Регина Саттарова: «Я, как грибы, собрала разные образования - кроме театральной режиссуры»

Где вы родились?

Я с Горок. Мой дом был последним на Зорге, за ним начинался лес. Все соседи - преподаватели и сотрудники вузов, так что у нас был крутой двор. И детство было классное. Все играли человек по сорок, собирались на пикники, в походы. Потом я переехала на Павлюхина, ходила в языковую школу на Островского, где сейчас «Лучано». Родители у меня оба - архитекторы. Мама у отца училась, но они стали встречаться, когда она уже закончила институт, они вместе проработали в нем лет двадцать, мама там до сих пор трудится.

Наверняка вы были неформалкой.

Да, хиппи, панком, знала каждого чувака с длинными волосами и гитарой в городе. И еще были идейные гопники и столкновения смыслов с ними. Сейчас таких уже не встретишь - с лампасами, семечками и чтобы диалог начинался с «Курить-есть-ты-что-спорстмен». Я тусила на Книжке. Девочка из хорошей семьи, написала в тринадцать лет в дневнике: «С панками хорошо, но они матерятся и пьют».

И творчеством тогда начали заниматься?

У нас была хорошая школа, нас активно там развивали. Я пела в джазовом квартете, хотя делала это ужасно. В двенадцать случился мой актерский дебют — я пародировала Шуру на школьном вечере. Сама писала сценарий к последнему звонку.

То есть уже тогда хотели быть режиссером, сценаристом, актером?

В тринадцать лет я гладила дома белье, смотрела «Утомленные солнцем» и ассоциировала себя с Надей, пережила настоящий катарсис и решила, что хочу заниматься режиссурой, стала ходить в видеопрокаты и брала все, где был значок какого-нибудь лауреатства.

В списке вузов у вас немало названий?

Родители сказали: иди на филфак или архитектуру, чтобы у тебя академическое образование. А я видела, как они ночью отмывают огромные подрамники. И пошла на филфак, где мне не хватило усидчивости. Проучилась полтора года, думая, что буду заниматься русским литературоведением, учила древнегреческий, латынь, старославянский - они меня и сломали. Потом пошла в институт культуры на актерский курс, после недолго училась в ГИТИСе на театроведа, поступила к Меньшову на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, сбежала, в итоге, закончила мастерскую по режиссеру кино Добровольского и Квирикадзе. Там я просто жила на автопилоте, фанатела от киноведа Евгения Марголита, пропустила пару его лекций и потому страдала. Он знает все. Как-то мы посмотрели фильм 1933-го с названием в духе «Тракторист и коза». Мельком его спросили: а помните, на такой-то минуте... И он тут же продолжил. Словом, как грибы, собрала разные образования - кроме театральной режиссуры! Было бы, как минимум, круто пять лет заниматься этюдами, но мне уже пять лет жалко.

Расскажите про первый спектакль.

Я поставила его на второй режиссерской лаборатории «Свободная сцена» в Доме актера. Это была часть альманаха «Казань, я люблю тебя». Со мной работали Айдар Заббаров, который сейчас учится у Женовача в ГИТИСе и Настя Радвогина, которая двигает центр драматургии «Первый», а еще она у меня актриса. Были спектакли, не получившие широкой огласки, вроде «Другого времени» в музее ИЗО. Это детско-подростковый интерактив, где мы показывали на уровне пластики, как сидели, танцевали, жили в XIX веке.

Кино-то вы снимали?

Выяснилось, что у меня театральная голова. Для моих сокурсников странно было сделать однокадровый фильм. А мне было тяжело монтировать, я мучилась невероятно. То есть я не ощущаю движения камеры, у меня почти все на общем плане. И кино получается такое…театральное! Есть люди, как Уэс Андерсон — они снимают и такое кино. Я сняла какие-то студенческие работы, хулиганские, вполне смотрибельные. Училась писать сценарии — все-таки у Квирикадзе училась. Сыграла где-то в сорока короткометражках.

За последнее время у вас было много постановок.

За июнь - четыре.

И во всех есть тяга к вербатиму, монологам — будь то «МыДетиСети» про интернет, «В розовом» с откровениями странных людей из Лядского садика.

Я хочу в театре говорить о самих зрителях, мне интересен современный язык. К тому же мне очень нравиться то, что делают Гремина и Угаров в «Театре.doc». Мне интересен современный театральный процесс, я не против и хороших академических вещей. Существует же и академический, и эстрадный, и джазовый вокал и горловое пение. Все должно быть. Но меня восхищает неистовый, искренний китч, это как девочки с чудовищными, огромными наращенными ногтями и ресницами. Мне вообще нравится все «чудовищное».

Когда вы начинали работать над проектом для Свияжска, из чего исходили?

Это же site specific. И там к острову можно относится, как к историческому объекту или атмосферному. Мы думали об атмосфере, потому что там потрясающая натура, сумасшедшие по энергетике места. Когда в четыре часа туристы уезжают, и остаются прекрасные местные алкаши (дяде Саше привет!) - это совсем другое место.

Вообще, и Казань, Свияжск меняются. И уходит в них и хорошее, и плохое.

Я думаю, с Казанью все правильно происходит. Когда-то мы с бились с гопниками из-за сережек, а теперь я на Баумана вижу девушку, а у нее на плече сидит сова. И я думаю — она бы в 2003м таких люлей отхватила... Путь мегаполиса - это круто. Да, ушла романтика деревянных дворов. Но мне кажется, что у Казани все впереди.

Будет о чем писать в таком городе?

Он никогда своей уникальности не потеряет. У нас есть мощный культурный пласт, который никуда никогда не денется. Казань теперь - это третья часть триптиха Москва-Питер.

Отец Регины - Айвар Саттаров, один из авторов мечети Кул-Шариф. Регина побеждала на первой и третьей режиссерской лаборатории «Свободная сцена» под руководством Фарида Бикчантаева. Ее спектакль «-30», основанный на документальных казанских событиях, постах в сети и текстах, написанных самими актерами, в мае вошел в репертуар творческой лаборатории «Угол». Также в ее портфолио — режиссура и сценарии спортивных и культурно-массовых мероприятий.

Текст: Радиф Кашапов

Фото: Юлия Калинина