Как Алиса Боха переодела всю страну в худи Monochrome, а теперь добралась до вашей формы для йоги?

Monochrome — униформа праздношатания, предельного досугового комфорта, а тут йога! Это ж почти спорт, зачем вам лишнее напряжение?

Со спортом я всегда была «на вы». Все началось еще в школе, с лыж. Денег у нас в семье было так себе, и лыжи мне достались от кого-то в наследство: они не подходили по росту, были со старой резинкой, которую надо натянуть на сапог, вечно спадали — в общем, по физре у меня было 3 с натяжкой. При этом йогой я занимаюсь давно, но очень редко. А в этом году все изменилось: мы были на Бали полтора месяца, и я каждый день в 8:00 была на занятиях и втянулась. Мне понравился подход балийцев к йоге: студия без особенностей, все учителя максимально простые, без суперформы, без кучи лишних предметов, которые часто встречаются в московских студиях. Эти занятия впервые были в удовольствие, наверное, такого же эффекта мы хотели добиться своей новой линией. Не нужно думать о том, как бы выделиться в зале, ты просто наедине со своим телом. Одежда будет максимально простая. Лосины, топы, свитшот, футболка в черном и графите, всё как всегда one size, пудрово-розовый коврик для занятий, кирпичи в тон, бутылка и инструкция с асанами, как встретить утро максимально приятно.

Магазину Monochrome в Петербурге год, его неунывающие желтые окна на Михайловской улице по соседству с Филармонией и Гранд Отелем Европа — уже часть городского пейзажа. Как вы себя ощущаете внутри этой ведуты?

Петербург — город, который не вписывается ни в какие рамки, совсем другая публика. В Москве всегда знают, зачем пришли, всё быстро, им не нужна дополнительная информация. А петербуржцам важно провести время в магазине, они требуют большего внимания и совершают покупки более размеренно. Мы стараемся делать для Петербурга специальные капсулы, как для любимого младшего ребенка. И они становятся главными бестселлерами: футболки, свитшоты и свитеры с надписью “saint (p)” вместо нашего логотипа. Летом обещаем выпустить новую!

Как детство в Виннице и юность в Зеленограде привели вас в стилисты и в моду вообще?

Мой папа был военный, мы часто переезжали. В первый класс я, например, ходила в Чехословакии: тогда он сшил мне мини-юбку на кнопках из солдатского сапога. Я казалась себе самой крутой девочкой в военном городке. Эта юбка врезалась мне в память: до сих пор хочется снова испытать то самое чувство благодаря одежде — и никак. Зато я получаю столько сообщений от людей, которые покупают наши вещи и говорят о примерно таких ощущениях. Наверное, поэтому мода.

Вы — серийный коллаборант, мастер совместных проектов: от Reebok до «Союзмультфильма», от Casio до института Pantone. Что за страсть к постоянному сотрудничеству?

Я не мастер, это всегда командная работа. Один предложил идею, другой ее подхватил, третий контакт нашел, а там уже и кофе вместе, за этим случается или взаимная любовь, а ее итог — коллаборация, ну или любви не случается и едем дальше. А вот любимые коллаборации, если честно, не могу выделить (сейчас будет страшное признание): когда мы делаем съемку с новыми вещами, я сразу вижу результат на экране и получаю такой дикий кайф, мне часто кажется, что лучше мы ничего не делали, что это самая красивая модель, что это лучшие фотографии во Вселенной, но потом, когда время проходит, когда вещи уже выходят в продажу, мне уже ничего не нравится, мне кажется, что я вообще бы все переделала! И даже надевать их не очень могу из-за этого: я бы всегда и везде носила черные джинсы, черную футболку и кеды.

Как селебрити-стилист, виртуоз церемоний и красных дорожек вдруг начал шить худи и джоггеры?

Чисто технически я не шила их и не шью, но сама идея делать одежду пришла в голову моему мужу: на тот момент название бренда и его логотип уже использовались для полиграфии. И одежда, наверное, стала логическим продолжением нашего сосуществования. До этого мы пробовали несколько разных направлений «стать бизнесменами» — были даже цветы: я делала маленькие букеты, а Коля (Николай Богданович. — Прим. ред.) развозил их клиентам. Цветочный проект закрылся примерно на третьем букете.

Помню ваш стайлинг: съемки звезд для Hello, выходы Веры Брежневой и Полины Гагариной — там дофамин и предельный максимализм, а Monochrome — почти нормкор. Как так?

Если честно, я всегда работала с артистами для концертов и красных дорожек и крайне редко одевала клиентов просто для жизни, мне всегда хотелось хотя бы чуточку праздника. Наверное, я таким образом воплощала свои детские фантазии (а я мечтала быть балериной, на секундочку!). Но стилист — это не тот человек, что говорит: «Так, вот тебе костюм Арлекино, вперед!» Стилист — это прежде всего человек, который умеет слушать. Иногда клиента не нужно переодевать или менять прическу, а просто обратить внимание на его же достоинства. Поэтому стайлинг всегда для каждого был свой, иногда это яркий праздник, а иногда (да, бывало и такое!) минимализм. Сегодня на всех съемках для Monochrome я тоже стараюсь придумать свою историю. В прошлом году, например, мы выпустили 13 капсул, каждая была стилизована по-разному.

Откуда эта фиксация на оверсайзе? Это импульс спрятать тело? Или наоборот — дать ему максимальную свободу?

Наша одежда изначально была задумана как униформа для нас же самих — стилистов — на съемках. Я все время проводила с артистами, мне всегда нужно было быть как бы фоном, частью команды. Ты не можешь приехать на съемку рекламы или к выходу на дорожку и быть ярче, чем твой артист. К тому же тебе ничего не должно мешать выполнять свою работу, а у меня всегда с собой куча вещей, куча аксессуаров на случай, если вдруг что-то пойдет не так, чтобы я могла быстро все исправить, в свободной одежде мне было комфортнее это делать. Одеждой оверсайз легко прикрыть товарища от ненужных фотографий, например (есть и такая дополнительная обязанность у стилиста). Еще в такой одежде кажется, что я защищена от мира, и мне так комфортнее.

Почему Monochrome, когда такое буйство пантонов? Давайте переназовем!

Название бренду придумал мой муж, задумка была изначально в том, что он делал блокноты из черной бумаги, а писать в них нужно было ручкой с белыми чернилами. Все вокруг него было черно-белым. Всё в квартире, включая кота. С моим появлением добавились краски, но название осталось. Именно поэтому в нашей одежде супермного цветов, главный цвет бренда — розовый. А название клевое, мне кажется, лучше и придумать сложно.

Как «мамочка в декрете» построила целый бренд?

Не знаю, так и не побывала в декрете!

Расскажите, насколько велик бизнес. Ждать ли футеровую империю?

Насколько велик — понятия не имею. Обороты? Ума не приложу, я ж не бухгалтер. Подозреваю, что бизнес велик настолько, что мы уже можем купить вторую вышивальную машинку. Как устроено производство? Клянусь, я до сих пор не понимаю, как все работает, это загадка.

Вначале были худи: они изменили предельно феминный московский стиль, преобразили Патрики, а затем и Большую Конюшенную. Все облачились в футеровый оверсайз и пошли в рестораны. Кто и куда носит вещи Monochrome сейчас, когда фэшнповестка — тихая роскошь и нарядный готкор?

Я половину слов не поняла, но носят туда же, куда всегда носили одежду: везде.

Вопрос, который волнует всех: почему так дорого?

Кого всех? Нам вообще не задают такой вопрос уже лет пять.

Фото: Сулпан Акназарова

Сет-дизайн: Анна Павлова