Ильдар Абузяров: «Если Казань претендует на звание столицы, нужно больше имперской архитектуры и смелых решений»

Можно ли где-нибудь найти ваш первый рассказ?

Да, «Пост мордой вниз» он назывался, я его не включал ни в какие книги, но в сети он есть. Появился он потому, что мне как-то стало жалко одну уходящую историю. Я подумал, что если ее не записать, то все наши разговоры, все, что с нами было, смоет осенним дождем. Запечатлев историю, я отправил рассказ-фотографию другу. А он его напечатал в журнале «Нижний Новгород». И судьба моя поменялась, пошли отзывы, писать для меня стало важнее, чем зарабатывать деньги (я был тогда заместителем управляющего в цехе оконных блоков). У Льоса есть эссе про творческого червя, которые поедает писателя изнутри, вот такой червь во мне поселился. И литература начала вытеснять мои некоторые бизнес-навыки и наклонности.

Вы начали писать из-за страха перед дождем?

Скорее, перед снегом. Никогда об этом не думал, но в подростковом возрасте со мной произошел интересный случай. Как-то вечером я сидел на высоком берегу реки, с которого мы катались на ледянках, и со страхом смотрел вниз. Пурга, метель стелиться по руслу. Ничего не видно и за три метра. А каково там внизу? И вдруг я слышу крик. Дикий такой, истошный, смешавшийся с завыванием вьюги, будто кто-то взывает о помощи. Делать нечего, пришлось спуститься. А там в середине русла - совершенно пьяный мужик с маленьким ребенком. Сначала я увидел только силуэты. И мужик этот до того был сильно пьян, что не мог долго держаться на ногах вертикально, постоянно падал. Потом вновь вставал, отряхивался, пытался тащить на санках своего малыша и снова падал. Я ему как-то помог сохранить равновесие и взобраться на берег. Но с тех пор у меня появился страх, что человек может сгинуть просто так, замерзнуть буквально в нескольких шагах от спасения, пропасть в пурге в нескольких десятках метров от теплых жилищ. Тогда-то, видимо, во мне случился перелом, и я стал писателем. Книги - это моя маяк для заблудшего, потерявшего человека.

Насколько тяжело писателю в России?

Бывает разные судьбы. Некоторые не доживают до старости. А писатели вроде Улицкой или Пелевина прекрасно себя чувствуют со своими мега-тиражами. В таких случай я вспоминаю, как Ницше рассуждал о том, что чем на популярнее книга, тем больше на нее налипает обывателя со своей мелкой душой. А значит, верно и обратное - чем сильнее и сложнее текст, тем у него меньше слушателей.

Вы известны тем, что никогда не сидите на месте. Где были недавно?

К примеру, ездил в США. Мне очень нравится Керуак, поэтому в какой-то момент мне захотелось, как Керуак, добраться из Нью-Йорка до Сан-Франциско. Но это оказалось невозможным в наше время. Оружие легализировано во многих штатах, американцы боятся нападений и не останавливаются на дорогах. А вот бомжи, наоборот, мне помогали. Социальные службы их опекают, дают еду. А они ее делили со мной. Они помогали мне учить язык. С ними всегда можно было поговорить на разные темы.

Понравилась Америка?

В Нью-Йорке чувствуется мощь, сильная энергетика. Но мне больше по душе маленькие страны. Страны, соразмерные масштабу простого человека. Например Киргизия, Босния или Финляндия. Об этих странах я написал свои книги – «Мутабор», «Агробление по-олбански» и «Финское солнце». На книжной ярмарке в Хельсинки недавно прошла презентация «Финского солнца», на которую приходил финский татарин, футболист Атик Исмаил. И глядя на его счастливую судьбу, я подумал, что у финнов с татарами много общего, если не сказать, схожие судьбы. Просто финнам повезло больше после революции. У финнов была широкая автономия в составе России. И они жили на окраине империи. В итоге Ленин подписал декрет о независимости Финляндии, и маленький трудолюбивый народ начал выстраивать свою страну самостоятельно. Теперь они преуспевают, добившись всего своим трудом. Финны главным своим достоинством считают терпение и трудолюбие. Не правда ли – похоже на татар? Живут они вполне самодостаточно и с чувством собственного достоинства. У них есть свои режиссеры, писатели, художники, которых мало кто в мире, кроме финнов, знает. Но главное, что они есть, что они творят, развиваются, а значит, рано или поздно, у них есть шанс достигнуть таких же успехов и оставить след в мировой культуре, каких достигли и оставили в спорте финские хоккеисты или лыжники.

А для чего вы ездите по миру?

Жажда жизни и стремление к развитию. Ищу события, которые меня потрясают. В последнее время, к сожалению, это войны и революции. Например, революция в Египте, которую я поехал поддержать целенаправленно. За год до нее я побывал на Каирской книжной ярмарке и меня потрясли нищета и коррупция, царившие в Египте. Когда народ вышел на Тахрир, у меня не было сомнений. Я купил билет, чтобы статьями поддержать право египетского народа на достоинство и свободу. В новом сборнике «О нелюбви» есть рассказ по тем моим впечатлениям. Называется «Ритуальное убийство». Я, вообще, считаю, что можно писать только о том, что ты прочувствовал лично. Как Фицджеральд — несчастную любовь. Или Хемингуэй — войну или корриду.

Два года назад по вашим текстам был снят фильм «Курбан-роман» Салават Юзеева. Как вы оцениваете его судьбу?

Салават снял его по-своему, это его право. Хорошо, что у нас совпали образы главных героев, Юсуфа, Марса и Марыси. Я увидел своих героев на экране – это главное. Во всем остальном Салават, как самостоятельный художник, имеет право на собственную трактовку. Вообще, мы с Юзеевым разные. Его творческая генеалогия – кино абсурда: Линч, Бунюэль. Мне по душе итальянский неореализм и магический реализм, если брать литературу, плюс Кортасар, Кундера, европейские левые. Но как бы там ни было, мне жаль, что фильм мало показывали в Казани.

Весной вы много времени провели в Казани.

Да, меня пригласил на фестиваль Jadidfest Всемирный форум татарской молодежи, а решил задержаться. Помню, в один день пошел на спектакль по Шукшину. Народу нравится, а я просто умираю со скуки. Сбежал, взял такси, поехал на футбол. И мы выиграли, 4:1! Карадениз на первых минутах забил! Еще на подходе к стадиону я поймал волну радости, идущую из нутра. Футбольный матч - вот где настоящая драматургия, настоящая страсть и искусство.

Вы родом из Нижнего Новгорода. Какого после Нижнего в Казани?

Как человек, поживший в двух городах я имею право сравнивать. В Нижнем больше столичной мощи. Здания в историческом центре выше. Кремль на высоком берегу выглядит как настоящая боевая крепость. Казанский смотрится, скорее, декоративно, по-туристически – как пряник. Вообще, весь центр Казани - будто игрушечный. Здесь красиво, уютно, тепло. Но если Казань претендует на звание столицы, нужно больше имперской архитектуры и смелых решений. Многие ругают «Дворец земледелия», но он как раз придает Казани некую столичную мощь. А еще Казань сильно уступает другим городам Поволжья в современной архитектуре. В Казани убивает типовая застройка «аля униформа». Везде ставят одни и те же типовые П-образные бараки. Причина – отсутствие свободной конкуренции. Все земли и подряды и тендеры, видимо, поделены между несколькими приближенными к власти фирмами. Свободного архитектурного состязания нет. А когда нет состязания, нет внутренней борьбы, и мотивации стать лучше. В итоге нет роста. Клановость очень сильно мешает развитию нации и республики.

Абузяров работал сторожем, спортивным обозревателем, грузчиком, коммерческим директором журнала «Октябрь», преподавал в нижегородском медресе «Махинур», публиковался во всех главных «толстых» журналах – «Знамя», «Октябрь», «Новый мир». Автор книг «Осень джиннов», «Курбан-роман», «Хуш», «Агробление по-олбански», «Мутабор». Финалист премий «Национальный бестселлер», «Большая книга». Переводился на немецкий, чешский, шведский, итальянский и другие языки.