В ТЮЗе ставят «Самоубийцу» пьесу Николая Эрдмана 1928 года, которую при жизни автора не публиковали и не ставили: в Россию она вернулась только в конце перестройки.
Главный режиссер Туфан Имамутдинов собирался ставить ее начиная с прошлого года. По сюжету главный герой, безработный Подсекальников, после ссоры с женой решает покончить с собой, и этот акт отчаяния становится выгоден всем жителям коммунальной квартиры. Но потом Подсекальников решает, что не хочет умирать. Для Эрдмана, которого современники сравнивали Гоголем и Мольерой, это был второй текст, после сатирического «Мандата» об эпохе НЭПа. Запретил ее Сталин, сказав: «…Я не очень высокого мнения о пьесе «Самоубийца». Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и вредна…».
В спектакле занята почти вся группа, главную роль исполняет Михаил Меркушин.
Туфан Имамутдинов, главный режиссер ТЮЗа:
«Чем Эрдман актуален сейчас? Мыслью: человека пытаются «завербовать» под какую- либо «сильную» идею, но ни какая «великая» идея не стоит человеческой жизни. У постановки другое название: «Страсти по Семен Семеновичу» звучат в христианским контексте. Также здесь возникает тема искушения победы над Смертью.
Трагическая проблематика пьесы — это разрушение связей между людьми, членами одной семьи, взаимное непонимание и отчуждение. Само это разрушение приводит человека к осознанию, что живет он лишь «для статистики». Это заставляет главного героя пьесы Подсекальникова ценить самые фантастические свои грезы больше, чем действительность. Воображение постоянно заслоняет ему логику, приземленный и насквозь обытовленный, он постоянно увлекается (и удовлетворяются) иллюзиями. Эти иллюзии приводят его к осознанию «истины», что самоубийство, есть способ победить свою Смерть. Что это тот единственный путь, когда он может стать значимым и умереть за одну из «великих» идей: Любовь, Вера, Класс, Народ, Искусство.
Весь сюжет постоянно сопровождает проблема стирания личности. Когда Власть пытается превратить человека в безгласное ничто. Власть не отказывает человеку в праве на жизнь, но пытается его нарядить в высокие чувства и идеи, которые по сути смешно на нем смотрятся. Отбирает у человека не только возможность, что либо решать, но и отказывает ему в самом сокровенном праве – праве на самоубийство. Это право начинает принадлежать соседу, незнакомым женщинам, друзьям и многим другим, но не ему. Человек человеку по сути свей становиться не интересен, есть только функция, через которую можно добиться своей цели.
Смерть Подсекальникова – этот способ улучшить жизнь для других.
Мне, как режиссеру, важна мысль в этом произведении, что любая человеческая жизнь важнее какой–либо идеи. В заключительном монологе Подсекальников заявляет: «человек имеет право на обычную, не идейную жизнь, жизнь тела». Нет такой идеи, ради которой стоило бы умереть. И к этому простому ответу ведет нас драматург в этом произведении».
Комментарии (0)