Его картины есть в Госмузее ИЗО РТ и московском «Царицыно», в голландском музее города Девентер и частных собраниях Европы и США. Автор философских полотен и необычных интерьеров ресторанов и кафе готовит юбилейную выставку.
Как будете отмечать свои шестьдесят пять?
Широких народных гуляний точно не предвидится – просто посидим с друзьями в узком кругу. Но выставку все-таки планирую на конец лета – совместно с Рашидом Сафиуллиным, ему в этом году тоже шестьдесят пять. Сначала она пройдет в Свияжске, потом в Казани.
Почему в таком порядке?
Свияжск - это особое для меня место, считаю его своей второй родиной. Я там с конца восьмидесятых живу чуть не круглый год.
Место выбрало вас или вы место?
Все в жизни закономерно, даже если сначала не видишь очевидных связей. Поэтому сначала предыстория. Во время горбачевской перестройки я оказался в Москве, работал несколько лет в аппарате Союза художников СССР, преподавал в дизайнерской студии, разрабатывал разные проекты. Три года создавали проект музея книги в Доме Пашкова. Его принимали Раиса Горбачева, которая руководила Фондом культуры, и премьер Николай Рыжков. К сожалению, денег на реализацию тогда не хватило. Но я впервые в жизни заработал настоящие деньги – мог на них сразу несколько автомобилей купить.
А как вы оказались в Москве?
Как ни странно, благодаря тому, что был парторгом в нашем Союзе художников. Тогда партия неустанно руководила культурой, я бывал в обкоме и райкоме каждый день – именно там решались все насущные вопросы. А еще меня постоянно привлекали к разным, как теперь выражаются, республиканским проектам в качестве креативщика-дизайнера. Помню, однажды на ВДНХ планировалась выставка по продовольственной программе – любимому детищу Горбачева. Приезжаем, а все павильоны завалены фруктами-овощами, колбасами, винами, пряниками и прочим продуктовым изобилием. А у Горбачева, наоборот, была мысль показать реальную картину в стране – как живет народ. И мы сделали скромную витринку, в которую поместили хлеб, кусочек колбасы, кильку в томате, три коробки спичек. Экспозиция Татарии имела оглушительный успех. А меня пригласили поработать в Москве.
Почему вернулись в Казань?
Моя жена Татьяна в 1988 году надумала домик в Свияжске покупать. Попросила денег, я приехал посмотреть. Посмотрел и подумал – да зачем мне та Москва нужна? Нервно, народ злой, полки в магазинах пусты, проект музея книги застопорился. А тут – такая красота, тишина, покой. Сиди и твори. Чем я и занялся. Первые два года жил там безвылазно, занимался живописью. Я был совершенно свободен и много писал. А в 1990 году сделал большую выставку в музее изобразительных искусств. И в том же году уехал в Голландию.
Неожиданный поворот, честно говоря.
Это и для меня было неожиданностью. На выставку пришла голландская галеристка Мэри Кустал. Она приезжала в Казань с гуманитарной помощью, и на волне общего интереса к перестройке заинтересовалась казанскими художниками. Вообще, у нас тогда был бум, приезжало много иностранцев, скупали работы. Да и местные коллекционеры не дремали. Один провернул такую аферу: целую фуру картин вывез в Париж. Говорят, потом купил там себе квартиру. А нашим художникам прислал несколько каталогов их выставок. И все. Денег - ни копейки.
Не было опасений, что мадам Кустал поступит так же?
Мы сначала туда съездили, все посмотрели, заключили официальные соглашения. И в результате обосновались в городе Зутфен, где под казанских художников открылись пять галерей, проводились крупные выставки с участием Изомузея. В течение двадцати лет я и несколько художников жили на две страны. У меня там до сих пор мастерская. Но последние года три я там не бываю.
Не тянет в Европу?
Посмотреть? Да мы ее на машинах всю объездили вдоль и поперек. А картины там уже не покупаются так, как прежде. В России куда активнее. Вот сейчас у меня министерство культуры закупает большую работу с выставки, которую делали к Универсиаде.
Кто ваши самые строгие критики? Наверное, жена и дочь, они ведь обе - художники?
Нет, они - моя поддержка. С Татьяной мы знакомы с первого курса училища: вместе поступали, учились. Но до третьего курса, кстати, не обращали друг на друга внимания. А потом - любовь и свадьба в девятнадцать лет.
А родители понимали, поддерживали ваше творчество?
И отец, и мама технари, работали на заводе. Когда я заявил, что буду художником, то отец не принял это всерьез. У меня вступительные, а он меня на рыбалку увозит. К сожалению, рано умер, я только успел закончить первый курс. А мама – да, порадовалась за меня, побывала на открытии моих выставок.
Что вы еще не успели сделать? Есть тайная мечта?
Книгу хочу написать о том, как мы, казанские художники, прокладывали дорогу на Запад. Такие истории были - просто детектив. Вообще время было интересное, пусть внучка и ее поколение почитает.
 |
Евгений Голубцов любит парадоксы в творчестве и жизни – после полотен на библейские сюжеты написал картину о спортсменах. Член СХ СССР с 1977 года, заслуженный деятель искусств РТ. В 2010 г. единственный в Татарстане награжден медалью к 250-летию Российской академии художеств. С 1974 по 1989 год участник, а затем консультант ежегодных семинаров студии художественного проектирования СХ СССР «Сенеж». Как лидер «Группы 17» оформил пивной бар «Бегемот», Дом-музей Шишкина в Елабуге, ресторан «Казань», клуб «Маяковский. Желтая кофта» и другие объекты. |
Текст: Татьяна Лескова
Фото: Роман Никифоров
Комментарии (0)