Георгий Гурьянов: «Мое произведение искусства — я сам»

О фильме

На участие в проекте «Игла. Ремикс» я согласился только потому, что хотел по-настоящему красиво опубликовать Витину музыку. Ведь саундтрек к фильму «Игла» – единственный пример инструментальной музыки, написанной Виктором Цоем. А музыка эта – роскошная. Мне всегда было крайне обидно, что в самом фильме ее звучит так мало. Поэтому я и зацепился за возможность качественно выпустить на диске единственную до сих пор не изданную работу группы «Кино»: песни из фильма выходили на различных носителях, а инструментальная музыка – никогда. В тот момент когда Витя погиб, все вышло из-под нашего контроля и досталось нашим недоброжелателям. Участники группы «Кино» оказались не у дел, нас «слили», и на наших записях стали наживаться все кто угодно. Между прочим, я неплохо поработал, организовав в конце 1990-х эпатажное судебное разбирательство, которое помогло объединить нас: Юрия Каспаряна, Игоря Тихомирова и меня. Мы тогда безуспешно требовали признать нас соавторами музыки группы «Кино». С тех пор мы уже неразлучные друзья. Тут из какой-то жопы, в которой он просидел двадцать лет, вылезает Рашид Нугманов и предлагает качественно издать мою любимую музыку. Конечно, я уцепился за этот шанс. Не было намерений зарабатывать на этом какие-то деньги. Меня кормит другое – моя живопись. Но вдруг выяснилось, что затеяно все было только ради того, чтобы урвать свои три копейки. Мне было наплевать на это кино, потому что оно, по-моему, дерьмовое. Я изначально считаю провальной идею, с которой выступили продюсеры фильма: «Цой – наш казахский герой!» Отец Виктора родился в Казахстане, ну и что с того? Это какой-то этнический наскок. Но я переживал за музыкальный момент, хотелось создать что-то достойное. Поэтому я предложил в качестве композитора фильма настоящий талант – Игоря Вдовина. При чем тут Олег Г итаркин и Вячеслав Бутусов? Идея привлечь их к проекту исходила от Нугманова. Дело в том, что продюсером фильма стал алма-атинский инвестор, являющийся спонсором Бутусова. Деньги вообще разрушительно влияют на мозги. Бывший бас-гитарист группы «Звуки Му» Саша Липницкий, в принципе интеллигентный человек, не совсем нам чужой, двадцать с лишним лет хранил неизвестный текст Вити «Дети минут» и вдруг отдал его этому алма-атинскому бизнесмену. А почему нельзя было передать этот текст группе «Кино» – уж мы, наверное, нашли бы, что с ним сделать. А в итоге музыку на него почему-то написал Вячеслав Бутусов. Все это так вульгарно и пошло! Но мне уже было ничего не поделать с этим. Я пытался действовать через адвокатов – не помогло.

О группе

Я мечтал о создании группы вместе с Виктором. Мы с ним были знакомы, но из-за разных обстоятельств не могли договориться. И когда из команды ушел Алексей Рыбин (участник первого состава группы «Кино». – Прим. ред.), мы встретились и уже не расставались никогда. Втроем с очаровательным Юрой Каспаряном мы и образовали группу «Кино». У нас был четвертый участник – взятый «напрокат» у группы «Аквариум» бас-гитарист Александр Титов. Но это был человек другого поколения, с другим складом ума и другими эстетическими воззрениями. Потом, когда Гребенщиков почувствовал опасность, он забрал его к себе. Витя договорился с Игорем Тихомировым, и, конечно, это был лучший выбор, ведь тот играл на бас-гитаре как бог. Музыка группы «Кино» и сейчас не перестает меня восхищать, а качество записи настолько дерьмовое, что это даже развлекает: как будто специально испорчено. Тогда не было никакого шоу-бизнеса. Мы о нем только мечтали. Если бы он был, мы красовались бы на обложках всех глянцевых журналов, но и их еще не существовало. Ни костюмера, ни стилиста, ни визажиста – ничего. Например, Игоря Тихомирова наряжала супруга, чем несказанно веселила всех остальных. Потом появился модельер Костя Г ончаров, создатель галереи моды «Строгий юноша», который шил черные рубашки Виктору и остальным участникам группы. Он был настоящий художник, создавал уникальные рукодельные изделия, но как будто мерил все на себя, а Костя был хрупким юношей. И поэтому костюмы, которые он шил, на мне трещали по швам: я был более атлетического телосложения. (Смеется.) Мы совершенно не интересовались политикой. Но песни Виктора настолько универсальная вещь, что каждый может найти в них что-то для себя. Например, песня «Перемен!» – это чисто философский трактат без капли политики, написанный еще до реформы Горбачева и никакого отношения к ней не имеющий. Другое дело, что мы приберегли ее для фильма «Асса»: Витя договорился об этом с Сергеем Соловьевым, поэтому ее и нет ни в одном альбоме. А после фильма она стала чуть ли не символом перестройки. В свободе интерпретации как раз и есть красота художественного произведения.

О Викторе Цое

Теперь все считают его своим: и кочегары, и плотники... Г оворят, что он был человеком без образования. Не в этом дело. Самообразование, культурный слой – все это гораздо важнее диплома из какого-нибудь советского вуза. Витя был исключительно талантлив, он писал гениальные песни. Все, о чем говорилось между нами вечером накануне, могло превратиться утром в остроумную песню. В школе он изучал немецкий язык, но мы с ним пошли на курсы английского, и он освоил его прямо на моих глазах. Как-то Виктор собирался написать что-нибудь к большой выставке группы «Новые художники», но ему не хватало времени – так за пять минут появилась его работа «Картину написать не успел». С одной стороны, это концептуальное искусство, но с другой – это очень честно и искренне. На мой взгляд, Виктор полностью реализовал и свой актерский талант. Актер – это тот, кто может придумать мистерию, убедительно изобразить другого человека. А с Виктором, по-моему, иная история. Вот, например, Брюс Ли во всех своих фильмах – Брюс Ли. И с Виктором то же самое. В отличие от него я мог позволить себе никогда и нигде не работать, у меня же не было такой жены-стервы. (Смеется.) Эта квартираклетушка в спальном районе, где помимо жены жили еще ее мама и бабушка, – как там можно было находиться? Надо же было где-то спасаться от всего этого. Ради бегства от бытовухи он и в кочегарке трудился, и у меня какое-то время жил, и в Алма-Ату поехал сниматься в фильме «Игла». А потом отправился на съемки «Ассы» в Ялту, где я познакомил его с Наташей Разлоговой: «Витя, тут такая девчонка классная!» И все у них сложилось!

О себе

У меня была очень хорошая база: я учился в музыкальном училище, брал частные уроки. Еще в детстве я услышал пластинку группы Led Zeppelin и пошел в музыкальный кружок при ДК имени Козицкого, возле которого жил, на Васильевском острове, и попросил научить меня играть на гитаре. Но там мне сказали, что сначала надо будет выучиться игре на балалайке. Конечно, я отказался. В итоге владею несколькими музыкальными инструментами, но гитару освоил лишь недавно. Витя был роскошный гитарист, и я хотел научиться играть как он. Играть – всегда счастье, но это же и большая ответственность, когда несколько тысяч людей ждут от тебя великолепия. Для этого требуется серьезная энергия, нет и минутки, чтобы расслабиться. Это общий закон шоу-бизнеса, сформулированный, к примеру, группой Kraftwerk: «Забудь о своей личной жизни, зафиксируй свой образ...» Музыку я люблю и с утра до вечера поглощаю ее в огромных количествах. У меня шкафы пластинок – CD, винил, я все слушаю и все знаю. До сих пор играю сам для себя. Принцип жизни художников поп-арта: если не существует художественной среды, надо создать ее вокруг себя, игнорируя ту хрень, что предлагается. Нет музыки – напишем музыку, будем танцевать. Нет картин – нарисуем картины. Это же понятные вещи, простые: все в наших руках, мы – самые талантливые, самые умные, самые красивые. И там, где мы есть, – там все и происходит. Это ощущение было у меня с самого начала. Правда, пока мы не встретились с Виктором, оно не было стопроцентным. Казалось, что чего-то мне не хватает. Зато потом... (Смеется.) Нельзя сказать, что я хотел быть художником, это просто мое призвание. Я еще в 1980-е говорил своему другу, художнику Олегу Котельникову, который тогда был исключительно плодовит, что мое произведение искусства, вообще-то, я сам. Как я хожу, во что одеваюсь, что говорю – это и есть произведение современного искусства. Так я ко всему и относился. Мои слова могут показаться бахвальством, но в реальности это концептуальная художественная позиция. И в результате художники писали мои портреты, поэты посвящали мне стихи, а Витя – песни. (Смеется.) К концу 1980-х мне уже хотелось сосредоточиться на живописи, которой я стал серьезно заниматься, а это требует большого количества времени, уединения. Мне надоели бесконечные перелеты, гастроли, котлеты по-киевски в жутких ресторанах – все это не позволяло мне работать, участвовать в художественной жизни. В тот момент когда Виктор погиб, мы готовились ехать в Токио. Группой «Кино» должна была заняться влиятельнейшая японская продюсерская корпорация, речь шла о глобальном финансировании. В общем, можно было бы расслабиться... После 1990 года ответственность упала с моих плеч, и я нашел время для себя: путешествия, личная жизнь... Когда ты оказываешься в другой стране, в чужой среде, где тебя никто не знает, то начинаешь абсолютно с нуля. Это так захватывающе, так интересно. Я жил в Берлине в общей сложности несколько лет. Лондон, Париж, Нью-Йорк, конечно Амстердам, итальянские города, мой любимый Мадрид...

Текст: Виталий Котов
Фото: Дмитрий Иванов