Работы художника Андрея Белле хранятся в Московском музее современного искусства, Музее истории Петербурга, ЦВЗ «Манеж» и частных собраниях. А в его загородном доме помимо живописных полотен можно бесконечно разглядывать сувениры из дальних поездок и бесчисленные антикварные предметы, которые он собирает по блошиным рынкам мира.
Моя крепость
Дом Белле строил по собственному проекту. Уверяет, что никакого заранее продуманного плана у него не было и интерьер разрастался «как дерево, которое растет и не спрашивает, куда ему расти», однако все зоны очень комфортны. От входа путь направо ведет в гостиную и на балкон, налево – на кухню. В цокольном этаже расположились гараж, душевая и туалет, обставленные не менее любовно, чем жилые комнаты, – с томиками из букинистических лавок и старыми черно-белыми фотографиями в жанре ню, а также сауна и бассейн, выложенный мозаикой. Несколько лет назад здесь жили два геккона, один на черной стене, второй на белой. Мимикрировали не хуже хамелеонов – один потемнел, другой посветлел, – а потом оба пропали.
Лестница на второй этаж увешана счетами – это, шутит Андрей, информационно-вычислительный центр по пути в мастерскую. В мастерской предсказуемо царит творческий беспорядок, но внушительных размеров широкоформатный принтер дисциплинирует. Ряд тыкв на полке замыкает голова Ленина, однако Белле настаивает, что без всякого подтекста: «Не надо искать смысл там, где его нет». Для вдохновения висят фотографии любимых – жены Татьяны и дочки Лизы. Саму Лизу чаще всего можно найти в комнате за стеной – играющей на компьютере.
Дом на холме
Пейзажи, открывающиеся из окон, так и просятся на полотно. Дом стоит на холме в излучине Невы, в стороне от Мурманского шоссе, рядом возвышаются рукотворные острова, насыпанные по приказу князя Потемкина-Таврического. Когда сходит вода, видно, что стоят они на балках, скрепленных металлическими скобами. На деревянном пирсе сидит наяда – пару веков она стояла прямо в невской воде, пока ее чуть не повалило весенним льдом. Рядом на волнах покачивается катер. На берегу – баня, объединенная с гостевым домиком, – он часто служит пристанищем для друзей, которые хотят на время скрыться от цивилизации: музыканта Андрея Макаревича с женой Наташей, актера Леонида Ярмольника, художника Анатолия Белкина. Здесь вообще любят принимать гостей, по большим праздникам устраивают карнавалы, последняя задумка – устроить «Смородина-party»: в саду накрыть столы с водкой, а закусывать смородиной, зреющей на кустах вокруг, крупной, сочной и очень сладкой. Она досталась по наследству от прежних хозяев участка, ревностных садоводов.
Хорошего должно быть много
Один предмет – это просто предмет, а серия предметов – уже инсталляция. И таких у Андрея множество. На камине в гостиной выстроились в ряд причудливые песочные часы всевозможных оттенков, над бильярдным столом висят части старинных ткацких станков и прялок, на полке напротив разместились изящные прозрачные вазы. Такие же вазы собирает Андрей Макаревич. Друзья стали соревноваться, у кого коллекция больше. Победил Макаревич, правда не совсем честно: он объявил о поединке со сцены, и ему стали присылать вазы со всей страны. На кухне собраны старинные ступки, чайники, самовары, ковши, доски для стирки белья, хрупкие склянки и костяные фигурки слонов. Когда детали складываются в единое целое, понимаешь, что именно их он изображает на своих натюрмортах и портретах. Получается, что художник живет практически внутри собственной картины. Муза и неизменная героиня всех портретов, жена Татьяна тоже будто сошла с полотна и готовит на кухне чай.
Андрей показывает раритеты, раздобытые на блошиных рынках всего мира – от станции Удельная до лондонского Портобелло или парижского Ле Пусэ. Альбом «Красавицы» начала ХХ века – самая настоящая светская хроника того времени, карманный фотоальбом пленного немецкого солдата, редкие довоенные газеты, например номер «Правды» с текстом советско-германского договора о ненападении, известного как пакт Молотова – Риббентропа, который Андрей по чистому совпадению купил на Удельной 22 июня. Подшивка журналов «Вокруг света» 1930-х годов, анонсы на обложках которых дадут фору современной прессе. Так, изображение тигра и скафандра сопровождает следующий текст: «Неожиданный спаситель. Увидав водолаза, тигр долго соображал, съедобна ли эта странная штука, потом схватил Винстона зубами за рубаху и потащил в чащу». Совершенно органично в эту художественно-историческую обстановку вплетаются диковинки: челюсть барракуды, добытой Андреем Макаревичем в Карибском море, лист экзотического растения из Камбоджи, засушенные лотосы, привезенные Александром Абдуловым, сушеные пираньи из амазонских рек и даже подаренный соседями кустик марихуаны, на фоне которого Белле как-то давал интервью для телепередачи. Заядлый путешественник, он привозит из поездок уникальные вещи: лопасти весел и зубы ягуаров из Бразилии, куски лавы с Галапагосских островов. Удивительно, что диковинные сувениры отлично себя чувствуют среди антикварных самоваров и глиняных ступок. Художнику удалось смешать в интерьере различные века и культуры, избежав китча и нагромождения предметов, и добиться простоты, за которой и скрывается гармония.
Моя крепость
Дом Белле строил по собственному проекту. Уверяет, что никакого заранее продуманного плана у него не было и интерьер разрастался «как дерево, которое растет и не спрашивает, куда ему расти», однако все зоны очень комфортны. От входа путь направо ведет в гостиную и на балкон, налево – на кухню. В цокольном этаже расположились гараж, душевая и туалет, обставленные не менее любовно, чем жилые комнаты, – с томиками из букинистических лавок и старыми черно-белыми фотографиями в жанре ню, а также сауна и бассейн, выложенный мозаикой. Несколько лет назад здесь жили два геккона, один на черной стене, второй на белой. Мимикрировали не хуже хамелеонов – один потемнел, другой посветлел, – а потом оба пропали.
Лестница на второй этаж увешана счетами – это, шутит Андрей, информационно-вычислительный центр по пути в мастерскую. В мастерской предсказуемо царит творческий беспорядок, но внушительных размеров широкоформатный принтер дисциплинирует. Ряд тыкв на полке замыкает голова Ленина, однако Белле настаивает, что без всякого подтекста: «Не надо искать смысл там, где его нет». Для вдохновения висят фотографии любимых – жены Татьяны и дочки Лизы. Саму Лизу чаще всего можно найти в комнате за стеной – играющей на компьютере.
Дом на холме
Пейзажи, открывающиеся из окон, так и просятся на полотно. Дом стоит на холме в излучине Невы, в стороне от Мурманского шоссе, рядом возвышаются рукотворные острова, насыпанные по приказу князя Потемкина-Таврического. Когда сходит вода, видно, что стоят они на балках, скрепленных металлическими скобами. На деревянном пирсе сидит наяда – пару веков она стояла прямо в невской воде, пока ее чуть не повалило весенним льдом. Рядом на волнах покачивается катер. На берегу – баня, объединенная с гостевым домиком, – он часто служит пристанищем для друзей, которые хотят на время скрыться от цивилизации: музыканта Андрея Макаревича с женой Наташей, актера Леонида Ярмольника, художника Анатолия Белкина. Здесь вообще любят принимать гостей, по большим праздникам устраивают карнавалы, последняя задумка – устроить «Смородина-party»: в саду накрыть столы с водкой, а закусывать смородиной, зреющей на кустах вокруг, крупной, сочной и очень сладкой. Она досталась по наследству от прежних хозяев участка, ревностных садоводов.
Хорошего должно быть много
Один предмет – это просто предмет, а серия предметов – уже инсталляция. И таких у Андрея множество. На камине в гостиной выстроились в ряд причудливые песочные часы всевозможных оттенков, над бильярдным столом висят части старинных ткацких станков и прялок, на полке напротив разместились изящные прозрачные вазы. Такие же вазы собирает Андрей Макаревич. Друзья стали соревноваться, у кого коллекция больше. Победил Макаревич, правда не совсем честно: он объявил о поединке со сцены, и ему стали присылать вазы со всей страны. На кухне собраны старинные ступки, чайники, самовары, ковши, доски для стирки белья, хрупкие склянки и костяные фигурки слонов. Когда детали складываются в единое целое, понимаешь, что именно их он изображает на своих натюрмортах и портретах. Получается, что художник живет практически внутри собственной картины. Муза и неизменная героиня всех портретов, жена Татьяна тоже будто сошла с полотна и готовит на кухне чай.
Андрей показывает раритеты, раздобытые на блошиных рынках всего мира – от станции Удельная до лондонского Портобелло или парижского Ле Пусэ. Альбом «Красавицы» начала ХХ века – самая настоящая светская хроника того времени, карманный фотоальбом пленного немецкого солдата, редкие довоенные газеты, например номер «Правды» с текстом советско-германского договора о ненападении, известного как пакт Молотова – Риббентропа, который Андрей по чистому совпадению купил на Удельной 22 июня. Подшивка журналов «Вокруг света» 1930-х годов, анонсы на обложках которых дадут фору современной прессе. Так, изображение тигра и скафандра сопровождает следующий текст: «Неожиданный спаситель. Увидав водолаза, тигр долго соображал, съедобна ли эта странная штука, потом схватил Винстона зубами за рубаху и потащил в чащу». Совершенно органично в эту художественно-историческую обстановку вплетаются диковинки: челюсть барракуды, добытой Андреем Макаревичем в Карибском море, лист экзотического растения из Камбоджи, засушенные лотосы, привезенные Александром Абдуловым, сушеные пираньи из амазонских рек и даже подаренный соседями кустик марихуаны, на фоне которого Белле как-то давал интервью для телепередачи. Заядлый путешественник, он привозит из поездок уникальные вещи: лопасти весел и зубы ягуаров из Бразилии, куски лавы с Галапагосских островов. Удивительно, что диковинные сувениры отлично себя чувствуют среди антикварных самоваров и глиняных ступок. Художнику удалось смешать в интерьере различные века и культуры, избежав китча и нагромождения предметов, и добиться простоты, за которой и скрывается гармония.
Комментарии (0)