Участники электронного хип-хоп дуэта «АИГЕЛ» поэтесса Айгель Гайсина и петербургский электронный музыкант Илья Барамия, весной 2019 выпустили череду лихих и убойных синглов — «На нашей стороне», «Четкий», «Идем на канцо» — и сейчас, без долгих раздумий и передышки, выпускает новый альбом, третий за три года. «Эдем» — очень автобиографичная работа, альбом-воспоминание о родном доме, сочиненный в бесконечных авиаперелетах. 6 октября дуэт выступит в BASH Concert Hall в рамках тура в поддержку своего нового альбома.
Дуэт «АИГЕЛ» дрейфовал от «электронного саунда с бередящими душу текстами» к «большей мелодичности и меланхоличности». Какими новыми красками играет «Эдем»?
Илья Барамия: Я очень рад выходу этого альбома, мне интересно как отреагируют слушатели на то, что у нас получилось. Это опять какая-то очень странная штука, которую я не знаю, как описать, поэтому жду, когда она соприкоснется с внешним миром.
Айгель Гайсина: Мне кажется, получился крутой альбом, и сложный, и простой, красивый. Но вкусы у нас суперспецифические, конечно, вполне возможно мы будем единственные, кто способен от него кайфовать.
Спрошу иначе: вы выполнили свое обещание расширить эмоциональную палитру?
А.Г. Изначально «злой» текст песни «Четкий» мне пришлось чистить полтора года, я много чего из него вычеркнула, прежде чем он стал «прикольным». Это песня, где слова не захотели забивать музыку, и мы при сочинении были на музыке сфокусированы больше. Илья — минималист и эстет, он всегда старается ограничить инструменты в треках, а я люблю, когда всего много, вот это один из треков, где не был выкинут ни один мой грязный трешовый синт, все радостная дурость моя там в музыке, и текст — часть музыки.
Поэтому режиссер Илья Соловьев выбрал «Четкого» для экранизации? Да, в «Четком» много воздуха для того, чтобы визуал солировал. У вас репутация группы, которая снимает удачные клипы. Кто из вас «зазерняет» режиссера-клипмейкера?
ИБ: Наш самый удачный клип еще не снят, как водится. Хотя «Татарина» сложно будет переплюнуть во многих смыслах. У нас случайно получилась эта история с клипами. Мы совсем в этом не понимали и визуальным мышлением не обладаем. Теперь пытаемся разбираться, как это работает.
АГ: Пока все наши клипы — это заслуги режиссеров. Они озвучивают идею, и все сами делают, единственное, что делаем мы, — это доверяем или не доверяем режиссеру, а потом выполняем то, что от нас нужно. Правки обычно бывают совсем маленькие. В клипе «Татарин», например, я долго воевала за кошку, чтобы главный герой ее не пнул, а погладил. Илья Соловьев хотел сделать персонажа совсем отморозком, чтобы в нем не было ни одной положительной черты. Ну я в итоге кошку спасла, чем горжусь. А в целом, если история нам нравится, мы доверяем. Хотя сейчас вот начали пытаться придумывать что-то сами. Не знаем, что из этого получится.
А еще вы считаетесь «хмурой группой». Манифестация антигендерных, антиконсьюмеристских и антигламурных установок не мешает раскрутке группы?
ИБ: Нет. Только помогает. Но, строго говоря, мы не «анти» что-то. Мы не выступаем против чего-то. Мы говорим, когда есть что сказать, и ориентируемся только на наше чувство прекрасного. У нас очень своеобразное чувство юмора и красоты, поэтому нас просто записать в «анти», но это не есть толчок к созданию новой песни.
АГ: Да, мы ничего не провозглашаем. Если мы что-то и манифестируем, то только себя, и даже это не точно, потому что ничего особо интересного лично в нас я не вижу, а то, что мы придумываем, лично нашим не считаю, мне кажется, что все, кто что-то придумывают, работают как проводники, плохие или хорошие, не важно, но то, что они создают, им не очень принадлежит ни до создания, ни во время, ни после. А то, что мы не гламурные и больше любим производить, чем потреблять, совсем не значит, что мы против гламура и потребления. Что там с раскруткой, не сильно меня волнует, наша аудитория больше, чем мне было бы достаточно для диалога, это парадоксально, потому что музыка у нас не особенно удобная. Что нужно сейчас слушателю, раз он готов слушать нас, — интересный вопрос для исследования.
Тем не менее ваш дуэт уникален, почему он воспринимается таковым?
ИБ: Айгель —сложившийся поэт и автор песен, я — сложившийся музыкант со своим почерком. У нас удачно сложились сильные стороны. Это когда вместо сложения получатся умножение.
АГ: Любой проект, свободный от формализма и подражательства, уникален, он просто не может не быть уникальным, потому что каждый человек уникален. Чем свободнее и точнее ты стараешься высказывать свою тему, тем уникальнее звучишь, наверное. Уникальных проектов в мире миллиарды, нам просто повезло, что наш услышан.
Илья, что такого в звуках твоего минимал-техно бита, что Айгель впадает от них в транс?
ИБ: Баланс и грув — основа всего. На самом деле у Айгель очень насыщенный голос, текст, мелодизм, который она умеет выражать голосом. Поэтому моя задача — максимально подчеркнуть, не закрыть и сообщить энергию и движение. Это сложная задача, но я умею слушать.
Айгель, помимо таланта услышать другого человека и «подсветить его дарование», какие еще замечательные качества есть у Ильи Барамии?
АГ: Ну он суперталантливый композитор. Мне не очень нравится слово «саундпродюсер», это сейчас так называется. И он готов возиться с треком до искр из глаз так же, как и я, не психует, когда я в сотый раз прошу че-то переделать. Ну то есть психует, но переделывает. И в принципе, учит меня своим примером очень многому — не сдаваться, не бросать, не скулить. Для меня, если что-то не получилось, — это конец. Он говорит «мы же учимся», «мы научимся», и это всегда переворачивает мое восприятие. Я довольно деструктивный тип, любое начало для меня — это старт распада, он, наоборот, конструктивный за двоих.
География ваших концертов расширяется в сторону Еврпейской части континента. Получается, вы — западники, не евразийцы?
ИБ: Я не понимаю этой терминологии. Я — фанат Англии: того, как маленькое островное государство смогло сформировать мощнейший в мире пласт культуры. Но так-то я из Рамбова. Всем «риспект», но у меня свои озёра в сознании и подсознании.
АГ: Расширяемся мы во все стороны, куда зовут. Это скорее Европа более восприимчива к новому андеграунду. Я лично обожаю, например, братские нам, татарам, страны — очень классные были концерты в Казахстане, Киргизии, и в Китай бы с удовольствием слетала, музыкально — это совсем другая планета для меня.
Каких открытия и достижения вам принес фестиваль STEREOLETO в Санкт-Петербурге?
ИБ: Да ничего особенного мы не ждали, хотя готовились по максимуму. Мы знали, что нас придут послушать те, кто нас ещё не слышал, и те, кто уже знает. Выступили мощно, как мы можем.
АГ: Этим летом мы играли на фестивалях с очень классными лайнапами, я рада была услышать те группы, которые на них приехали. Самый большой кайф больших открытых площадок — это звук, его много, и он крутой, это отдельное удовольствие.
Песня «You're Born» на английском языке имела успех у публики?
АГ: Мы его исполняли на одном рейве. Я пока не поняла, насколько мне комфортно петь на английском в России.
Страшно подумать, но когда-то ваша группа, как всякая другая, распадется…
ИБ: А вот возьмет и не распадётся! Rolling Stones же не распались до сих пор. Это глупо думать про то, что «вот, когда мы все умрём...». Гораздо интереснее думать: а вот что делать, если не распадётся? как и куда развиваться? Вот это реально интересный вопрос
АГ: Согласна. У нас обоих было много чего классного до группы, мы найдём чем заняться и после группы, но сохранить ее намного интереснее.
Текст: Галина Зайнуллина
Комментарии (0)