Как выпускник Университета ИТМО Илья Чех совершил революцию в российском протезировании

Уникальные киберпротезы, резидентство в русской Кремниевой долине, выручка компании в 1,5 млн долларов — в возрасте 30 лет. Наверняка и школа закончена с золотой медалью, и ИТМО — с отличием?

Нет-нет, ничего не предвещало такого развития событий. В школе были пятерки по профильным предметам: математика, физика, астрономия. Бакалавриат в ИТМО закончил без красного диплома, правда, вот магистратура — с отличием. Но я там, честно говоря, особенно не появлялся: уже работал инженером на машиностроительном заводе. (Улыбается.)

Ты родился в Беларуси. Почему поступил в петербургский ИТМО?

Потому что мне хотелось заниматься робототехникой. В Беларуси нет университетов, где можно получить такое образование, а моя душа всегда лежала к техническим наукам и астрофизике. Хотелось найти то, что воплощало бы мои навыки, возможности и логику ментальных знаний. По второму направлению — все вузы в Москве, а мы выбрали именно Питер: мой ­старший брат уже учился в ЛЭТИ на программиста. Так я попал в ИТМО на факультет «Мехатроника и робототехника», куда поступил по олимпиадам еще до выпускных экзаменов в школе.

Как появилась «Моторика»?

Я уже заканчивал университет, и ко мне обратился мой друг Василий Хлебников, который в результате стал сооснователем «Моторики» и моим партнером. У него есть своя компания по промышленному производству и 3D-печати Can Touch. Нашей целью было показать: 3D-принтеры — это не про сувениры, а про что-то действительно полезное. Сначала я буквально на кухне рисовал наши будущие протезы, потом мы за свой счет сделали прототипы и сами изделия, прошли сертификацию, что они соответствуют всем нормам и стандартам, потом на нас обратили внимание и инвесторы — и мы подали успешную заявку в «Сколково». Сейчас у нас заключены контракты на поставку протезов с Беларусью, Казахстаном, Таджикистаном, Узбекистаном, Чехией, Индией, США и Великобританией, а частные заказы есть и в других странах.

Раз уж мы упомянули «Сколково» — тебе никогда не хотелось взять все свои идеи и рвануть в Кремниевую долину, о которой многие мечтают?

Здесь надо разобраться в понятиях. Кремниевая долина — это идеи и люди, а не физическое пространство. В широком смысле «Моторика» — резиденты и Кремниевой долины тоже. (Улыбается.) В Сколково еще есть компании, которые зациклены на себе, но постепенно все меняется, и мы движемся к правильному, на мой взгляд, мироощущению. На самом деле, все эти гонки между странами и национальная борьба, которую мы часто наблюдаем, кажутся мне очень мелочными. Главное — что-то создавать, и неважно где: в Подмосковье, Минске или Калифорнии.

Вы называете протезы вашего бренда исключительно девайсами, а людей, которые их себе ставят, — ­киборгами. Чем отличается «Моторика» от компаний, занимающихся подобным протезированием?

Идеей и философией. Те, кто к нам приходит, перестают быть инвалидами и становятся именно киборгами — людьми, у которых возможностей больше, чем у тех, у кого нет этого девайса. Наш протез фактически называется «киберпротез», и у него огромный функционал: от возможности продевать нитку в иголку и играть на скрипке при помощи насадки для смычка до интегрированной банковской и SIM-карты. Думаю, скоро мы сделаем его таким, чтобы человеку не нужен был даже смартфон: девайс будет принимать и раздавать интернет, подгружать ежедневники — словом, все, для чего сейчас нам нужен еще один гаджет, будет внутри протеза, который станет частью тела человека, живущего внутри цифровой эры, ведь она уже наступила. (Улыбается.) Именно поэтому я считаю, что наш девайс должен быть ярким и выглядеть как устройство будущего. Такой подход важен и с ­психологической точки зрения: это дает и ребенку, и взрослому ­импульс для принятия себя, а еще побуждает в нем даже технологический интерес сделать что-то самому для робототехники. У нас есть много ребят, которые теперь хотят строить киборгов. (Улыбается.)

История «Моторики» началась с детского протезирования. В этом была эмоциональная составляющая?

Это был вызов: детское протезирование рук никто не развивает, в первую очередь из-за того, что дети быстро растут и необходимо оперативно менять девайс. В «Моторике» это возможно благодаря 3D-печати. А вообще в мире требуется около 35 миллионов протезов верхних конечностей. Если говорить про ноги, то эта цифра больше в шесть раз и этим направлением в разных странах занимается порядка десяти компаний. 

Кажется, что потеря рук или ног всегда связана с вооруженными конфликтами, взрывами, катастрофами — с чрезвычайными ситуациями. Какая у вас статистика?

Если говорить про ноги, то видна явная корреляция со странами, где идут войны. Что касается отсутствия рук и кистей, то 75­ % случаев, которые фиксирует «Моторика», связаны с генетическими причинами. На это влияют в первую очередь техногенные факторы: ухудшение экологии, рост промышленности и объема вредного производства. У нас много клиентов, чьи родители или бабушки с дедушками расчищали Чернобыльскую зону, и у них таким образом проявились последствия радиации.

Ты лично много общаешься с детьми и их родителями, которые приходят в «Моторику». Тяжело?

Было опасение, что сложно каждый день сталкиваться с этой проблемой, но все оказалось совсем не так. Большинство родителей ­воспитывают своих детей в позитивном ключе, объясняя: ограничений нет. Я хорошо помню девочку Ксюшу, которая к нам пришла одна из первых. Сначала она стеснялась протеза, но потом стала экспериментировать: сейчас у нее девайс с татуировкой на пальцах «Папина доча», у нее прозвище Терминатор, и она популярна в школе.

Как вы поддерживаете контакт со своими пользователями?

Во‑первых, у нас подразумевается сопровождение психолога, который учит в том числе и пользоваться девайсом, во‑вторых, к нам всегда можно обратиться за поддержкой, а в-третьих, мы сделали чат в WhatsApp, который представляет собой комьюнити: можно задать вопрос, прислать видео, поделиться своими новыми умениями — например, тем, что завязал шнурки на ботинках. Кстати, дети, когда к нам приходят, мечтают научиться самым простым вещам: ущипнуть дедушку за нос или почесать за ухом.

Во время локдауна нам кажется, что технологии сделали большой скачок: массу всего можно делать удаленно, с позиции «виртуального присутствия». Мы действительно шагнули в новую эпоху?

Пока мы еще едем на том, что был изобретен, грубо говоря, интернет и смартфон. Большой шаг произойдет, когда появится искусственный интеллект. Нам это поможет сделать интуитивное управление протезом, который сможет распознавать предмет, его вес, структуру, — он будет сам принимать решения, что и как взять.

Таких, как ты, зовут визионерами: твои цели и мечты максимально высокие — полететь на Марс, осваивать космос. За горизонт тебя научили смотреть родители?

Космос — моя большая страсть, и ее всегда поощряли дома. Я еще в школе перечитал всю научную фантастику, в Полоцке у меня был телескоп и я ходил в поле смотреть на звезды. В ИТМО занимался разработкой лунохода для конкурса в Google. И даже вместе с командой ездил испытывать прототип в пустынях Штатов. И да, если человек с детства увлекается космонавтикой, читал Жюля Верна, Рэя Брэдбери и Айзека Азимова, в нем есть дух исследований, такой человек часто становится визионером. Это то, что отличает того же Илона Маска. Он рос на романах о покорении космоса. И, естественно, он в себе эту жажду исследований воспитал и вот сейчас пытается восполнять. Визионер — всегда мечтатель, немножко сумасшедший человек.

Чувствуешь родство с Маском?

Мне хочется на это надеяться. (Смеется.) Его идея — показать, что космос — это круто, модно, красиво. Как в 1960‑х годах, но только его деятельность направлена не на соревнование держав или гонку империй. Маск понимает: осваивать Вселенную будет следующее поколение, — и хочет, чтобы оно жило мечтой, которую вполне можно сделать реальностью. Его посыл абсолютно вне политики: он пытается убедить всех детей Земли присоединиться к его достижениям. Будущее в этом — в объединении вокруг мечты, а «Моторика» — это будущее. 

Текст: Ольга Угарова

Фото: Светлана Чехлатая

Стиль: Лима Липа

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнера премии 

«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»

ДЛТ

старейший универмаг Петербурга и главный department store города