Литературная тропа по мотивам поэмы Тукая «Сенной базар, или Новый Кисекбаш»

В сатирической поэме, которой в этом году исполнится 107 лет, классик изобразил Казань начала XX  века - по ней можно прогуляться-проехаться и сейчас с помощью путеводителя, подготовленного к акции «Сенной базар» («Печән базары»), прошедшей этим летом в Старо-Татарской слободе.

Перевод поэмы можно прочесть на интернет-портале, посвященном Тукаю. 

1. Стою я перед цирком Микитина,
Спектакль ставят в цирке лошадиный.
(Пер. В.Думаевой-Валиевой)

Татары называли Никитиных «Микитинами», а цирк - «лошадиным цирком (ат кәмите)».
Братья Никитины — это цирковые артисты и предприниматели Дмитрий Александрович, Аким Александрович и Петр Александрович. Они построили в 1879 году первый русский цирк в Пензе. В 1890 году не очень большой, деревянный и уютный цирк появился на Черном озере рядом с парком на перекрестке нынешних улиц Чернышевского и Дзержинского.

Богатые люди сидели в первых рядах и в ложах зрительного зала, а те, у кого не было денег, смотрели представление с галерки на самом верху. 1 сентября 1912 года в газетах сообщалось, что в Казань приехал Шаляпин и 31 августа присутствовал на представлении в цирке Никитиных.

Частный цирк братьев Никитиных просуществовал до революции 1917 года, затем получил статус государственного.

2. Был я однажды на Сенном базаре,
Там и нашёл я пищу для сказанья.
Кипит базар торговцами, купцами,
С утра забит одними продавцами.
Один обманщик, а другой обманут,
Не обманули если, то обманут.

Сенной базар - торговый, общественный и культурный центр в Старо-Татарской слободе Казани с XVIII века до начала 1930-х годов. Это восточный базар с характерным набором зданий.

Его центр - старая Сенная площадь, к которой примыкали ряды мелких лавок и частных магазинчиков. Их, по данным татарского историка и просветителя Каюма Насыри, было в последней четверти XIX века свыше двухсот. Здесь продавалось и покупалось все: от гвоздей и папирос до лошади с телегой. В при-базарных чайных и трактирах заключались крупные сделки на скот, пушнину, шерсть или галантерею; перепродавались товары из далеких Персии и Китая. На всей территории базара с утра до вечера стоял невообразимый шум от расхваливающих свой товар уличных торговцев и лавочных зазывал, а также стайками сновавших босоногие мальчишки, изредка подворовывавших у зазевавшихся торговцев.

В 2012 назад последние лавки базара (в следующем пункте) были снесены. Кроме того, на его территория сейчас располагается сквер «Интернационал».

4. К Московской улице со всеми вместе
И я бегу. Вдруг замер я на месте.

Московская улица – одна из старейших улиц Казани, первоначально – между нынешними Татарстана и Чернышевской (оставшаяся часть называлась Успенской). Несколько раз поменяла свое название: Владимирская, Московская, Кирова. В 2011 году ее вернули название Московская.

Здесь расположены, помимо мечети «Нурулла», номера «Булгар» (нынешний вариант (на фото) - новодел), где жил Тукай, а также гостиница «Амур» (на фото), где он провел последние месяцы жизни. В этих же номерах, кстати, жили актеры первой татарской профессиональной труппы «Сайяр» Габдулла Кариев и Сахибжамал Гизатуллина-Волжская, а также писатель и публицист Фатих Амирхан.

5. Несётся, на ходу перегоняя
На скорости идущие трамваи.

Трамвайная система Казани - одна из первых электрических трамвайных систем в России, открыта 20 ноября 1899 года, заменила казанскую конку. Памятник первому трамваю Казани находится на перекрестке улиц Эсперанто и Петербургской, возле станции метро «Суконная слобода», в центре Казани. Он был установлен в 2010 году, в честь 65-летия со дня Великой Победы.  В поэме идет речь о четвертой линии трамвая, Екатерининской, проходившей по Чернышевской от Кремлевской до вокзала, далее по Московской, по Татарстана и по Тукая до завода братьев Крестовниковых. Сейчас в этих краях железку и не встретишь.

6. Менял личину только вечерами,
Под красными гуляя фонарями.

Во второй половине XIX века и начале XX века в Казани чрезвычайно сильно развилась проституция. Публичные дома, в основном, располагались в Мокрой слободе, в районе нынешнего железнодорожного вокзала, и в Суконной Слободе. Распознать их было довольно просто - у входа висел красный фонарь особой шестиугольной формы, а на окнах висели красные занавески. У Тукая красные фонари названы «тәтәйләр рәте».

В татарских слободах бордели были запрещены, что не отменяло спроса на жриц любви у мужчин-мусульман. Поэтому в русской части города появились публичные дома, в которых работали и татарские девушки. Так, например, в 1895 году в числе проституток официально разрешенных казанских борделей числилось 109 русских и 30 татарок.

7-8. Осталась слева «Эльислах» газета,
Что справа, то – библиотека это.

«Эльислах» – еженедельная газета на татарском языке, рупор леворадикальной молодежи, шакирдов, недовольных старорежимными порядками в медресе. Редакция газеты находилась на нынешней  улице Тукая, в доме 63. Фактическим руководителем этого издания являлся Фатих Амирхан. С газетой активно сотрудничал  Тукай. Это положило начало дружбе молодых писателей. «Там, в редакции газеты, — вспоминает Амирхан, — мы с Тукаем сблизились окончательно и в скором времени стали питать друг к другу уважение и симпатию».

Библиотека («китаплар ханәсе») – речь идет о здании типографии и словолития братьев Каримовых (ул. Парижской Коммуны, 18), которая была основана в конце XIX века самыми успешными казанскими книготорговцами и издателями, братьями Каримовами – Шарифзяном, Мухаметзяном и Хасаном. Появление их типографии – знаковое явление в истории татар. До 1917 года они издали 1700 книг на татарском языке общим тиражом почти 20 млн экземпляров. Будучи джадидистами, братья при этом старались придерживаться старинных традиций, прилагая при этом  все усилия для развития родного языка, литературы, сбор и сохранение лучших образцов устного народного творчества, становления национальной прессы. С 1900 по 1906 годы, не считая мелкой литографии Абдуллина, Каримовы владели единственной татарской типографией в Казани. В 1906-м они по инициативе языковеда Хади Максуди создали первую исламскую библиотеку в собственном книгоиздательском комплексе - читальный зал на 150 мест.

9. День, три, неделя; перед этим за день
Оставили Крестовникова сзади.

 В 1855 году московские фабриканты братья Крестовниковы начали строительство стеариново-свечного завода в слободе Плетени на Екатеринской улице (ныне улица Габдуллы Тукая). Завод братьев Крестовниковых - первое, а позже и крупнейшее промышленное предприятие Казани своего времени, производившее свечи, мыло, олеин, гудрон, глицерин, стеарин. Ныне завод стал частью группы компаний «Нэфис Косметикс», одного из крупнейших отечественных производителей бытовой химии.

10. До озера пешком пройдём немного.
То озеро Кабан.

Это озеро — огромная водная система, длиной свыше десяти километров, состоящая из трех больших озер, которые соединяются проливами и протоками. С Кабаном связано множество древних историй и легенд. Об одной из них говорится в поэме «Кисекбаш»:

Когда об озере заходит слово,
То разговор про дно его особый.
Одно другого чудеса чудесней:
Там города из золота! А веси!
Из красной меди целые деревни,
Из мрамора рога там у оленей.
Шестьсот голов у змей там. Ежегодно
По девушке уносит матерь водная.
Когда Москва пошла на нас войною
И пушками склонила пред собою,
Визири с ханами столицу уступили,
Но всё добро в Кабане утопили.
Пока Казань под Грозным остаётся,
Мол, пусть оно врагу не достаётся.
С тех пор и устилают дно до края
Сокровища из ханского сарая.

11. Тогда в прибрежном медресе талибы
Внезапно все разбогатеть могли бы.

Прибрежный медресе («Күл буе мәдрәсәсе»), Приозерное, медресе «Касимия» или Апанаевское - одно из крупных мусульманских учебных заведений Казани. Основано в конце XVIII века.  Здесь получали образование многие деятели татарской культуры: Каюм Насыри, Галимджан Баруди, Муса и Загир Бигиевы, Садри Максуди, Гаяз Исхаки, Галиаскар Камал и другие. С 1877 года располагалась на берегу Кабана (ул. Ш. Марджани, 28).

С развитием джадидизма, особенно после открытия медресе «Мухаммадия», «Касимия» утратила ведущие позиции в мусульманском образовании. После революции, в 1918 году, оно было закрыто. В 2010 году его здание передано мусульманской общине при Апанаевской мечети.

Отрывок из книги «Жизнь замечательных людей. Тукай» Ибрагима Нуруллина

«В начале октября 1908 года Тукай принес в свой номер небольшую поэму под названием «Книга о Кисекбаше - отрубленной голове». Ее Тукай помнил с детства. И тем не менее снова внимательно ее перечитал.

«Однажды, когда пророк Мухаммед, - говорилось в поэме, - сидел и беседовал с четырьмя сподвижниками и тридцатью тремя тысячами последователей, к его ногам подкатилась отрубленная человеческая голова. Начальник войска Гали хотел ее поднять, но не смог даже сдвинуть с места - столь велика была тяжесть наполнявшей ее святости».

Голова просила у пророка помощи. Дело в том, что злой див проглотил ее тело, сожрал сына, похитил жену, а сам нырнул в колодец. Хотя Мухаммед и не одобряет, Гали берется помочь Кисекбашу. Взяв в руки меч зульфикар, батыр садится верхом на легендарного коня Дольделя и выступает в поход.

Поскольку силу Гали дает Аллах, он, естественно, побеждает всех, освобождает мусульман, раздает им имущество дива и вместе с женой Кисекбаша  они возвращаются к пророку, тот берет голову в руки, и к ней возвращается тело. Пошептав над костями сына Кисекбаша, пророк оживляет и его.

Поэма о Кисекбаше, по мнению ученых, весьма древнее произведение. Веками она служила книгой для чтения в медресе. Ее можно было обнаружить едва ли не в каждом татарском доме.

Для чего же она заново понадобилась Тукаю? Ведь он был о ней весьма невысокого мнения и в одном из фельетонов даже назвал ее «Тишекбаш» - «Дырявая голова».

С августа 1908 года в Казани впервые начинает издаваться сатирический журнал – «Яшен» («Молния») под руководством Галиаскара Камала. В его воспоминаниях мы читаем: «Журнал «Яшен» я начал издавать, поддавшись уговорам Тукая». 

Тукай с большой любовью работал в «Яшене», считал журнал своим и отдавал ему много сил. Он не хотел, чтобы «Яшен» выходил кое-как, и добивался, чтобы каждый номер был лучше предыдущего. Много времени уделял ему и  Камал, но материалов постоянно не хватало: новый журнал, что новорожденный младенец, постоянно требовал есть.

В конце августа в цирк братьев Никитиных приехал турецкий борец Карахмет. Его приезд привлек к себе внимание казанских татар. Почуяв запах денег, хозяева цирка решили подзаработать. Злые языки говорили, что Никитин наказал борцам: делайте вид, что боретесь, а сами поддавайтесь Карахмету. Объявление в «Волжском листке» наводит на мысль, что эти слухи имели под собой почву. «В пятницу, 5 сентября, будет дано грандиозное представление в честь мусульманского праздника, - сообщала газета, - Карахмет выступит в роли Геркулеса: сломает две колоды карт и подкову, намотает на руку железный обруч, разорвет цепь и кулаком забьет в доску большой гвоздь».

После «грандиозного представления» и в особенности после того, как Карахмет побросал на ковер нескольких борцов, он превратился в «национального героя» для казанских мещан и «сеннобазарцев».
Камал посоветовал Тукаю использовать эту историю, чтобы высмеять фанатизм и невежество татарских лавочников и черносотенцев.

Карахмет жил в той же гостинице «Булгар» через несколько номеров от Тукая. Поэт с любопытством разглядывал высоченного толстого силача в феске с кисточкой. Очевидно, его облик вызвал в памяти поэта образ Гали-батыра, но в сниженном, комично-бытовом виде. Как бы там ни было, именно Карахмет навел Тукая на мысль написать пародию на «Книгу о Кисекбаше». Не замедлил явиться кандидат и на место дива.

В середине прошлого века некий Багауддин Хамзин из Свияжского уезда Казанской губернии уехал в Среднюю Азию. Занимался там торговлей, общался с духовенством и читал религиозные книги. Вернувшись в Казань, он объявил себя гази - победителем в борьбе за веру. Открыл в 1862 году молитвенный дом и, собрав в Казани и ее окрестностях, в других губерниях и даже в Средней Азии учеников-мюридов, основал религиозную секту. В народе он был известен как Багави-ишан. После смерти Ваиси секту возглавил его сын Гайнанутдин Вайсов.

Секта не признавала утвержденных правительством мулл, мечетей и официальных религиозных обычаев. Призывала не подчиняться государственной власти, не иметь дел с правительственными учреждениями, не идти в солдаты, а если заберут, не выполнять приказов. Членам секты запрещалось также платить налоги. У ваисовцев были и свои планы по переустройству общества. Согласно этому плану все мусульмане, а не только татары должны были войти в секту. Тогда царское правительство вынуждено будет издать указ, признающий секту самостоятельной государственной властью. И вся территория древнего государства Булгар окажется в руках Гайнана Ваиси, а самые близкие его сподвижники в зависимости от внесенных ими в секту денежных сумм станут управлять губерниями.

Тукай относились к ваисовцам резко отрицательно. Его фантазия мало-помалу превратила ишана Гайнана Ваисова в дива из «Книги о Кисекбаше». Внешность у него была подходящая: здоровенный как дуб, с ястребиным носом и властным взглядом удава. На голове - красная феска с черной кисточкой.

Что до Кисекбаша, то, кажется, у него не было определенного прототипа. В газете «Баян эль-хак» промелькнуло письмо, в котором самарский торговец Зиннатулла жаловался, что ишан Гайнан отобрал у него жену. На этом основании кое-кто счел, что Кисекбаш списан Тукаем с него. Во всяком случае, верно одно: Кисекбаш - торговец, так или иначе обиженный Гайнаном. Роли пророка Мухаммеда и его сподвижников Тукай роздал представителям штаба казанских религиозных фанатиков «Уголок кяфура».

***

А теперь попробуем заглянуть в сороковой номер гостиницы «Булгар» и представить себе, что там происходило.

Придвинув стол к кровати, в номере играли в карты человек шесть. Игра шла вяло. Хозяин лежал за спинами сидевших на кровати приятелей. Все, очевидно, полагали, что он спит. Но это было не так. Перед его взором сказочный мир, где смешались быль и фантастика.

Наконец игроки, оставив в комнате облако дыма, ушли. Будто желая увериться, что гости не вернутся, поэт еще немного полежал на кровати, потом быстро встал и принялся рыться в грудах книг, газет и журналов, лежащих на подоконнике, на полу. После долгих поисков он нашел наконец бумагу. Пера и чернил нет: наверняка унесли. Это бывало часто: кому-нибудь из обедавших в ресторане понадобятся перо и чернила, ни у кого не спрашивая, он заходит в соседнюю комнату, берет у Тукая прибор и уходит. А вернуть забывает. Видимо, так случилось и на сей раз. Тукай идет в буфет, берет там перо и садится писать».