Почетным гостем прошедшего фестиваля мусульманского кино был классик польского кинематографа, лауреат множества престижным призов, режиссер Кшиштоф Занусси. Во время мастер-класса режиссер на чистом русском рассказывал о своей жизни, с высоты своего положения искренне наставлял молодых кинематографистов, делился воспоминаниями и показывал отрывки из своих фильмов. В конце встречи Кшиштоф Занусси, как педагог, пригласил желающих в свою польскую резиденцию, где, по словам хозяина, уже побывали более 1000 молодых кинематографистов, желавших поближе пообщаться и поучиться у мэтра европейского кино.
Речь режиссера со встречи приводим полностью.
У меня не польская фамилия. По отцу я итальянец, по матери — поляк. Родился в 1939 году, в год начала войны. Я рос под бомбами, видел, как расстреляли людей, наверное, поэтому у меня осталась фиксация на многих частных смертях. Сейчас много думаю о смерти и о том, почему я остался жив, а другие нет.
После войны Польша была под влиянием СССР. И это были годы большого напряжения. Мой отец — архитектор. До войны работал на себя, после, конечно же, только на государство. Перед школой родители предупредили меня, что учителям физики, химии, математики можно верить, а преподавателям по литературе и истории нельзя, ибо им платят за вранье. Отец сказал, что после этих уроков я должен переспрашивать все дома, чтобы узнать правду. Это была настоящая шизофрения и такой опыт, пережитый в восемь лет, оставляет след. Я до сих пор удивляюсь, как мы разбирались в том, что и как нужно говорить в зависимости от места и окружения.
Я всегда мечтал вырваться за железный занавес, хотя тогда это казалось невозможным. Поэтому изучал самостоятельно языки. Это было безумие, потому что никто не знал, сможем ли мы, вообще, когда-нибудь выехать. Но позже, благодаря языкам, мне довольно рано удалось наладить контакты.
Я должен был стать архитекторов, как мой дед, отец и прадед. В архитектуре тогда правил соцреализм, отец мне показывал и объяснял, почему эти здания построены в плохом вкусе. Я понял, что если стану архитектором, то мне придется строить такие дома, а потом объяснять детям, как это уродливо. Поэтому поступил на факультет физики и очень горжусь этим. Я до сих пор влюблен в физику, но физика так и не влюбилась в меня. После четырех лет учебы понял, что Нобелевскую премию я точно не получу. Потом пошел на философский факультет. У нас был один такой факультет немарксистского толка. Тогда же занимался любительским театром, прессой и кино.
Я делал много короткометражек и отправлял на фестивали. Однажды на национальном конкурсе я одновременно получил семь призов за разные фильмы. Жюри не узнало, что это один автор. Тогда для меня было важно понять, что кто-то тоже ценит мои работы. Когда работаешь, не понимаешь хорошо ли это или плохо. После похвалы я пошел в киношколу, но спустя три года меня выгнали. Нужно привыкать: бывает не только похвала. Главное, найти баланс, понять прав ты или нет. Если ты против всех, то можешь быть правым, но если ты против всех очень долго, то стоит задуматься. Не нужно сильно радоваться похвале и не расстраиваться сильно от критики. Но размышлять над критикой всегда нужно.
Даже сейчас на свои фильмы я получаю много критики. Я уверен, мои последние фильмы — лучшие в карьере, но критики много пишут "Занусси постарел и повторяется". Не знаю, кто прав. Если у вас, у молодых, слишком много сомнений — закончите у психиатра. Если сомнений нет вовсе, то у вас нет таланта.
Искусство — всегда борьба, соперничество и поиск зрителя. Кино сейчас может снять любой, но добиться внимания зрителя намного сложнее, чем раньше. Но если режиссеры привлекают внимание поведением и внешностью, значит, они растрачивают энергию. Хотя можно сделать из себя обезьяну, это тоже занимательно. Но лучше, чтобы вся энергия шла в работу. Но это просто мой морализм.
Трейлер свежей работы мастера - «Инородное тело»
Владельцы бренда бытовой техники «Занусси» — мои далекие родственники. С ними я смог полностью прочувствовать роль бедного родственника. Они миллионеры, которые всегда смотрели на меня как на выходца из Африки. Я мечтал, чтобы они заметили, как я тоже чего-то достиг. Удачный случай сложился в 1980 году. Моя картина закрывала Венецианский кинофестиваль. В тот же год в Каннах я получил приз за свою предыдущую картину. Я пригласил дядю, главу компании. Рядом с нами в ложе сидели премьер-министр Италии и Федерико Феллини.
После фильма звучали долгие аплодисменты. Я, наконец, подумал, что доказал дяде, кто я. Но на улице он как ни в чем не бывало начал говорить об ужине. Стало ясно - даже "Оскар" его не убедит. Но на следующий день он встретил меня возбужденно у отеля и вскричал «Кшиштоф, я даже не подозревал какой ты известный! Твое имя на обложке всех газет, ты знаешь сколько стоят эти обложки?».
Впечатление я все-таки произвел. Но это неважно. А важно, на мой взгляд, оставить свой след. Никогда не известно как и где этот след останется. Доказательств твоей правоты нет и не будет. Нужно только надеяться. Может быть, мои фильмы кому-то помогли, на что-то подтолкнули, что-то подсказали. Если так, то я счастлив. Хотя есть чувство безнадежности. Сколько раз я хожу на мастер-классы и лекции, рассказываю о себе и повторяю дежурные шутки про физику. 30 лет назад меня пригласили в США в довольный скучный штат Оклахома, провести двухдневный мастер-класс. Я с большим волнением говорил о миссии режиссера, показывал отрывки из фильмов. В конце пришедшие молодые люди спросили только одно: «Почему вы не снимите нормальное кино на английском языке, чтобы мы не читали субтитров?». Я понял, что потратил два дня зря.
Спустя 15 лет, в коридоре лондонской студии меня остановил молодой мужчина и спросил «А вы не были в Оклахоме в начале 80-х? Я тогда случайно попал к вам. Мой отец пастор, и он считал кино большим грехом. Послушав вас, я решил доказать отцу, что он не прав». Этот молодой человек сейчас намного более известен, чем я. Поэтому, возможно, мои встречи имеют смысл. Если же нет, то просто приятно смотреть людям в глаза.
Записал Алмаз Загрутдинов
Комментарии (0)