Покой нам только снится: «Мой белый калфак» в Камаловском

Режиссер Фарид Бикчантаев выстраивает на сцене телестудию: камеры транслируют происходящее на большие и не очень экраны, часть зрителей заменяют картонками, рядом с ведущими тусуются гримеры (очень хороша Ляйсан Файзуллина в образе модницы из 80-х), вместо занавеса в антракте опускаются осветительные приборы.

Действие — это телемост между татарами США и СССР, они сидят порознь, смотрят друг на друга и пытаются говорить. Это пьеса конца 80-х, с верой в светлое завтра. Но сейчас разговоры о самосознании, языке, разорванности многомиллионного народа стали актуальны, что несколько режиссеров ставят спектакли, вербатимы, снимаются социальные ролики на эту тему. Это важно.
Они разные, персонажи пьесы. Вот ведущая со со стороны Казани Клара Измайлова (Раушания Юкачева). Она всегда напряжена, ведь у телемоста есть сценарий, и он совершенно не соблюдается, а прямо среди зрителей явно сидят люди в сером. Ее коллега в США Сафия Нурхан (Люция Хамитова) также строга, но это естественная рабочая манера. Они дают слово участникам передачи и постепенно зритель понимает, что ни одного лишнего персонажа здесь нет. Каждый потерял кого-то из-за того, что татары оказались разбросаны по планете и не нашли в себе силы быть единым народом: из-за страха, из-за политики, из-за собственной слабости, да мало ли можно придумать оправданий?

Депутат, художник, ветеран войны Исмай Акчурин (Азгар Шакиров), который, к примеру, отрицает связь с фабрикантами Акчуринами, встречает давнего друга - американского солдата Майка Стерна (Айдар Хафизов), дружба с которым, возможно, и дает ему возможность верить, что он жил не зря... Потом он видит своего ученика Тайфура Кормаша (Искандер Хайруллин). А тот может поговорить с давней любовью Региной (Венера Шакирова). Тайфур попал на передачу, зайдя как-то в ресторан «Ак калфак», которым ведает Жак (Ильдус Ахметзянов) и его жена Катрин Люсиль (Алсу Гайнуллина). У Жака на той стороне осталась мать - он скрыл ото всех, что остался жив в плену, сменил имя, чтобы у его родственников в СССР не было неприятностей. Мама, Шамсия Ишмуллина (Рузия Мотыгуллина), глубоко презирает тех, кто уехал в США, открыто называя их предателями. Ее отца расстреляли, муж, дети погибли, как она считает, на войне. Всю жизнь она провела в борьбе. И каково ей будет узнать, что вся эта жизненная схема рушится, потому что некоторые уезжают не потому, что предают, а потому что хотят спасти родного человека.

Эстрадные номера от финских, турецких и американских татар звучат со стороны Сан-Франциско. То есть для них песня - это память. Также, как и калфаки, которые там носят участники телешоу. Вынесенный в название белый калфак хранит Жак, и когда ему дарят пластинку Ильхама Шакирова, а он погружается в прослушивание ключевой композиции, телевизионщики очень хотят, чтобы он демонстративно тосковал на его фоне. С внешней татарской символикой это давняя проблема: еда, одежда, танцы становятся невероятно важны, и порой кажется, что они заслоняют саму среду, саму суть. Легко показывать кулинарные способности или умение танцевать, даже соседям, не знающими ни слова по-татарски, но что же это за нация, которая не говорит на родном языке? Занимается ли кто-то так называемым развитием культуры за рубежом? Единицы. Но без старых песен, без калфаков-эчпочмаков-сабантуев они просто уйдут в никуда, потому что находятся на чужой территории.

Пример ухода - танцор Ратмир Закиевский (Ильдус Габдрахманов). У него спрашивают, почему он не танцует татарских танцев. Он, явно недовольный, отвечает: у татар понимание высокого искусства ограничено, он не виноват в этом, вообще, приходите на концерты, а я спешу...

Его коллега по сцене, певица Зубайда Прайс (Алина Мударисова), татарка по матери, единственная, кто говорит на сцене по-английски, внезапно переходит на родной, когда начинает петь те песни, которые ей передала мать. Но она остается, при этом, американкой: зачем ей тосковать по стране, который принесла несчастья ее матери, она житель страны, которая занимается делом. Когда ведущая возражает, что и татары не ленивы, они сильны, как тигры, вкалывают как лошади, Прайс отвечает: действительно, народ который постоянно борется и воюет, не может достичь цивилизационного статуса.

Человек, который является татарином свободным - это кряшен Павел Николаевич Иванов (Наиль Дунаев). Ему восемьдесят лет, он пришел на передачу вместо внука-борца, видимо, потому, что его душа до сих пор молода: он поет не по указке ведущего, а когда захочет. Он может принести свинью, которую вручили внуку в качестве приза на Сабантуе, прямо на стол председателю. Потому что невыносимо это. В одном из диалогов он даже словно «кряшен» понимает, как «көрәшең» (битву).

Ильдар Юзеев хитро построил пьесу. Его основной герой обнаруживает себя не сразу. Это художник Тайфур Кормаш. Он эмигрировал, потому что иначе мог оказаться в психушке. Он работает в рекламной фирме, у него вся хороше с материальной точки зрения. А покоя нет. Во время телемоста он начинает проявлять себя едкими комментариями. Мол, везде хватает испорченных людей, мы потеряли путеводную нить, мы умираем с улыбкой на устах, когда над нами нависает гильотина, половина из нас не знает родного языка, потому что куда с языком, который признан одним из четырнадцати, необходимым, чтобы понимать любого человека, пойти? В Рим? Вашингтон? Париж? Нужен ли он, скажем, Ратмиру Закиевскому на сцене? Или вот Тукай. Сейчас такого героя породить не сможем, потому что язык мы теряем. В ресторане, выпив, он выдает горестный монолог: «Обронили калфак. Нет в нас единства. Вон даже евреи и армяне, как друг за друга по миру держатся, не теряют друг друга, хранят. И так разбитый, разорванный народ раскидан по разным частям света, между нами сожжены мосты. Кто только не рушил эти мосты. От Ивана Грозного до Сталина. Сколько татарских государств обессилили в войнах между собой. А потом еще и с русскими. Если так продолжится, кончатся татары».

Тайфур — это и есть татарский народ. И пока идут дискуссии о том, кто прав, он может убить себя в какой-то брошенной машине далеко от родины. И никто не приедет его хоронить.

Без ничек шундый хәлгә калдык соң?

Текст: Радиф Кашапов
Фото: Юлия Калинина

P.S. У Илдара Юзеева такое стихотворение: «Если смотреть со стороны, кажется, что мы гаснем. Мы постепенно выздоравливаем. Очень глубоко запрятана наша полная ненависти тоска… Не трогайте… Мы? Мы — это раненные тигры...».