Ольга Житлина

Почему вы решили стать художником?

Мой папа искусствовед, работал завотделом новейших течений в новосибирском музее. Когда приезжал в Питер, таскал меня по всяким мастерским. Знакомство с современным искусством началось у меня с андеграундной живописи, ну и еще я занималась керамикой. После школы пошла работать в офис: не очень понимала, чего хочу. Потом училась в Институте иудаики, где занималась семитской филологией, учила иврит и немного арабский. И только затем поступила в Академию художеств, на факультет истории и теории искусств. Диплом писала по видеоарту, что в консервативной академии было сложно: мало кто из преподавателей мог сориентировать.

Каким был ваш дебютный проект?

Первая выставка была в баре «Дружба». Мы с моими подругами, певицей Эми Питерс и фотографом Катей Сытник, сделали выставку живописи, коллажей и фотографий — разноцветных, против зимней депрессии. Я пыталась использовать свое образование, делала коллажи из всякой классической живописи в «Фотошопе».

Настольная игра «Россия — страна возможностей», созданная вами, не просто арт-объект, а практическое пособие для мигрантов.

Хочу подчеркнуть: это не моя персональная работа, я делала ее с соавторами. Летом 2011 года для газеты «Что делать?», которую издает одноименная петербургская арт-группа, мы с экспертом правозащитного центра «Мемориал» Андреем Якимовым придумали первый, черно-белый вариант игры, с рисунками Давида Тер-Оганьяна и дизайном Тани Александровой и Надежды Воскресенской. Потом игра была переиздана как практическое пособие: там уже все в цвете, с карточками, фишками, кубиками, подробным руководством, юридическим ликбезом, с указанием конкретных сумм взяток, описанием типичных ситуаций, возникающих у мигрантов при общении с полицией, работодателями, ФМС, русскими националистами. Настольную игру выставляли несколько раз, сейчас ее можно увидеть в рамках проекта «Жизнь как форма. Кочевая версия» в московском пространстве «Фабрика», а распространением ее занимается центр «Мемориал».

«Петр Белый всегда галантно целует
мне руку, а я в ответ — ему»

Можете сказать, что ваше искусство приносит пользу?

Хотелось бы надеяться. Мы с Алехандро Рамиресом делали проект, который назывался «В поисках N»: просили людей с опытом миграции рассказать истории из своей жизни — может быть, не очень приятные — и спрашивали, что бы сделал в этих обстоятельствах Ходжа Насреддин, просили придумать концовку в его стиле, смешной ответ, по-другому пережить ситуацию. Возможно, для интервьюируемых в этом был положительный психотерапевтический момент. Меня возмущает и шокирует почти повсеместное отношение к мигрантам с позиций расизма и пренебрежения. Например, когда полицейские автоматически задерживают в метро человека со смуглым оттенком кожи и в тренировочных штанах. Причем нормальным считается, что этот человек выполняет самую грязную работу за гроши.

Вас, как человека неравнодушного к политике, воодушевил недавний подъем общественных протестов?

Да, я ходила на митинги, как и многие мои друзья. Как и многим, мне не нравилось обилие националистов. Во время одного из шествий мы с Давидом Тер-Оганьяном сняли видео «Операция». В кадре маленькая радиоуправляемая полицейская машинка ездит в колонне чуваков с имперскими флагами, как бы олицетворяя утопическую добрую полицию, которая занимается своим делом, то есть разгоняет фашистов. Я не сильна в рукопашной борьбе, и моя антифашистская позиция приняла такую абсурдистскую стратегию.

Ваше искусство некоммерческое. Чем зарабатываете на жизнь?

Последнее время я зарабатываю на жизнь именно искусством, то есть получаю стипендию или небольшие гонорары за работу. Такое положение не дает никаких социальных гарантий и возможности откладывать на завтрашний день. Это может стать серьезным препятствием для того, чтобы, например, завести семью. Плюс в том, что такая ситуация позволяет полностью сконцентрироваться на проекте, некоторое время не думая о заработке.

Что вас вдохновляет, помимо искусства и политики?

Особого хобби нет, жизнь вдохновляет. Если брать, например, кино, то я, конечно, смотрю его, но побаиваюсь этого жанра: фильмы идут по два часа, сложно потом переключиться, вернуться в реальность. У меня с этим проблема. (Смеется.) Очень люблю есть, а вот готовить уже меньше. Мяса особо не ем, у меня травма из детства времен перестройки: помню все эти очереди за синюшными курицами. Как-то мне даже приснился кошмар, в котором уставшая от погони за дефицитом мама думает, из чего сварить суп, достает из холодильника свою посиневшую голову и говорит: из этого. Впрочем, я с малых лет научена не выпендриваться, сама мяса не покупаю, но если кто-то приготовил — могу съесть.

Вы сталкивались с пренебрежительно-снисходительным отношением мужчин-художников?

Не больше, чем в обществе в целом. Но у меня очень смешные ритуальные взаимоотношения с художником Петром Белым. При встрече он всегда галантно целует мне руку, а я в ответ — ему. На личном уровне решаю проблему гендерного равенства.

_{На церемонии награждения Henkel Art.Award Ольга Житлина вручила президенту фонда кусок хозяйственного мыла и напомнила об участи российских политзаключенных. Награду Житлина получила не за конкретный проект, а по совокупности. Писать диплом ей помогала видеохудожница из США Эмили Ньюман, преподаватель Смольного института. Житлина была автором проекта «Агентство утопических новостей» на портале OpenSpace.ru.}

Текст: Артем Лангенбург
Фото: Игорь Куликов