В новом театральном сезоне мы ожидаем увидеть обновленных после фестиваля «Навруз» актеров. Одним из тех, кто работал со служителями Мельпомены этим летом, был один из ведущих специалистов в области театральных тренингов Юрий Альшиц.
Альшиц преподает по всему миру, в Берлине расположен его исследовательский центр театрального образования Akt-Zent, он возглавляет Европейскую сеть театральных лабораторий EATC. Он организатор международного фестиваля театральных тренингов Metodika.
Чем вы занимались на фестивале?
Я работал с педагогами, которые обучают актеров. Это трудно - учить учителей. Это сложная ситуация, но другого выхода нет. Потому что нужно менять образование. Дело не том , что никто не знает, как учить, просто время поменялось и надо понять, КАК учить ТЕПЕРЬ. И потому только этим я занимаюсь последние четыре года. Я не говорю, что должен быть вот такой театр или другой театр. У каждого свое, и каждый прав по-своему. Просто физический процесс передачи знаний теперь иной, не такой, каким мы представляли его раньше. Вопрос не только в том, что передать и для какого-то театра, но и как происходит передача, на каком уровне.
Вы учите некоему герминативному театру...
Это - рождающий театр. Может, название не очень поэтичное. Это семя, да, это театр, который происходит в процессе рождения. Недельная беременность. Когда вы не можете указать пол, жанр, но где заложено все, и ты там ничего еще не видишь. Поэтому мне важны упражнения, незаконченность слова, высказывания. Потому что я вижу отпечаток смерти в рождении. У меня репетиции, обучение, игра на сцене — все это упражнения. Потому что театр никогда не ищет формы, чтобы закончиться, он всегда в процессе зарождения. Это кайфовое, неточное ощущение, в котором есть все.
Кстати, вот еще вопрос - во что верить, чему верить? Слову, человеку - можно верить? Я, скажем, не верю человеку, но верю художнику. Потому что ложь художника — она художественная. Мне нравится работать со стариками, я им верю, потому что им уже ничего не нужно, у них нет сверхзадачи. Сейчас я пришел к тому, что в молодом заложена ложь. Он не лжет, но он во многом сотворен во лжи. Это проникающая ложь, приходящая в момент зарождения.
А кого проще научить?
С русскими труднее говорить. Вообще, мне нужен нейтральный язык, не принадлежащий ни тебе, ни мне, средство общения, где никто не перфектен. Скажем, английский соединяет лучше, чем русский. В театре можно играть на полинезнании. Я мало работаю в России, скажем, езжу на этот фестиваль. В мусульманских странах непросто. Тут не дотронешься, там не скажешь. Казань, кстати, тоже мусульманский город, но не такой суровый, как другие, где все закрыты. Немцы, кстати, хорошие ученики. Мне нравится работать с южанами. Бразильцы мне нравятся. Правда, там революция, нужно бежать оттуда. Они открытые, они не расчетливые, не прагматичные, они живые.
Как придумываются ваши упражнения?
Когда я читаю книгу, то вижу там упражнения. Много я взял из Библии. Из высказываний, историй, разговоров, выставок, физики, химии, медицины. Они везде, мне кажется, что я не успеваю их схватить и переделать под театр. Их очень много. Я даже не знаю, зачем некоторые нужны. Но они воспитывают актера, лучше, чем учитель. Не актер делает упражнения, а упражнения делают актера. Не асану - ты, а асана - тебя.
И каково КПД?
Я вот приехал из Бразилии, а до этого был в Италии. Работал со знакомым и незнакомыми. И случайно приехали мои бывшие ученики. И я понял, что результат упражнений проявляется не сразу, как эхо. Вообще, я не хвалюсь, к примеру, что у меня учились звезды. Это не результат, а какая-то коммерческая штука — мол, я работал с Тейлор, с Брэдом Питтом. Учеников было очень много. Книги - мой результат. Потому их трудно записать. Потому что это не коммерческое дело, ведь их надо писать, а это занимает много времени.
У вас многое заточено под энергетику, в частности, энергетику сцены. Но вот сцена - она же может быть где угодно.
Это вы в книге прочли, которой уже 20 лет. Конечно, играть, скажем, в больницах, в подвале КГБ - это всегда дает многое, потому что это не итальянская, традиционная сцена, не бархатные подлокотники. Но если мышление не развито, то, все равно, получится тюрьма. Грубое слово, но понятное. Многое менялось с тех пор, как я это написал. Раньше я не знал, что такое фракталы, ризомы, о том, как работать с постмодернистскими текстами. Я вижу, что вселенная расширяется, что телескопы видят все дальше и дальше. Мышление и подворотня - в голове. И преодолеть ее - самое тяжелое.
Я пишу о тех энергиях, которые могу ощущать на уровне моего примитивного состояния. Но вы же умный, вы понимаете, что есть тысячи энергий, которые я не вижу. Но я стараюсь открыть, открыть те возможности, которые могут использоваться актерами. Я говорю о других структурах, сферических, раскрытых, дымных, неясных. Это ближе к моей герменевтике, к неясным вещам. На это уйдут годы - не знаю, смогу ли я успеть. Потому я учу людей, которые смогут потом учить следующие поколения.
Вы над собой работаете?
Постоянно. Каждый день. Думаю о том, как передавать знания. На Западе отдавать три-четыре года на образование режиссера, инженера - немыслимо. Это очень медленный интернет. Никто на это не пойдет. Нужно создавать новую систему, методику, мышление. Из Парижа мне прислали предложение: курс на пять недель. Даже спектакль минимум два месяца делают. А тут - обучение! И я, потративший себя на несколько институтов, думаю, возможно ли так сделать. Но так, чтобы не смеялись коллеги, мол, он берет деньги за то, что «лечит рак за 15 секунд по фото». И я над этим работаю, постараюсь решить.
Радиф Кашапов
Комментарии (0)