Компьютерные игры, вомбат и редисочница: Каким на самом деле был Алексей Балабанов? Рассказывает его семья

Как вомбат снялся в «Брате», а редисоч­ница познакомила Надежду и Алексея

На выставке в «Севкабель Порту» огром­ное количество личных вещей Алексея Октябриновича и вашей семьи: от армей­ского дневника и раритетных пластинок до фото, писем и игрушек. Благодаря им она получилась не про мифотворчество или агиографию, а очень человечная и че­ловеческая. Как организаторы уговорили отдать столько всего?

Петя: Это Надежда Александровна может ответить, она занималась вещами, которые показывают.

Надежда: Я занималась вместе с Федей — и было задействовано три квартиры! Одну я разрыла сама, во второй знала, где что лежит конкретное. А Федя занимался третьей. Кладовку они перебрали вместе с куратором выставки Таней Гетман. Таня очень тактично, но настойчиво выспрашивала: «А где вот это? А где то?» То есть у нее были обширные знания, что вообще должно у нас быть.

С Тани Гетман все и началось?

Надежда: Еще до пандемии директор «СТВ» Максим Уханов сказал мне, что есть девушка, которая очень хочет сделать выставку, посвя­щенную Леше. Когда мы наконец встретились, Таня подтвердила: да, это давно в ней живет. А я доверилась тому, что она делала боль­шие выставки в Третьяковке, ретроспективу Серова, например (Татьяна Гетман — руково­дитель специальных программ Третьяковской галереи, на ее счету также хитовая экспози­ция-лабиринт по русским сказкам с работами Репина и Пепперштейна и медиапостановка «Ночь Кандинского» с участием актеров-«брусникинцев». — Прим. ред.). Таня встреча­лась со мной, с бабушкой (Ингой Александров­ной — мамой Алексея Балабанова. — Прим. ред.) и всеми, кто только был в ближайшем окружении Алексея Октябриновича.

Федя: Таня в этом плане — большая молодец. Она очень старалась достать для выставки всю возможную информацию и сделать ее интересной для посетителей.

Надежда: А вообще мы должны благодарить Алексея Октябриновича. Он человек, который никогда не выбрасывал бумажки. У нас сто­ял большой шкаф, ими заваленный. И вот наконец-то я нашла в себе силы его перебрать. Оказалось, за 20 лет жизни вместе я не видела и половины всех вещей, которые были в этом шкафу! Мне самой было интересно найти, например, артефакты из его студенческой по­ездки в Манчестер: проездной и ученический билет. Я радовалась как ребенок: ведь я даже не подозревала об их существовании.

На выставке в «Севкабель Порту» есть абсо­лютно выдающийся экспонат — плюшевая игрушка вомбат, привезенная Балабано­вым как раз из той поездки в Англию. Этот вомбат появлялся еще мельком в «Брате».

Надежда: Это к Феде, это его.

Федя: Да! «Вомбат, который идет в магазин за хлебом» — так мы его называли. Моя любимая игрушка. Вернее, это была любимая игрушка папы, но он подарил ее мне, когда я родился. Я все детство с ней играл, она оста­валась у бабушки с дедушкой в Свердловске, а потом я привез ее в Питер, когда переезжал. С тех пор вомбат стоит у меня на полке.

Петя: Даже я успел в свое время поиграть с вомбатом. Серьезная вещь. У нас вообще в семье нет такого, что нельзя что-то там трогать. Зачем просто смотреть на вещь? Это глупо, надо с ней взаимодействовать.

Так, а редисочница? Это та самая аутентич­ная, из «Замка», — вольной экранизации Кафки, которую ваш папа снимал в реаль­ном замке — Выборгском?

Петя: Нет, это реконструкция. Некоторые предметы специально для выставки были сделаны художниками кино, в том числе теми, с кем я знаком. Редисочницу вот создавала моя однокурсница Ангелина Коваленко. Вообще эта выставка такая классная еще и по­тому, что она сделана как декорация к филь­мам папы. То есть ты как будто попадаешь на съемочную площадку того кино, о котором рассказывает каждый из ее разделов! Вы­ставка — это лабиринт из всех его фильмов, в котором реальные мемориальные вещи сочетаются со стилизованными и воссоздан­ными. И реконструированные сделаны так здорово, что там соблюдены все фактуры, их можно прямо брать в кадр! В общем, я топлю за свою профессию — художник кино.

Надежда: Леша любил такие вещи, он их называл «мульками». Ему нравились необыкновенные предметы, которые в обиходе не у каждого. В том же «Замке» у Фриды есть приспособление с шлангами, качающее пиво, — это придуманная Лешей вещь, но смо­трится она абсолютно реалистично. А реди­сочница для меня дорога тем, что мы с Лешей начали с нее знакомство. Во время подго­товки фильма я показала ему книгу-каталог товаров 1901 года, и Леша выбрал оттуда редисочницу и духовой шкаф. По-моему, этой редисочницей я его и заинтересовала.

Идем дальше по экспонатам выставки — вот личная шахматная доска Алексея Ок­тябриновича. Петя, Федя, вас заставляли в детстве играть в шахматы?

Федя: Я очень любил играть в шахматы с па­пой. Но потом как-то выиграл у него. Тогда папа сказал, что все, теперь играть будем только на время. Иначе неприятно. И как вообще можно неограниченно думать над ходом?! Потом однажды я выиграл у папы и в блиц, и больше мы не играли. (Все смеются.) Папа ненавидел проигрывать, это семейная черта. Я тоже не люблю. И Петя не любит, особенно мне.

Петя: Я играл в шахматы, но не с Федей, потому что он всегда у меня выигрывал. А так я даже ездил в шахматный лагерь, у меня был какой-то разряд. В детстве у нас было очень много шахмат, и это здорово: они хорошо раз­вивают мозги. Вот Федя какой умный вырос. Это все они!

Как Петр и Федор Балабановы озвучили аудио­гид по выставке

На выставке есть костюм, в котором Алек­сей Октябринович снялся в «Я тоже хочу», своем последнем фильме, — флиска, ко­жаная куртка и портфель.

Надежда: Да, это все реальное. Кожаную куртку для выставки выдал из своего архива Федя. Кофта бордовая хранилась у меня — она была подарена Леше Сергеем Бодровым. Отдельная история связана с этим портфе­лем. В день, когда Леша должен был в кадре «Я тоже хочу» по сюжету умереть, я ему сказала: «Слушай, все режиссеры ходят с портфелями, ты тоже. Ты играешь режис­сера — иди с портфелем. А когда ты в кадре умрешь, пусть останется только портфель. А потом все это произошло в реальности через некоторое время. Мне принесли этот портфель. Я попросила его спрятать, чтобы больше не видеть. Сказала: «Только не выкидывайте». И вот нашла этот портфель только сейчас.

Сейчас, спустя почти 10 лет, стало ли не­много легче на него смотреть?

Надежда: С этой выставкой я нашла много вещей, которые не то что боялась взять в руки — посмотреть на них боялась. Они у меня были затырканы везде. А сейчас я поняла, до какой степени именно сегодня нужна эта выставка. Я должна была сама вместе с детьми сделать все, чтобы это было по-честному. Объяснить людям, что история Лешиной жизни, история его фильмов понимается каждым человеком в меру его испорченности. Я подумала: если со своей стороны выну все и пересилю себя, то, быть может, помогу людям быть честнее, добрее и правдивее.

А как терапевтический акт — отдать что-то личное вовне — это не сработало?

Надежда: Пока нет. Но я была очень Таней очарована. Некоторые вещи до того, как с ней познакомилась, я не хотела давать. Его рукопись «Счастливых дней», письма какие-то. А потом, когда увидела, что Таня относится к ним как к реликвиям, была рада отдать все, что найду. Но, например, костю­мы у меня не брали. Только Динарин ночной для «Про уродов и людей». А так я уже год назад начала собирать из всех загашников и складывать в одну коробку костюмы, ко­торые были в Лешиных фильмах. Собралось довольно много. Я их отфотографировала для моей будущей книги.

Динара: Включусь тоже, раз заговорили про «Про уродов и людей». С Балабановым мы познакомились на дубляже фильма «Брат», я озвучивала тусовщицу Кэт. Я маленькая была, лет 20. И вот закончил­ся наш рабочий день, выхожу в коридор и кто-то мне говорит: «А ты знаешь, какое отчество у Леши? Октябринович!» Я воз­вращаюсь в студию и, прощаясь, говорю: «До свидания, Алексей Октябринович!» И он так посмотрел на меня: «Мол, ну что, прикололась, довольна собой?» Но потом к своему удивлению я получила сценарий «Про уродов и людей». Мне тогда сложно было решиться сыграть Лизу из-за сцен порки розгами, где надо раздеваться. Пом­ню, попросила друга с большим опытом прочитать текст. Он мне сказал: «Слушай, Динара, режиссер гениальный, сценарий гениальный, чего ты вообще выпендри­ваешься?» Знаете, Леша очень тонко под­водил актеров к чему-то, когда какие-то вещи не получались. Актер, он же инстру­мент, скрипка. Если на тебе играют плохо, то увы. А он играл так, что тебе казалось: ты — скрипка Страдивари.

Надежда: Когда на выставке все фильмы оказались вместе, я увидела вот что. Алексей Октябринович не то что не мог пальцем тронуть женщину, но даже толкнуть или еще что-то. А у него во всех фильмах женщин или насилуют, или бьют, или в воде топят. Зная его характер и отношение к женщинам, мне кажется, так он пытался их защитить — показывал, как нельзя поступать. Не так, как сегодня, когда словами «режиссерка», «кураторка» якобы возвеличивают женщи­ну, нет. Такая защита для меня более яркая и нужная, чем суффиксы.

Динара: Сейчас часто говорят лишь о несколь­ких фильмах Алексея Октябриновича — только они на виду. А на выставке мы наблюдаем его развитие и весь масштаб Балабанова. Эта выставка как река. С чего все началось — это его документальные фильмы. Как Алексей Октябринович проходил этап эстетского кино — «Счастливые дни», «Замок», «Про уродов и людей». Отдельный период — это «Брат», «Брат-2», «Война». Еще один — «Жмурки», «Мне не больно», «Груз 200». И эти периоды даже стилистически разные! Мне очень понра­вилось, что выставка начинается с голоса Пети и Феди — они как проводники по миру Балаба­нова. Надеваешь наушники аудиогида — и тебя как будто лично на нее приглашают.

Как превратить лопату в меч и причем здесь «Звездные войны» (ни при чем!)

На выставке очень классный момент, когда сидишь в беседке, как из «Брата», и слу­шаешь истории Феди и Пети про съемки в фильмах папы.

Надежда: Федя, а ты рассказывал, как на «Грузе 200» группа не обнаружила у лопат, которые нужны были для съемок, черенки?

Федя: Нет, я решил не рассказывать. Эта исто­рия — пятно на моей кинематографической карьере. (Смеется.)

Надежда: Мне кажется, она про твою роман­тическую сущность.

Федя: «Груз 200» — это моя первая серьезная работа в жизни (и в кино!): на полтора месяца я уехал из дома и что-то там делал на площад­ке. Понятно, многое в 15 лет я не умел, так что сложные вещи мне старались не поручать. В связи с этим у меня образовалось свободное время, часть из которого я потратил на напи­сание книги, которая называлась «Пим».

Петя: Ты дописал ее?

Федя: Я нашел тетрадь с «Пимом» на даче во время коронавируса и перепечатал в элек­тронный вид. Отправлять это я никуда не буду, но хотелось сохранить на память.

Петя: Вот видите, Федя как папа. Ты говори­ла, мама, что папа все собирал — и я такой же. Лучше сохраню, пусть будет.

Федя: Абсолютно как папа, я вообще не вы­брасываю вещи.

Надежда: Федечка, а ты не дорассказал про лопаты. Помню, ты просил меня сшить тебе плащ с капюшоном и ходил в нем по Невскому проспекту. Это, как и черенки от лопат, привет «Звездным войнам»?

Федя: Нет, плащ с капюшоном — это привет «Первому правилу волшебника» Терри Гуд­кайнда. У меня со школы ник во всех соцсе­тях — Гратч, это персонаж оттуда.

Петя: Мам, даже у меня был ник из этой книги.

Надежда: Это какой?

Петя: Зедд — это Зеддикус З’ул Зорандер. Ты что, не помнишь время, когда мы жили на Малом проспекте? Мы с Федей строили в комнатах дома.

Надежда: Помню, потому что я их убирала.

Петя: Тогда Федя читал «Первое правило вол­шебника», а там 24 книги. Я хотел читать то же, что и мой брат, хоть я и на 5,5 лет младше. В итоге прочел книги четыре из этой серии.

Надежда: Так. А черенки лопат все же исполь­зовались для «Звездных войн»?

Федя: Нет, это были мечи из Средневековья. Я больше по нему. 

Надежда: Короче говоря, на съемках «Груза 200» лопаты оказались без черенков, потому что прямо во время съемок Федя играл с реквизитом, как с мечами. Но я из-за этого не ругалась, ведь это о том, какой интересный мир внутри человека живет, если он все лопаты превращает в мечи.

Федя: Русский романтизм.

Правда ли, что Балабанов играл краплеными картами с бандитами

А было ли, что вы, ребята, испортили что-то на съемках, и за это попало?

Петя: Да, я наследил на чистом снегу, который нужен был для съемок «Реки», в Кандалакше. Я рассказываю эту историю в аудиогиде выставки.

Надежда: А я помню, как «Брата» снимали, и Федя все время лез в кадр и кричал, а папа на него не наезжал и все ему разре­шал. Зато группа его ненавидела. (Все смеются.)

Сейчас Федя узнает травмирующую историю из детства, кото­рую придется прорабатывать.

Надежда: Она не травмирующая, потому что папа вообще не обращал внимания. Ну влез в кадр и влез, молодец.

Федя: Мне, конечно, объясняли, что кричать не стоит, и уводили меня. Но папа не ругался. Другие люди — да. Сейчас, к слову, я их прекрасно понимаю и сам не люблю, когда режиссеры тащат на площадку своих детей. Они шумят и мешают группе работать.

Надежда: А помните, как была премьера «Про уродов и людей» на «Кинотавре» и вас отдали Динаре, чтобы вы не мешали?

Динара: Я была вашей няней.

Федя: Конечно, помню, я был влюблен тогда в Динару.

Петя: Очень не завидую Динаре, что она была нашей няней на «Кинотавре». Мы все время творили всякую дичь.

Динара: А у меня замечательные воспоминания остались: мы гуляли у моря, Федя дарил мне цветы полевые. Ты, Петя, был тогда еще совсем маленьким.

Федя: Петя, а помнишь, как мы играли на «Кинотавре» в «Эпоху империй»?

Петя: На компьютере или реально?

Федя: Реально.

Петя: Нет.

Федя: Наш папа любил первую «Эпоху империй», была такая стратегия, когда компьютерные игры были еще в зачатке. Я ча­сто смотрел, как он играет: там были башни, на которых сидели лучники и отстреливались от врагов. И вот в Сочи я нашел похожую башню на берегу Черного моря, залез на нее и сказал Пете, что теперь он должен меня штурмовать, а сам отстрели­вался от него. Петя забыл почему-то это историю, а я помню. (Смеется.)

Петя: Ее перебили другие истории. Федя надо мной издевался, короче.

Федя: Не издевался! Я с тобой играл, как с равным.

Петя: Папа нам не объяснил, как играть между братьями. Думал, сами разберутся. Не разобрались.

Федя: Ну не знаю, меня все устраивало.

Петя: Я страдал. (Улыбается.)

Федя: Ну, была пара историй. Ты как папа, который рассказывал во всех интервью, как он карты кропил и резался в них с бандита­ми. Ну да, было пару раз! Но в остальное время-то он был прилеж­ным семьянином. (Смеется.) Так и у нас: да, пара игр плачевно для тебя закончились, но остальные тебе нравились, было весело...

Петя: ...тебе. А у меня не было выхода, помни об этом. (Смеет­ся.) Так, подождите, мы же хотели про выставку поговорить.

Кажется важным, что выставка «Балабанов» состоялась в 2022 году.

Надежда: Что ни делается, то к лучшему.

Дело не в том, что надо было выговориться именно сейчас?

Надежда: Так получилось, и это совпало. Выставка была при­думана до всех событий. Если Таня болела этим проектом столько лет, если это вот так дотянулось до сегодняшнего дня, значит, для этого есть причина, которую мы никогда не узнаем. На все воля Божья.

Петя: Безусловно.

Федя: Нечего добавить.

Петя: Мама, обнимаю тебя. Федя, приподнимаю тебя. Всем пока!

Федя: А у тебя время сейчас есть? Давай вдвоем поболтаем.

Выставка «Балабанов» проходит в «Севкабель Порту» до 15 января. Подробнее о ней здесь.