Алексей Пажитнов: «Компьютерные игры стали частью культуры»

18 июля считается днем рождения Тетриса, в этом году игре исполняется 28 лет. «Собака.ru» публикует беседу с ее создателем Алексеем Пажитновым, который уже 20 лет живет в США, а также с главой Microsoft Research и создателем первого тачпада Биллом Бакстоном, на днях побвываших в Петербурге, — об играх, российских студентах и борьбе с пиратством.

Алексей, вы уже больше 20 лет живете в США. А Билл из Канады. Как вам Россия?

Алексей Пажитнов: Вообще, я провожу в Москве каждое лето. В нынешнем году, по-моему, стало хуже, народ будто мрачнее. Может, цены еще поднялись, и это людей не может радовать. В сравнении с прошлыми годами — стало тусклее, пожалуй.

Билл Бакстон: Российские студенты потрясающие — если смотреть в целом. Они отлично владеют информатикой и математикой, но зачастую у них нет времени заниматься музыкой или даже спортом. Нужен баланс, чтобы художественное и научное сообщества научились жить в диалоге — тогда мы получим великих учёных.

Алексей Пажитнов: Да, русские математики по-прежнему ценятся. Хотя их уже оттесняют ребята из Индии и Китая. Они, особенно индусы, ужасно исполнительны. Русские хороши, как такие неуправляемые таланты, а эти прекрасно знают язык, точные, пунктуальные, их чаще приглашают на ответственные места. 

Как узнали про инсталляцию с блоком из Тетриса в «Эрарте»?

Алексей Пажитнов: Не то чтобы я специально отслеживаю такие вещи, но бывает кто-то из знакомых черкнет имейл — всегда интересно посмотреть. Было уже много смешных проектов: в Тетрис играют на окнах небоскрёбов, огромная сцена для игры была на фестивале Burning Man, а в Нью-Йоркском музее современного искусства ранняя версия «Тетриса» хранится в отделе архитектуры и дизайна.

В последнее время вообще происходит эстетизация старых игр, приставок и компьютеров. Это уже искусство?

Алексей Пажитнов: Скорее, фиксация культурных феноменов. Компьютерные игры стали частью культуры, люди это почувствовали и осознали относительно недавно. А ранние игры — самый верный кандидат, как корешки или истоки — часто упоминаются, вплетаются в инсталляции. 

Билл, вы же изучали музыкальное искусство. Как воспринимать людей, которые делают музыку на древних Atari, Commodore и Gameboy?

Билл Бакстон: Я работал на компьютере Commodore Amiga, когда помогал его разрабатывать. Так что свой первый цифровой музыкальный фильм я сделал ещё в 1971 году — достаточно давно, да? Позже я готовил цифровые музыкальные инструменты, и считал, что делаю их для серьёзных обеспеченных музыкантов. Моя подруга тогда сказала: ты делаешь не скрипку, а гитару или банджо, народный инструмент. С годами стало ясно — она оказалась права. Если вы небогаты и живете в небольшой квартире, то не можете нормально играть на пианино. Во-первых, соседи вас проклянут, во-вторых — оно постоянно будет расстроено из-за недостаточной циркуляции воздуха. А с цифровыми клавишами легко надеть наушники, взять инструмент с собой, менять характер звука. Технологии, слава богу, делают творчество доступнее.

Но это порождает массы неважных музыкантов.

Билл Бакстон: Если вспоминать классическую музыку, то в эпоху Венской классической школы было полно оркестров, а до нас дошло всего несколько имен. Приведу другой пример — мы, канадцы, как и русские, помешаны на хоккее. Вокруг полно так-себе-хоккеистов, но они наслаждаются процессом — а если этого в культуре не будет — финансирования, тренеров, аммуниции, болельщиков, то не получится новых звёзд вроде Уэйна Гретцки или Владислава Третьяка. Так же и с музыкой — не надо тревожиться, что вокруг куча плохой музыки, никто же не заставляет вас её слушать.

Алексей Пажитнов: Меня вы точно не заставите это слушать.

Тогда давайте снова про «Тетрис». Я слышал, что игра считается неплохим средством в борьбе с депрессией.

Алексей Пажитнов: Странное мнение, мягко говоря. Но вот психологи в Оксфорде изучали терапию послестрессовых состояний — увидел человек, скажем, какую-то страшную катастрофу, потом не может избавиться от воспоминаний. Оказывается, «Тетрис» изумительно вытесняет любые негативные впечатления и стрессы — поиграет страдающий достаточно долго, и нету у него флэшбеков. Вообще головоломки, конечно, странный жанр, но имеет многотысячелетнюю историю, ведь людей всегда развлекала игра ума.

А сами вы во что играете?

Алексей Пажитнов: Буквально месяц назад мы издали прекрасную головоломку Marble для Айфона. Делал для нее уровни, и сам поигрывал с большим удовольствием. Я вообще довольно много играю, стараюсь попробовать все интересные новинки — вот ещё Flow для того же Айфона занятная. Ну а дома у меня хорошая коллекция разных настольных головоломок. Последний кубик Рубика, который собрал — пять на пять. А шесть на шесть меня ещё ждёт.

А обычный, три на три, за сколько собираете?

Алексей Пажитнов: Сейчас я не в очень хорошей форме, надо три-четыре дня потренироваться, чтобы восстановиться. У меня есть свой метод, раньше я успевал между станциями метро размешать и собрать кубик, где-то за две-три минуты. Но не 30 секунд, я не верю в это, такое невозможно.

Многие и не знают, что это за кубик такой. Зато все знают, что такое смартфон и Инстаграм. Как вы вообще оцениваете ситуацию, когда люди общаются посредством сиюминутных картинок через гаджеты? Некоторые специалисты утверждают, что такой тип коммуникации скоро станет преобладающим.

Билл Бакстон: Сама стоимость фотографии снизилась, но это не только денежная экономия. Сейчас тратится гораздо меньше энергии — обладая современным мобильным устройством, мне не нужно скидывать картинки с фотоаппарата на компьютер, это меняет саму основу поведения. Поэтому разрабатывая новые устройства, мы должны думать, как будем внедрять их в общество, а потому должны знать, каким мы это общество хотим видеть. Есть такой историк, Мелвин Кранцберг — он известен своими законами технологии, первый из которых звучит следующим образом: «Технология — это не хорошо, и не плохо, но она и не нейтральна». Она представляет собой некую комбинацию плохого и хорошего. Сразу же озвучу второй его закон: «Изобретение — мать всех необходимостей». Звучит несколько парадоксально, но когда изобретаешь что-то и отправляешь в культуру, то всегда ошибаешься, никогда не бываешь прав до конца. Зато можешь просто сказать «Упс!» и исправить неточности, сделать лучше. Например, Microsoft допустила массу ошибок с первой Xbox, но исправила их в дальнейшем. Поэтому лучше ошибаться, чем тратить всё время на перфекционизм — это по крайней мере честно.

Алексей Пажитнов: Действительно, жизнь стала очень богата в плане изображений. Я отношусь к этому скептически — люди просто разучиваются читать, книги заброшены. Если это и способ общения, то уж больно поверхностный. Но зато кто-то снимет сливки с перспективнейшего рынка мобильных приложений, это точно.

Если говорить о рынке, то что делать с пиратством, а также с неадекватной борьбой с пиратством? Жители России очень болезненно реагируют на попытки заставить платить за контент.

Билл Бакстон: Конструктивного диалога не получается, и, к сожалению, обе стороны просто говорят друг другу: заткнись. Я терпеть не могу рекорд-лейблы, но дело не только в них — музыканты могут заработать на концертах и атрибутике. Просто люди привыкли платить за реальный объект, а если этого нет, то нет и ценности. Хотя ведь ценность моего велосипеда не в том, что он велосипед, а в том, что он позволяет мне ездить на работу без пробок. И когда покупаешь газету, платишь не за листы бумаги, а за открытый диалог и профессиональное мнение. Да, говорят, что гражданская журналистика может заменить традиционные СМИ. Но мне нужен проводник, который будет следить за тем, чтобы политики, общество, бизнес — все они были честны. Мне нужны профессионалы.

Алексей Пажитнов: Если не бороться с пиратством, то пропадает возможность получить признание, гонорары, все эти необходимые социальные и экономические факторы, и серьёзные люди перестают заниматься определённой областью. Она загибается, начинает превращаться в болото — поскольку туда приходят разные шаромыжники. В России с самого начала царила какая-то гнилая концепция: мы бедные и нам мало платят, поэтому если есть возможность украсть, платить не будем. К чему это приводит, уже самим носителям идеи становится очевидно. Есть пиратские книжные сайты — писатели перестают работать, становится меньше книг. И будут эти пираты в своём дерьме копаться, только оно у них останется.

Текст: Дмитрий Ромахов