Алексей Герман-младший: «Культура никому ничем не обязана»

О самоцензуре

Я избегаю делать то, во что не верю или нечто, вызывающее во мне внутренний протест. Например, не буду никогда спекулировать на национальных отношениях. Я считаю, что такие вещи очень опасны. Особенно, в России. Например, у меня уважительное отношение к Церкви. Русская Православная Церковь ведь очень многообразная.

Конечно, священник и поп – два разных понятия. Я видел в монастырях потрясающих монахов, я очень уважаю некоторых священников, но есть у нас и попы – врущие и совершающие неприемлемые поступки. Поэтому изображать церковь абсолютным злом или абсолютным добром, по мне, не совсем верно. Она разная, как и все мы. Является ли такое понимание самоцензурой? Нет, это мое внутреннее убеждение. Состоит ли для меня страна из некоторых правильных персонажей на фоне 140 миллионов неправильных? Конечно, нет. Люди разные. Они живут своими жизнями, наша страна многогранная. Является ли и это цензурой? Нет. Резюмируя, я не вижу в себе самоцензуры. Я делаю то, в чем убежден, и мне кажется это важным.

О фильме «Бумажный солдат»

Мы искали выдающегося обаятельного сорокалетнего артиста-еврея на главную роль. Несчастный ассистент по актерам в слезах несколько месяцев прочесывал всю страну. А отыскали в итоге Мераба Нинидзе – он замечательный, тонкий и душевный человек. Чтобы Нинидзе «вписался» в сюжет, решили героя вместо еврея сделать грузином. Мне хотелось, чтобы это был человек с тонкими чертами лица и немножко другой психофизикой. Просто нужен был некий диссонанс персонажа со средой. В этом не было никакого двойного дна или скрытого смысла.

О новом поколении и батлах

Время неумолимо движется вперед, все меняется. Посмотрите на батл Оксимирона и Гнойного: какое смятение в рядах писателей, мыслителей, политологов, культурологов вызвало это событие! Уважаемые люди начали его комментировать, крайне серьезно к этому относиться. «Это юный Гегель, это – поэзия, это встреча Пушкина и Лермонтова», – все должны показать, что они компетентны, современны и актуальны. Я, наверное, не совсем прав, но мне представляется, что в русской культуре бывали художественные достижения и помощнее. Мне жаль многих не очень молодых моих товарищей, которые так бояться отстать и признать, что мы все-таки уже не видим мир так, как двадцатилетние. Мне кажется, должен быть баланс между тем, чтобы поспевать за временем, опережать его и одновременно не суетиться. Если ты хочешь находить язык с последующими поколениями, тебе надо стараться совсем не отстать, но при этом – уметь вовремя сбавить шаг, пока сердце не остановилось.

Историческая память моего поколения отличается. Например, ХХ век для нас включает в себя много исторических личностей: Ленина, Сталиан, Мандельштама, Хрущева, Евтушенко, Окуджаву. А сейчас для многих двадцатилетних тот же Ленин – это персонаж ХVII века. Самый близкий к нынешнему поколению, наверное, Булгаков. Да и то вряд ли. Это иная картина мир. Иная вселенная. Мир меняется: с точки зрения интернета, краткости высказывания, скорости реакции на события. Возникает абсолютно другое ощущение общности и личного пространства, и не понятно, к чему это все приведет. Мой прогноз состоит в том, что в перспективе тридцати лет общество будет становиться все более закрытым, управляемым и кастовым. Парадоксально, но современная открытость интернета приведет к противоположному результату.

О русской интеллигенции

Чувство неустроенности свойственно всей русской интеллигенции. Фильм «Бумажный солдат» появился из моих наблюдений за папой. Он, будучи человеком остро переживающим за судьбу страны, постоянно переходил из одного состояния в другое – примерно за 40 минут. То он был консерватором, то становился невероятным демократом, то решал уезжать, а через несколько минут говорил: «Нет, я никогда не уеду».

Русская интеллигенция, как мне кажется, не коррелируется с европейским понятием «интеллектуал», у нас все же иная культура, жизнь, классовые отношения, история, климат, пути сообщения. И самое главное: у нас иная степень ощущения своей ответственности. Лишь кажется, что это все не имеет существенного значения. Отсюда и такое сложное самоощущение русского интеллигента: с одной стороны он отчаянно хочет, чтобы в своей стране было хорошо, с другой – чувствует себя иногда чужим, пришлым, ненужным. Русский интеллигент часто идеализирует и, конечно, это человек, ищущий ответы. На западе же, к сожалению, все ответы нашли, вернее им так кажется.

Русские люди, выросшие и живущие в Европе, имеют другое мировоззрение. Наверное, когда-нибудь они захотят приехать на родину и посмотреть, какая она. Но вряд ли захотят здесь остаться. Кто согласится жить в стране, где каждый день по телевизору психически нездоровые депутатши борются с мелодрамой «Матильда»? И это считается нормальным. Кстати, Николай II был дрянной царь, слабый человек, который погубил массу народа. Мне его, например, абсолютно не жаль. Семью да, а его – нет.

О Михалкове и Навальном

По-моему, Наталья Поклонская ментально не здорова, а вот у Никиты Сергеевича Михалкова с психикой все в порядке. С некоторыми его убеждениями я согласен, с другими – нет, но это уже мое личное дело. За некоторые вещи я его уважаю, в свое время он очень помог нашему фильму «Довлатов», например. Но меня пугает, что у нас теперь непрерывно все оскорбляются по любому поводу.
 
Вообще, любое художественное произведение у нас можно в чем-то обвинить. Мне, в частности, представляется, что «Сказка о попе и работнике его Балде» Пушкина – совершенно провокационная вещь по нынешним временам. Если так рассуждать, то Лев Толстой тоже был провокатором, с церковью не дружил.  Достоевский, Гоголь , Лермонтов, Бунин, Куприн. Запретить надо всех. Про Булгакова вообще нечего сказать: оскорбил московский транспорт.

Если серьезно, идиоты есть с обеих сторон: люди, которые занимают ответственную должность и их начинает «клинить» на любви к родине, и равные им в этом условные демократы. Мне кажется, что наша трагедия в том, что у нас с одной стороны начальственные кликуши, а с другой – пустозвоны и кокетки. Одни страну удушат, а другие развалят. Одни запретят все, а другие разрешат. Одни приведут к эмиграции из страны, всех пересажают, а другие – доведут до войны на Кавказе.  Это наша исконная проблема, что самые громкие «те» или «эти», а нормальных и не слышно. Потому что самое главный вопрос – как оставаться собой, не примыкая к стае, найти в себе силы наплевать на навязываемые нормы поведения.

Мне кажется, что деятели искусства не должны быть «за Навального» или против него. Они должны быть за художественное в себе. За сохранение внутренней гармонии. И если для кого-то органично поддерживать Навального или Путина, то это их дело, а если же кто-то хочет, условно говоря, цветочки рисовать, то это его. Пусть рисует. Неприятности нас ждут в любом случае, просто с разных сторон. Меня тошнит от Поклонской или Милонова, но развал страны, война и русские погромы, допустим, в Ставрополе в миллион раз страшнее. К сожалению, пока я демократа, который может удержать страну, не вижу.

О деле Серебренникова

Не думаю, что Кирилл что-то украл. Во-первых, он иначе устроен. Во-вторых, он достаточно небогато живет. У него  маленькая квартира, и гонорары не велики. Никаких излишествах у него я не замечал. Может, конечно, я его мало знаю, и он только при мне такой скромный, но мне кажется, что нет. Проект «Платформа» был, «Гоголь-центр» – прекрасный театр, жаль, что фильм о молодости Цоя он не успел доснять. То есть повторяется история с Pussy Riot но если их вклад в мировую музыкальную культуру в некоторой степени переоценен, то Кирилл действительно замечательный режиссер.

Я думаю, что со временем это дело будет сдуваться. Очевидно, что оно вредно для государства: будет плодить еще более крупные расколы. Кроме того, снова будет расти миграция, которая и так велика. Я устал считать тех, кто уехал. Но есть и хорошее: многие люди объединились и высказались в защиту Кирилла, причем с разных политических сторон. Значит, не все еще потеряно.

О российском кино

Советское кино было лучше российского. Но если разобраться, то окажется, что достаточно большое количество режиссеров были запрещены и цензурированы. И если мы соберем все советские фильмы, которые любим смотреть, то обнаружим, что их не так уж и много. Проблема заключалась в маразме советской власти, которая погубила достаточно много талантливых людей. Кто-то умер, кто-то уехал, кто-то постарел, а в наших кинематографических и театральных университетах преподают те люди, 80% из которых надо бы разогнать. Талантливых мало, гибких и цепких много – идеологически приемлемых: людей без запаха и мнения. Вот завтра станет президентом Ксения Собчак, на телеэкранах сразу появится куча многосерийных фильмов про ее отца, а если Виталий Милонов, то про его. Потому что у этих людей нет никакой ответственности перед страной и самими собой.

Нам часто говорят, что культура обязана государству, налогоплательщику, идеологии. А ведь культура никому ничем не обязана. Она просто должна быть собой. Настоящее искусство существует для того, чтобы создавать почву для развития нации. Развивать в людях лучшее. Для иного есть другой жанр – пропаганда.

Встреча с Алексеем Германом-младшим прошла в Европейском университете в рамках цикла Осенний марафон науки, где вопросы мог задать любой желающий

Записала Ксения Топорова