Елизавета Янковская: «Мечта про принца на коне мне всегда казалась очень смешной»

Как в вашу жизнь пришел фильм «Фрау» — вторая режиссерская работа сценаристки «Верности» и русских диалогов в «Купе номер 6» Любови Мульменко?

Мне на почту прислали сценарий от агента и приглашение на пробы. Я знала, кто такая Люба Мульменко, поэтому сразу начала его изучать. Прочитала — и разревелась, так он мне понравился. И сразу же начала читать второй раз. У меня не было никаких сомнений: нужно идти на кастинг, но вот в утверждение я абсолютно не верила. Потому что у меня так обычно и бывает — как только что-то понравилось, тронуло, попало в меня, сразу начинаю сомневаться, что возьмут. На пробах прямо передо мной была девочка-балерина. Я подумала: «Ну все, я-то не балерина, меня точно не утвердят». И пошла знакомиться с Любой.

Что вас зацепило в этой истории про отношения интровертного сотрудника магазина «Охотник и рыболов» Вани и балерины Пермского театр оперы и балеты Кристины?

Сценарий очень точный. Наверное, даже самый точный из всех, что ко мне когда-либо приходили. Я в нем узнала себя.

В героине?

Да, и в Кристине, и в самих ситуациях — во всем.

Как ни странно, я тоже узнала себя в этих странных, совершенно не похожих на меня героях. Как думаете, почему они оказываются так близки зрителям?

Дело не в прямом сходстве, а в поиске отношений как спасении от одиночества. Когда я прочитала сценарий первый раз, мне показалось, что это про одиноких людей, которые понятия не имеют, что такое любовь и пытаются найти ее странными способами. У Вани — рациональные сказки и нестандартные представления обо всем, у Кристины — болезненные отношения с женатым врачом, она совершенно не счастлива жить с мамой и с бабушкой и пытается от себя убежать с помощью мужчин. Это про людей, которые себя совсем не знают.

Играющий Ваню Вадик Королев говорит, что фильм еще о том, что не надо бояться одиночества.

Абсолютно согласна. Для меня «Фрау» про принятие одиночества. Персонажи пытаются заткнуть свои дыры другими людьми, и из-за этого происходят все их проблемы.

А почему Кристина вообще захотела в этот странный мир Ивана, диаметрально не похожего на нее человека?

Затыкание дыр ведь происходит по-разному: либо ты закрываешь ее тем же самым, либо —противоположным. У Кристины были болезненные отношения с персонажем Алексея Розина —взрослым, состоявшимся, женатым. И чтобы вытеснить его, она выбирает кардинально другого партнера. Когда Кристина и Ваня встречаются, их запросы очень похожи. Ваня живет в мире рыцарских романов и советских фильмов. Кристина выросла в классической женской семье без отца и ее взгляды на отношения строятся на том, что мама говорила про папу, воззрений бабушки, журналов, фильмов, возможно, телешоу. У нас ведь всех за жизнь накапливаются представления, какими должны быть отношения. А когда мы в них входим, то ничего не получается, потому что на самом деле все совершенно не так.

Такое ощущение, что Кристина очень хочет построить свой дом, которого в родительской семье у нее не было. И тем самым она постепенно рушит дом Вани и тот уютный старомодный мир, в котором ему было хорошо: выкидывает его банки в горошек, бабушкины шторы.

Мы с Любой про это много спорили, даже после фильма. Да, у Вани есть свое пространство, но когда к нему присоединяется другой человек, оно должно меняться и становиться обоюдным.  При этом Кристина лезет и в его жизнь: начинает вторгаться в отношения с друзьями, хочет, чтобы он не ездил на рыбалку, а остался с ней. В этом она уже становится токсичной. Но изменение дома и быта неизбежны, когда люди начинают жить вместе и превращают пространство одного в общее. Когда мы обсуждали это с Любой, она меня убеждала, что дело не в содержании, а в форме: как именно героиня формулирует свои пожелания. Пожалуй, у Кристины есть токсичность, но ее можно оправдать тем, что она уже взрослая девушка, а у нее до сих пор нет дома, у них с мамой на двоих по-прежнему одна спальня. Это ненормальная ситуация. Она переносит личные проблемы на другого. Когда не знаешь себя, но пытаешься строить отношения, это всегда токсично.

Но по сравнению с Иваном токсичным будет выглядеть даже ангел. Кристина просто хочет жить нормально, а он обитает в предыдущей или вовсе несуществующей эпохе.

Да, у нее такая неосознанная токсичность, она не хочет быть такой, просто так получается.

А вы когда-нибудь мечтали стать балериной?

Я занималась в детстве балетом два года. Лет в семь или восемь меня отдали в балетное училище на 2-Фрунзенской. Когда я туда пошла, то представляла, что мне сразу дадут красивое платье, пачку, и я буду танцевать. Но два года подряд я только стояла у станка и кидала ноги в разные стороны. В результате разочаровалась, поняла, что мне еще очень далеко до того, чтобы выходить на сцену и танцевать на пуантах. Это не соответствовало моим детским ожиданиям. Я психанула — и ушла.

Но в итоге в «Фрау» вы на сцене — Жизель в красивой пачке и пуантах!

Точно! Параллельно с «Фрау» у меня шли съемки в сериале «Балет», и я много времени проводила в этом обществе. В проекте Жени Сангаджиева мы работали вместе с прекрасной Ксенией Шевцовой, на тот момент примой Театра им. Станиславского (сейчас Ксения в Баварском государственном балете — Прим.ред.). Я попросила ее объяснить мне балетную логику, как учат играть ту же Жизель. И это стало для меня большим откровением. Если в драматических актерских школах очень глубоко копают в поисках характера персонажа, в балетном мире все построено на физической форме.

Сложно давалось переключение?

Да, при этом не сами балетные вещи. Перед съемками я долго занималась с балетными ребятами. Меня учили правильно ставить ноги, держать руки, давали упражнения на спину, но намного сложнее оказалось другое. Вот Жизель — бедная наивная крестьянка, которая гадает на ромашке о чувствах Альберта. А когда тот подстраивает, что якобы любит, оторвав лишний лепесток цветка, — верит этому. Для меня сложнее всего была на балетных съемках эта сцена с гаданием. Мне нужно было без иронии сыграть, что ромашка якобы говорит, любят тебя или нет. Я все время кололась и смеялась. Я вообще человек очень ироничный, и мне сложно даются такие наивные лирические персонажи. А вот Кристина, как мне кажется, по своим романтическим представлениям о жизни с Ваней очень близка к Жизели. Тоже находится в волшебном мире своих иллюзий.

Но Жизель при этом — персонаж очень трагической судьбы. Она умирает за свою любовь, а виновника своего страдания, несмотря на его обман, отпускает жить с другой. Кристина же прекрасно знает, например, что встречается с женатым и сильно пьющим мужиком. Очевидно, что ничего хорошего в этих отношениях ей не светит.

Это ведь история еще и про большую нелюбовь к себе. Трезвое понимание, что он женатый, пьющий, и все безнадежно — тот анализ собственной жизни, который свойственен только рационально мыслящим людям. Когда они узнают себя и понимают, чего хотят, то начинают себя любить.

Мне сейчас 28 лет, и я только сейчас стала осознавать, что это значит — любить себя. Я понимаю теперь, как любовь и уважение к себе влияют на всю жизнь и собственные выборы. У Кристины всего этого нет. Она в таких координатах не мыслит, а пытается, как в балете, сделать конкретную композицию, которая должна определенным образом выглядеть. И у Вани то же самое. Он тоже воссоздает абстракцию из своей головы. Вот они вместе что-то создали, проходит полгода, начинается зима, и выясняется, что ничего не работает. Потому что нельзя строить свою жизнь, как в либретто или как в сказках. Из этого ничего не выйдет. Это неправда и иллюзии, которые делает людей супернесчастными.

В одной из рецензий на «Нику», фильм в котором вы играете поэтессу Нику Турбину, я прочла удачное определение, что у вас в глазах «обреченность всего поколения». Мне кажется, что в Кристине это тоже есть.

Я не то, чтобы зациклена на себе, но действительно много думаю. Поэтому у меня такой сложный взгляд. Первым на это обратил внимание мой педагог в ГИТИСе Гриша Добрыгин. На учебной репетиции он мне сказал, что я все время смотрю как будто внутрь. То есть мои глаза постоянно показывают какой-то мыслительный процесс, а у персонажа, который мы на тот момент репетировали, не могло быть такого. Там должны были быть глаза, которые смотрят наружу. Он отметил, что у меня слишком глубокий взгляд, который выдает во мне ум, но не всегда подходит для конкретного героя. И он стал учить меня вытаскивать этот взгляд из себя наружу.

А как вы с Вадиком сработались?

Мы познакомились на пробах. Казалось бы, логичнее найти сначала актера на роль Вани, а уже потом под него подбирать Кристину, но получилось наоборот. Я была утверждена первой, а дальше мы вместе с Любой почти два месяца искали Ваню. Я ходила на пробы, как на работу. А потом пришел Вадик, и это было невероятное попадание. Он ничего особенного не делал, но сразу стало понятно: он и есть Ваня. А через пару дней после его утверждения я пошла к нему на концерт группы OQJAV. До этого я не слышала его музыки, а тут вдруг увидела, что у него есть и другая личность: художественный образ, в котором он выступает со своими текстами. И эта личность совсем не была похожа на Ваню, совершенно другой человек. Там было много женщин, которые практически лежали на сцене, крича: «Вадик, Вадик!» Я позвонила Любе и спросила: «А ты точно уверена, что он подходит на эту роль?» (Улыбается.)

Хорошо, что не отговорили!

На съемках я узнала, Вадик — невероятный партнер, очень тонкий, слышащий, крутой. Я на него смотрела и думала: «Как ему удаются такие вещи?» Я шесть лет училась в институте, до этого четыре года в театральной школе, а у него получается лучше за счет внимательности к другим. Мы очень подружились за полтора месяца съемок. Каждый вечер мы сидели за отелем на фонтане, читали, прогоняли текст и разбирали все, что там происходит. У Любы в сценарии все есть, но это очень тонкое кино, в котором оба партнера должны четко понимать, что они делают и о чем — каждую сцену. Вадик — очень хороший партнер, настоящий подарок.

А Люба — подарок?

Люба стала большим моим и Вадика другом после съемок «Фрау». Она одна из лучших сценаристок в нашей стране и тот режиссер, который заставит тебя ее слушаться. Просто потому что ты сама этого захочешь без принуждения. Чтобы фильм получился и ее мир создался, ты понимаешь, что должна к ней прислушиваться. Люба — невероятно тонкая в личном общении и в репетициях. А на площадке практически ничего не говорит, только правит, если ей что-то не нравится. У нее совершенно особые отношения со словом, она идет через него, и все закладывает в сценарий, нужно только присмотреться. В Любе растворяешься, у нее все замешено на фантастической любви. Она говорит, что главное — подобрать правильную команду, а потом уже все происходит на человеческом уровне. Этому не учат.

«Фрау» снимали в Перми. И для Любы, и для Вадика это родной город, а каково там было вам?

Пермь — мой любимый город России. Я была там два раза в экспедициях, и оба раза оказались невероятно счастливым временем. Мы с Вадиком иногда даже смеялись над моим абсолютно романтизированным представлением о Перми. А еще на четвертый день съемок Вадик пригласил всю нашу небольшую актерскую команду — Максима Стоянова, меня, Дашу Коныжеву — в гости к своей бабушке на блины. Она живет в деревне Хохловка — там домик, рядом речка. Мы ели бабушкины блины, и это было очень трогательно.

Вас в жизни кто-нибудь называл «фрау» или как-то еще необычно?

У меня были поклонники, которые звали меня по имени отчеству. Когда я в институте играла разных лирических персонажей вроде Джульетты, то были молодые люди, которые воспринимали меня, как этих героинь. Общались со мной, будто бы я и есть Джульетта, а я в жизни достаточно грубая и очень ироничная. Но я подыгрывала. «Ты реально думаешь, что я Джульетта? Хорошо, давай поиграем в это. Где мой яд? А твой где? И почему вообще ты еще не умер?»

И никогда не мечтали про принца на белом коне?

Никогда! Я наблюдала за своими родителями, которые существовали всегда в невероятном юморе. Они друзья, постоянно подшучивают друг над другом. Мечта про принца мне всегда казалась очень смешной. В моей жизни не могло бы случиться такого Вани, как в «Фрау». Я бы все время смеялась, шутила над ним, максимум дружила бы с ним, но никогда не смогла бы вступить в романтические отношения.

Неужели вы совсем не сентиментальная?

Я очень сентиментальная, но прикрываюсь юмором. Может быть, поэтому я этого всего боюсь. Или показывать свои чувства. Но если у многих жизненный пусть идет от простоты к глубине, то у меня наоборот. Я постепенно освобождаюсь от сложных вещей и прихожу к прекрасной простоте. Может быть, когда буду пожилой женщиной, тогда и начну мечтать о мужчине на коне — просто чтобы мы вместе с ним пошутили, посмеялись и поездили на этом коне. (Улыбается.)

Текст: Елена Слатина