудаковой, также певшей в ГАБТе: «Они не только очень многому меня научили, но и сформировали мое моральное здоровье — а в нашей профессии оно ничуть не менее значимо, чем физическое, потому что все эти нервы и переживания влияют на голос. Когда ты бесконечно ходишь на прослушивания, а тебе отказывают, не надо страдать дома по поводу того, что же ты сделала не так. Ты переживаешь, а потом выясняется, что просто у тебя цвет волос рыжий, а требовалась блондинка. И все».

В 2014 году рыжеволосую певицу пригласили на службу в Приморский театр оперы и балета, только что построенный и работавший свой первый сезон: во владивостокской труппе ставилась опера Леонкавалло «Паяцы» и возникла острая необходимость в исполнительнице главной роли. «На прослушивании 13 марта в Москве я спела арию Недды, меня спросили, знаю ли я всю партию и могу ли через два дня приехать во Владивосток и приступить к репетициям. Я ответила на оба вопроса положительно, — вспоминает Елена, — хотя в реальности ничего, кроме этой арии, никогда не учила. А 3 апреля у нас уже состоялась премьера».

В молодом коллективе, где не было сложившейся годами субординации, у сопрано появилась возможность за два сезона получить все те роли, которых в труппе с традициями и ворохом интриг она ожидала бы долгие годы: Лизу в «Пиковой даме», Виолетту в «Травиате», Татьяну в «Евгении Онегине», Земфиру в «Алеко», титульные партии в «Иоланте» и «Тоске».

«Это была огромная удача попасть в театр, который только формируется и в котором ты можешь занять то место, которое хочешь занять, — рассказывает Стихина о событиях всего лишь трехлетней давности. — В другой труппе я не набралась бы такого опыта и не подготовила бы восемнадцать партий — колоссальное количество на самом деле для начинающей певицы».

После победы на конкурсе Competizione dell’ Opera в Линце началась ее карьера на Западе. Первые европейские контракты позволили ей пережить зону турбулентности, в которую попал владивостокский театр, где месяцами не платили зарплату, и дождаться момента, когда он стал Приморской сценой Мариинского театра: «Финансовые проблемы тут же закончились, пришла уверенность в завтрашнем дне, и все резко перестали нервничать. Кроме того, появился новый репертуар, новое качество постановок и возможность заниматься с концертмейстерами Мариинского театра — мы смогли перенимать колоссальный опыт этих людей».

Как раз в это время у Елены получилось вытянуть лотерейный билет в виде главной партии в «Саломее» в режиссерской версии Марата Гацалова: для подготовки совершенно другой роли на Приморской сцене она попросила о занятиях с коучем в Мариинке, где услышала о постановке оперы Рихарда Штрауса и решила попробовать себя. Стала репетировать вместе с четырьмя другими певицами, и в итоге именно ей Валерий Гергиев доверил выступить на премьере: «Все произошло неожиданно и необычно быстро, хотя я ничего не ждала. Впервые в жизни мы встретились с маэстро на генеральном прогоне — я была на сцене, он за пультом. Мы ничего не обсуждали, но он абсолютно точно чувствовал все, что я буду делать, какие нюансы использовать и помогал мне. Для меня остается загадкой, как он может прочитать все мои мысли. Когда он берет в руки свою дирижерскую палочку, начинается космос — музыка из нот превращается в вихрь, который захватывает тебя. А в этой опере какая-то особенная партитура, которая меня просто поглотила: она обладает энергией всасывания в себя. Ты погружаешься в нее как в экстаз».

За несколько месяцев после премьеры «Саломеи» Елена спела в Петербурге ведущие партии в «Пиковой даме» и «Силе судьбы» — последовало предложение официально стать солисткой Мариинского театра. В июле на фестивале «Звезды белых ночей» по окончании оперы Рихарда Штрауса она встретила за кулисами Пласидо Доминго, который, улыбаясь, сказал: «А ведь зрители год назад были правы». Летом 2016-го на самом престижном в мире конкурсе молодых вокалистов «Опералия», который Доминго основал в 1993 году и на котором возглавляет жюри, Стихина завоевала приз зрительских симпатий, но не получила никакой премии: «До этого я почему-то думала, что такие награды жюри присуждает подающим надежды конкурсантам. А оказалось, что это был реальный выбор публики — на выходе из зала театра Деголладо в мексиканской Гвадалахаре стояли машины для голосования с фотографиями исполнителей, и зрители нажимали кнопки. Это очень круто, ведь мы по большому счету ради того и работаем, чтобы понравиться слушателям».

Вскоре после участия в «Опералии» Елене предложили выступить на концерте вместе с давним другом Пласидо Доминго — Хосе Каррерасом, который дает прощальный тур: «Мне нужно было выучить много произведений на нескольких языках, поскольку программа уже была согласована, но я с огромным удовольствием согласилась, петь с такими мэтрами — это огромная честь».

Членом жюри того же конкурса был и кастинг-директор Парижской оперы, который после финала пригласил певицу на прослушивание, а затем предложил ангажемент: в июне — июле 2018 года она исполнит партию Леоноры в «Трубадуре» на сцене Оперы Бастилии. И в некотором роде снова заменит Анну Нетребко — в той самой постановке оперы Верди режиссера Алекса Ойе, где сопрано номер один блистала в прошлом сезоне, Стихина теперь появится в звездном составе с Роберто Аланьей, Марсело Альваресом, Юсифом Эйвазовым и Екатериной Семенчук. В ближайшие месяцы состоятся ее дебюты в берлинской Дойче-опер — в том же «Трубадуре» и в бостонской Лирик-опере — в «Тоске». В партии Флории Тоски Елену Стихину можно будет услышать 16 сентября и в Мариинском-2. И не только можно, но и нужно, считаем мы в редакции: чем ловить потом сопрано в Париже или Берлине, лучше еще в Петербурге стать свидетелями старта стихиномании.

Елена Стихина исполнит заглавную партию в «Тоске» 16 сентября на сцене «Мариинского-2»

Текст: Виталий Котов, архивы пресс-служб

Фото: Ника Давыдова

Стиль: Анастасия Столбнева

Визаж и прическа: Мария Сурикова