Благодаря выработке коллективного иммунитета мы забыли о десятке инфекционных заболеваний. Но удастся ли достичь этого в случае с новой коронавирусной инфекцией? «Собака.ru» разбиралась в вопросе с преподавателем ИТМО Александрой Борисовой, подробно изучившей трагичный пример итальянских городов (которые приблизились к нижней границе коллективного иммунитета), и врачом-инфекционистом Оксаной Станевич, которая работает с пациентами с COVID-19.
Что вообще такое этот коллективный иммунитет?
Когда большая часть населения получает иммунитет к инфекционному заболеванию, это обеспечивает косвенную защиту и тем, кто иммунитета не имеет. Вирус стучится в закрытые двери, сталкиваясь с защищенными людьми, и получает куда меньше шансов найти тех, кто не защищен. Но какой процент населения должен иметь антитела к инфекции, чтобы коллективный иммунитет появился, а заболевание стало управляемым? Все зависит в том числе от того, насколько заболевание заразно — в формуле, по которой рассчитывается коллективный иммунитет, фигурирует так называемое базовое репродуктивное число (R0) болезни. Оно отражает то, сколько человек возможно заболеет при контакте с одним зараженным. Хорошо известная нам корь, например, в этом плане олимпийский чемпион. Индекс репродукции R0 у нее 11-18 — то есть один заболевший в среднем заражает от 11 до 18 человек. И чтобы мы были в должной мере защищены от кори, коллективный иммунитет должен сохраняться на уровне 95-98%. Именно поэтому антипрививочное движение и отказы от вакцинации детей так беспокоят врачей-инфекционистов и уже приводят к вспышкам кори.
Какой процент населения должен получить иммунитет к COVID-19, чтобы мы могли говорить об иммунитете коллективном?
Преподаватель Университета ИТМО, президент Ассоциации коммуникаторов в сфере образования и науки Александра Борисова отмечает, что точную цифру назвать по-прежнему сложно, так как ученые все еще не определились с самим интервалом R0: в какой-то момент речь шла о 2-4, сейчас называются данные в 1,5-5,7. «Если брать более реалистичный, на мой взгляд, интервал в 2-4, то для достижения коллективного иммунитета от 50 до 75% населения должны иметь антитела к возбудителю заболевания», — говорит Борисова. Почему указывается интервал, а не число? То, сколько людей способен заразить человек, и то, какой процент переболевшего населения обеспечит коллективную защиту, зависит от устройства конкретного сообщества, культурных норм, от того, насколько тесно люди живут и общаются друг с другом.
«Понятно, что трущобы Мумбаи и шведские деревни пространственно устроены по-разному — это два антипода. Но если мы сравним итальянскую деревню и шведский город, то увидим, что несмотря на схожую плотность населения, люди в силу культурных особенностей по-разному коммуницируют друг с другом. В итальянской деревне жители находятся в плотном контакте друг с другом — например, ежедневно целуются в знак приветствия с большим количеством знакомых. В шведском городе такого не происходит. Соответственно, трущобы Мумбаи и физически контактные культуры, например, те же итальянские деревни, будут, наверное, проходить по верхней границе R0 и коллективного иммунитета. Кроме того, поэтому не имеет смысла измерять среднюю температуру по больнице, то есть пытаться выяснить число переболевших внутри целой страны. Даже внутри небольшой Италии есть Милан с 23 тысячами заболевших и Рим с пятью тысячами заболевших. Данные по антителам можно изучать в рамках отдельных территориальных единиц. Например, Петербург и Москва — это отдельные единицы, но судить по петербургским и московским значениям о коллективном иммунитете в России не имеет смысла», — отмечает эксперт ИТМО.
Но как мы достигаем коллективного иммунитета? Переболев инфекцией?
Врач-инфекционист ПСПбГМУ им. Павлова Оксана Станевич объясняет, что у нас есть коллективный иммунитет к инфекционным заболеваниям, от которых мы уже имеем прививки. Имеются в виду, конечно, заболевания, которые передаются от человека к человеку — только в этом случае коллективный иммунитет приобретает большое значение. Мы еще в детстве получили вакцины от кори, краснухи, дифтерии, коклюша, полиомиелита и массово выработали защитный титр антител — за счет этого перечисленные заболевания не могут эффективно циркулировать среди населения.
Один из немногих примеров, когда человечество получало коллективный иммунитет, исключительно переболев — это эпидемия «испанки», которая случилась более века назад и унесла жизни около 50 млн человек. Возможно, появление высокоспецифичных нейтрализующих антител у людей внесло вклад в победу над атипичной пневмонией в 2002 году. Но, как объясняет Оксана Станевич, никто не знает точно, почему этот вирус перестал циркулировать. Он был более патогенный, но при этом распространялся гораздо медленнее, чем SARS-CoV-2. Что касается свиного гриппа (H1N1), то вклад в создание коллективного иммунитета внесла и заболеваемость, и создание вакцины против разных штаммов гриппа, в том числе H1N1.
Но что делать, если вакцины в ближайший год точно не будет?
Может быть, мы должны не сопротивляться распространению заболевания, чтобы двигаться по пути наращивания коллективного иммунитета? Александра Борисова посчитала цену его достижения на примере долины Валь Сериана — главного очага коронавирусной инфекции в Италии, невольно ставшей площадкой для эксперимента по бесконтрольному распространению вируса. Первые результаты серологических тестов населения городов Нембро и Альцано-Ломбард (анализы брали у тех, кто имел симптомы коронавируса или контакт с подтвержденным заболевшим), опубликованные после эпидемии, говоря о том, что у 62 процентов протестированных в организме присутствуют антитела к вирусу SARS-CoV-2. То есть население придвинулось к нижней границе коллективного иммунитета, однако, как отмечает эксперт из ИТМО, за это пришлось заплатить смертями более 1% населения.
«Достижение коллективного иммунитета в ближайшие годы и без вакцины можно назвать несбыточной мечтой. На основе имеющихся данных я не могу найти никаких оснований полагать, что путь к коллективному иммунитету через неконтролируемую заболеваемость не будет сопровождаться большим числом смертей и коллапсом в здравоохранении. В позиции «пусть лучше мы потеряем процент населения, но забудем о заболевании» мне видится некая нечестность. Никто не готов потерять свою бабушку, все готовы потерять чужую» — замечает Александра Борисова из ИТМО.
А что по поводу Швеции?
Главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл заявлял, что страна движется по пути к достижению коллективного иммунитета — это все отсутствие карантина? Как объясняет Александра Борисова, в случае с Швецией важно знать две вещи. Во-первых, де-факто там есть карантинные меры. Хотя шведы не называют так существующие ограничения, но сказать, что они живут как раньше, нельзя. Во-вторых, результаты серологических исследований показывают, что Швеции до коллективного иммунитета все же еще очень далеко.
«Чтобы говорить о приближении к коллективному иммунитету, нужно иметь цифры в десятки процентов. И мы видим, что в Италии в очагах эпидемии, где много людей переболели и много жертв, серологические исследования показывают до 60% положительных тестов», — отмечает Александра Борисова. — «Но в Швеции, на которую часто ссылаются в связи с достижением коллективного иммунитета через заболеваемость, пока таких цифр нет — по данным, опубликованным 20 мая, антитела к COVID-19 имеют лишь 7,3% населения Стокгольма».
«Инвитро» сообщило о первых результатах тестирования россиян на антитела класса G (IgG) к новому коронавирусу — по данным компании, их имеют 14,3% прошедших исследования. Однако охват тестированием и то, что эта процедура проводилась выборочно и по обращению самих пациентов, не может дать нам никакой информации для реальной оценки коллективного иммунитета в России.
С тем, что цена коллективного иммунитета будет очень высокой, если мы решим просто дать всем переболеть, уверена и Оксана Станевич. Врач также отмечает, что в случае с COVID-19 вопрос заключается не только в том, какой процент населения после эпидемии имеет антитела к SARS-CoV-2. Чтобы понять, сможем ли мы получить крепкий коллективный иммунитет, который позволил бы нам забыть о заболевании в принципе или сделать его более управляемым, нужно ориентироваться на устойчивость титра антител. И поскольку у нас мало информации о том, на какое время сохраняется титр защитных антител, нам рано рассуждать об устойчивом коллективном иммунитете.
«Если какой-то процент населения имеет антитела сейчас, это не означает, что через год эти же люди будут защищены от инфекции. Мы знаем точно лишь то, что в ближайшие две недели после перенесенного заболевания человек скорее всего не заразится вновь. Иммунитет вырабатывается достаточный в плане количества и нейтрализующей способности антител, но стойкий ли он, пока неизвестно», — отмечает Оксана Станевич.
Если основываться на знаниях о других коронавирусных инфекциях, давно циркулирующих среди людей и вызывающих обычные ОРВИ — к ним у человека вырабатывается нестойкий иммунитет. И в течение эпидемического сезона мы можем заболеть коронавирусной инфекцией дважды. Оксана Станевич отмечает: «Прогнозы вирусологов таковы, что мы, скорее всего, сможем заболеть еще раз в ближайший эпидемический сезон. Но, если у переболевших все же сохранится к осени хотя бы минимальный титр нейтрализующих антител, то болезнь будет протекать гораздо легче».
Комментарии (0)