В 1982 году он придумал клуб любителей ретромашин, в который привлек владельцев автораритетов со всего СССР. Два года назад усилиями Свиридова у клуба наконец появилась выставочная площадка в Зеленогорске, еще через год открылся автомузей «детройтского барокко» в Выборге, а теперь у «Музейного альянса» появилась третья точка – в «Ленэкспо».
Какова ваша роль в этом деле?
Коллекция, которую вы видите в наших музеях, принадлежит не мне. Все эти машины – собственность членов клуба «Ретро-Юнион», которые поставили их сюда по доброй воле и могут забрать в любой момент. Что до моей роли… Знаете, в медицине есть врач-терапевт, врач-кардиолог, а есть врач-организатор. Вот и моя функция очень простая: организовать процесс, в первую очередь процесс спасения. Мы живем в таком мерзком климате, что, если любую из этих машин оставить на шесть месяцев на открытом воздухе, к весне от нее ничего не останется. Она сгниет под снегом! А у нас в музеях благодать. Таким образом мы спасаем около двухсот самых красивых автомобилей нашего города.
Откуда у вас такая страсть к ретроавто?
Одно время под моими окнами стоял брошенный автомобиль. А потом я как-то побывал на мероприятии, посвященном коллекционным машинам. Увидел, чем отреставрированный автомобиль отличается от брошенного, и мне стало жалко этого «сироту». Так все началось. Вообще же, машины я с детства люблю, еще мальчиком ходил с папой в автомобильный кружок.
Кто вы по профессии? Ваша деятельность как-то связана с машинами?
Как сказать. Я военный переводчик, полковник в отставке, много лет работал за рубежом. В частности, в Объединенных Арабских Эмиратах, где я был лично знаком с шейхом Заидом бен Султаном аль-Нахайяном, огромным поклонником хороших автомобилей. Между прочим, в Выборге стоит его Lincoln – подарок нашему музею.
Именная машина?
Да, и это не единственный раритет. Также в Выборге вы можете увидеть машины Элвиса Пресли и Мэрилин Монро, «Чайку» Никиты Хрущева, Mercedes Владимира Высоцкого и Pontiac Юрия Гагарина. А в «Ленэкспо» есть авто японского императора Хирохито, купленное одним московским коллекционером на токийском аукционе. Таких машин могло бы быть еще больше.
В Ленинграде до 1990-х находился бронированный семисотый Mercedes Гитлера, сделанный для фюрера в единственном экземпляре, а также несколько машин рейхсмаршала Геринга. Но в перестройку все это продали на Запад.
Есть у вас автомобили, которые «живут» в городе несколько десятилетий?
Конечно. Я подробно знаю судьбу Opel Record 1956 года, который попал в Ленинград в 1958-м. Привез его водитель советского посольства в Западной Германии. Его потомки продали эту машину ее нынешнему владельцу. Уникальная судьба у другого автомобиля, Ford Mustang Eleonor GT 500. Это абсолютный раритет, поскольку модель выпускалась только один год – 1969-й. Машина прожила пять жизней. Сначала ее приобрел какой-то американец, который очень быстро разбил ее в хлам. Обломки выкупил русский моряк, привез в Ленинград, как-то отремонтировал, поставив переднюю часть от ГАЗ-24. В перестройку Eleonor купили и частично восстановили прибалты. Но в 1990-х он стал собственностью одного московского автогонщика, который участвовал на нем в ралли. Этот спортсмен повторил историю первого владельца: попал в аварию. И лишь после этого Eleonor приобрел наш клуб. Его восстановление заняло пять лет, запчасти заказывались буквально по всему миру. Сейчас машина полностью воссоздана в первоначальном виде.
Занимаетесь чем-то еще помимо «Музейного альянса»?
Нет. После отставки вся моя энергия направлена на это дело, очень непростое, но необходимое. Это даже не миссия, а крест. Тащишь его на своих плечах на Голгофу, и все против тебя, решительно все: климат, вандалы, дикие условия аренды, отсутствие интереса. С живописью, со скульптурой вы можете столкнуться два раза в год, когда ходите, допустим, в Эрмитаж. А автомобильная культура – это то, с чем вы встречаетесь каждый день. Так скажите, разве у вас не возникало желания среди этих обезличенных машин – потому что современный автопром обезличен – увидеть настоящую автомобильную форму? В Монако есть кафе De Paris, туда приезжают все, у кого есть красивые автомобили, паркуют их на площади. И наш «треугольный» альянс – это место, где между Монако и Санкт-Петербургом нет разницы.
Вы редкий тип человека: энтузиаст.
Существует более правильное научное понятие. Есть эгоисты, а есть альтруисты. Это абсолютный альтруизм, который не преследует никаких коммерческих целей. Такие музеи должны быть доступны всем, чтобы каждый человек, пришедший сюда, мог хотя бы на пять минут почувствовать себя счастливым. Никакого пафоса – выставка, бар, баранки на столе, простой чай, никто не гнет пальцы. В другом месте вас к Rolls-Royce и близко не подпустят, а у нас пожалуйста: смотрите, фотографируйте.
После разговора с вами последний вопрос уже не кажется абсурдным. У машины есть душа?
У нее не просто душа. Машина, в отличие от человека, имеет возможность прожить несколько жизней. И это очень важно. Многие наши машины первую жизнь прожили где-то там, за границей. Вторую – с тем, кто их привез и «убил». А потом еще одну, с тем, кто их нашел и восстановил. Во всех трех жизнях у них были душа, сердце, и самое счастливое время для них – сейчас. Не сочтите мои слова кощунственными, но у нас много обездоленных пенсионеров, и вот я сижу здесь и мечтаю: была бы у них такая же старость, как у наших автомобилей.
Комментарии (0)