Организаторы Beat Weekend отвечают за программу

Как вы подбираете программу? Наверное, вы выбираете не только то, что хочется посмотреть лично вам.

Кирилл: Когда мы думаем о фильмах в регионах, всегда есть вопрос масштабирования, это должно быть что-то потенциально интересное в 15 городах. Иначе паззл не сложится. Даже имея локальную группу поддержки, вроде «Смены» в Казани, мы все равно вынуждены делать ставки на вещи, вокруг которых существует минимальный контекст, созданный локальными медиа и мировой культурой.
Алена: История с Laibach была отыграна в федеральных новостях. Рейв в Тегеране - это явно рейв в 2025 году в России. Порой мы позволяем себе шаг в сторону, обычно отыгрываемся на фильме открытия. На этот раз «Все эти бессонные ночи» - история любовного треугольника, скорее художественное, чем документальное кино, где герои и есть актеры, правда их имена никому ничего не скажут.

Стабильно на фестивале появляются фильмы про Германию. Кажется, что каждый стремится снять картину про Берлин.

Алена: Вообще, фильмов про Лондон или Манчестер снимается гораздо больше, чем про Берлин. Так что про Берлин как раз редкое кино. Но есть такой одиозный и радикальный немецкий режиссер Ромуальд Кармакар, который стоит на близкой нам позиции, что техно — главный берлинский экспорт, достойный киноэкрана, в немецкой культуре принято экспортировать нечто более традиционное, вроде оперы. Мы показывали предыдущий фильм Кармакара «Виллалобос». А сейчас он, кстати, снимает фильм про зоопарк. Ему говорят: ты с ума сошел, зоопарки зло, у нас же любовь к животным. Но вот Кармакар такой во всем.

Кирилл: На этот раз у нас менее ретроспективная ода тому, что происходит сейчас. Его герои — скажем, не молодой Ник Кейв, а вполне зрелый Рикардо Виллалобос и другие, которые сейчас полноценные хедлайнеры техно-музыки.

«Рейв в Иране» вы показываете два раза.

Кирилл: Мы по реакции в Москве видим, что фильм срезонировал с большим количеством людей. Кому-то интересна экзотика, кому история. Фильм попал в поле наших радаров до того, как отменили Outline. Я думал, что это клюква, типа «Хеви-метал в Багдаде». Но это вполне хороший фильм, потому что он сделан по законам драматического кино, это инсайд, когда ты переносишься в другую реальность, за полтора часа проживая несколько жизней. Собственно, это и есть свойство хорошего документального кино.

Почему вы взяли классический фильм о грандже «Хайп!»?

Кирилл: Мы следуем международному контексту. Он, вероятно, входит во все списки фильмов про музыку, а его режиссер — Дуг Прэй, который сделал другой культовый фильм про про диджейскую культуру, «Скрэтч». На фестивале SXSW в Остине в этом году показывали восстановленную версию «Хайпа!» к 20-летию релиза, то есть у фильма открылось второе дыхание. Он рассказывает про людей, которых нет с нами: когда мы только подтвердили фильм, умер Крис Корнелл. Он не главный герой, но фильм показывает его так, как не показывают другие. Это фильм про конкретный момент, который оказался важен для нескольких поколений.

В связи с фильмом про рейв «Я — Гагарин» хотел узнать о ситуации с документалистикой о российской культуре.

Кирилл: Российская культура последних 20 лет чудовищным образом не задокументирована. Есть лакуны, где ты не понимаешь, что произошло. Потому читаются и переиздаются такие книги, как «Корпорация счастья» или «Песни в пустоту» (один из авторов, Александр Горбачев, приедет в Казань и расскажет, почему документальный жанр по праву соперничает с игровым - это часть нашего совместного проекта с S7 в этом году, когда мы привозим в города людей, которые могут рассказать о том самом контексте, о котором говорила Алена). Есть острый дефицит и у нас. Мы получаем все больше фильмов, какие-то не берем, понимая, что этим фильмам мы не нужны, мы не можем их представлять с сознанием, что картина соответствует уровню фестиваля, а аудиторию он найдет и так. А какие-то сюжеты ищем собственноручно как футбольные скауты, стараемся, как можем, их прокачивать.

Алена: Вообще есть свои закономерности развития внутри индустрии. Например, после того как фильм «В поисках Сахарного Человека» получил премию «Оскар» несколько лет назад, на музыкальную документалистику обратили пристальное внимание, на фестиваль Сандэнс приехали продюсеры, которые искали похожие фильмы, чтобы выложить в них деньги. Потом появились такие блокбастеры как «Марли», «Эми» и т.п. В этом смысле российской документалистике не хватает такого вот успешного кейса — фильма, который собрал бы деньги, попал бы в телек. Хотя вот мы прокатывали фильм про «Гражданскую Оборону», и он был очень успешным, но он был скорее каким-то исключением из правил. В общем, я бы сказала, что есть нишевые фильмы про предметные явления, не всегда высокого качества, такая вот журналистика на экране. И есть фильмы, которые снимаются в киношколах людьми с кинообразованием, но их мало интересует предметное поле. Тем, кому интересно про музыку и какие-то культурные явления, приходят не из киношкол, а те, кто учились в киношколах, как правило снимают по большей части человеческие истории.

Кирилл: В этом смысле «Я — Гагарин» интересно кино. Его режиссер снимала и для телека, и какие-то свои проекты. У него есть французский продюсер.

Алена: Да, это одновременно и личная история, и история культурного пласта., что довольно редко для российского документального кино.

Кирилл: Просто у человека свербила история, и она при помощи фильма закрыла гештальт, параллельно открыв дверь в интересный мир.

Сейчас снимают два фильма Цоя. Это истории вашего поля?

Кирилл: Если говорить про Серебренникова, да и про Учителя, это формально картины не про Цоя, так как никто не смог договориться с наследниками, так что получится, видимо, аллегорическая, метафорическая история. Я думаю, это будут интересные фильм. Было уже много обсуждений, что все это носит анекдотический характер. Но при этом в Венеции показали художественный фильм про Нико, тут же объявили, что Тод Хейнс будет снимать документальный фильм про Velvet Underground. Противоречат ли эти вещи друг другу? Нет, документальное кино кому-то всегда будет важнее художественного, в обоих будут видеть ложь и преувеличение. Так было с «Обороной»: такого количества неадекватных комментариев я не читал никогда. Это показывает масштаб явления. С Цоем будет тоже самое.

Радиф Кашапов